Герои Балтики - Владимир Шигин

1942 год вошёл в историю Балтийского флота как год страшных потерь подплава. Немцы перегородили Финский залив десятками сетей и сотнями минных полей, стремясь прочно закупорить балтийских подводников в устье Невы, но, несмотря на все их потуги, те всё же прорывались в открытое море, хотя и несли при этом большие потери. Как правило, более половины из уходящих на прорыв в Балтику подводных лодок обратно уже не возвращалась. Трагический конец большинства из них навсегда остался тайной…

В течение блокадной зимы экипаж Л-3 вместе с рабочими ленинградских заводов досрочно произвёл ремонт подводной лодки. О том, насколько это было валено в то время и чего стоил этот ремонт офицерам и матросам «Фрунзенца» говорит хотя бы тот факт, что и командир и механик лодки были удостоены за это боевых орденов. Но Грищенко не был бы Грищенко, если бы удовлетворялся лишь рамками необходимого.

В немногие свободные часы в течение всей зимы он посещает кабинет торпедной стрельбы, сотни и сотни раз выходя в учебные атаки. Выкраивая время, успевает прослушать цикл лекций профессора Томашевича по тактике подводных лодок и методах залповой стрельбы веером. Не имея возможности полноценно отработать курсовые задачи, Л-3 произвела лишь несколько пробных погружений в Неве между Литейным и Охтенским мостами, в месте, окрещённом местными остряками «Охтенским морем». К радости Грищенко, начальство убрало с лодки военкома Баканова, с которым у командира так и не сложились отношения. Вместо него прислали старшего политрука Долматова. С ним у Грищенко тоже будет хватать хлопот.

В свой четвёртый боевой поход Л-3 вышла 9 августа 1942 года. На душе моряков было тяжело. Только что наши войска оставили Севастополь, пал Харьков, в огненной мясорубке которого навсегда исчезло сразу несколько армий, и теперь немецкие танковые клинья уже рвались к Волге и на Кавказ. Не легче была ситуация и на Балтике, где что ни день, то гибли наши подводные лодки, пытаясь прорваться в открытое море или вернуться после похода обратно. Теперь настал черёд попытать счастья и для «Фрунзенца». Вместе с экипажем в море напросился и писатель-маринист Александр Зонин. Согласно боевому распоряжению, Грищенко надлежало выставить западнее острова Борнхольм два минных заграждения, а затем уже начать торпедную охоту за неприятельскими транспортами.

Из отчёта Грищенко:

«…10–11.8 подводная лодка находилась вблизи острова Лавенсари, днём на грунте, ночью – у пирса.

12.8 начали движение на позицию, форсируя Финский залив в подводном положении как можно ближе к грунту. Это делалось вопреки рекомендациям – форсировать залив за одни сутки в надводном положении.

14.8 лодка вышла в Балтийское море. Для отработки личного состава командир решил задержаться на 2 суток в районе маяка Богшер…»

А спустя четыре дня произошла встреча, которая открыла счёт неприятельских транспортов, потопленных торпедами. После полудня 18 августа Грищенко обнаружил в перископ большой караван транспортов. Выбрав наиболее крупный из транспортов, он его незамедлительно атаковал. Две выпущенные торпеды буквально разорвали пятнадцатитысячный танкер в клочья. А затем было всё как всегда: неистовая бомбёжка сторожевых кораблей, часы томительного ожидания и отрыв от неприятеля.

Из воспоминаний П. Д. Грищенко:

«Я брился, когда вахтенный офицер Дубинский доложил:

– Обнаружен конвой. Курс сто восемьдесят градусов.

Я бросился в центральный пост к перископу. Обстановка для атаки нелёгкая: нужно прорывать две линии охранения конвоя и с близкой дистанции наверняка, в упор выпустить торпеды. Волнение моря не превышает двух-трёх баллов. Ветер – с берега.

Люди занимают свои места по тревоге… Внимательно наблюдаю в перископ за конвоем. В середине его выделяется размерами большое судно. Зову к перископу помощника штурмана Луганского. До войны он плавал помощником в торговом флоте и хорошо разбирался во всех типах и классах торговых судов…

Луганский только на миг прильнул к окуляру:

– Тут и гадать нечего. Танкер. Водоизмещение – тысяч пятнадцать.

Опускаю перископ в шахту… Акустик доложил, что миноносец быстро приближается к нам. По команде лодка уходит на глубину, нырнув под первую линию охранения. С большой скоростью, шумом и воем гребных винтов над нами проносится корабль, на нём и не подозревают, что разыскиваемый ими враг находится под килем эсминца всего в каких-нибудь 15 метрах. Не сбавляя хода, Л-3 снова всплывает под перископ.

Теперь мы между катерами и миноносцами. Прямо по курсу конвоя – самолёт. Он ищет подводные лодки.

Пасмурная погода нам благоприятствует, но перископом приходится пользоваться осторожно – поднимать его всего на несколько секунд. За это время нужно успеть осмотреться. Иногда это не удаётся. Слышны отдельные разрывы глубинных бомб. Но эта хитрость гитлеровцев – отпугивать возможного противника – нам уже давно знакома.

Не меняя глубины, мы проходим вторую линию охранения – линию катеров. Их осадка незначительна, и опасаться таранного удара не приходится… Л-3 успешно прорвалась через обе линии охранения и теперь находится между транспортами и катерами-охотниками. Голова колонны пересекает наш курс. Дистанция медленно сокращается.

– Аппараты, товсь!

Отчётливо слышен гул работающих винтов. Устанавливаю перископ на пеленг залпа и поднимаю его. Носовая часть огромного танкера чётко обрисовывается на фоне берега. Вот его нос „входит“ в линзу перископа, тёмная стена медленно ползёт в левую сторону, к перекрещённым нитям в центре линзы. Теперь, фашисты, держитесь!

– Аппараты, пли!

Лодка вздрагивает. Передо мной загорается зелёная лампочка – торпеда вышла. Второй толчок – снова зелёная вспышка.

На какую-то долю минуты я забыл об опасности. До боли прижав правый глаз к окуляру, смотрю, как точно идут к цели наши торпеды. В центральном посту Коновалов вместе с Зониным считают секунды: „Ноль пять, ноль шесть… десять, тринадцать…“ – взрыва нет.

– Неужели не попали? – кричит Коновалов мне в рубку.

– На таком расстоянии трудно не попасть, – машинально отвечаю ему, не отрываясь от перископа.

В эту секунду огромный столб огня и дыма взметнулся над танкером. В центральном посту слышу крики „ура“! Ещё взрыв! Снова „ура“! А море горит. На танкере более десяти тысяч тонн горючего – такой огонь не скоро погаснет!

…На лодку ринулись катера. Миноносцы открыли огонь, снаряды падают с недолётом…

– Полный вперёд! Срочное погружение!

…Всё же серия из восьми глубинных бомб, сброшенных катерами, чуть не накрыла Л-3 в момент её ухода на глубину. Нам казалось, что какой-то невероятной силы великан бил по корпусу корабля огромной кувалдой. Часть механизмов подводной лодки вышла из строя. Мы снова в самый ответственный момент остались без гирокомпаса.

Надо было отворачивать от горящего танкера. Нырнуть под него заманчиво: больше шансов оторваться от катеров, но в то же время и опасно – тонущее судно навсегда может похоронить под собой подводную лодку.