Легенды Крыма - Никандр Александрович Маркс

друга, и напряженные мускулы их казались выкованными из железа.

Особенно восхищал всех Георгий из Чалков. Он вмиг укладывал на землю неопытного противника и, подняв его на вытянутых руках, держал долго над головой.

Загорелись глаза у Антарам и отдала она ему первую награду – арабский диргем и шелковую ткань для праздничного наряда. Преклонился пред нею Георгий и чуть слышно вымолвил:

– Имис окис, сердце мое!

Кивнул на поклон небрежно головой Седрак-начальник, отплюнулся в сторону.

– Молодость только и годится, чтобы хвастать своими мускулами, оттого что нечем больше.

И поспешил увезти Антарам в свои Чалки.

Потянулся второй год хуже первого. Тосковала Антарам и от тоски стала еще прекраснее.

Мускус бронзового тела ее пьянил старика, а тени думки на лице затемняли у него рассудок.

Жизнь бы отдал за нее Седрак-начальник, умер бы, обняв ее колени, и мучил ее без конца безумной ревностью, и ненавидел всех людей, на которых она могла посмотреть.

Чтобы не оставлять жену без себя, он редко выходил из балата и оттого казался чалкинцам еще более неприступным и суровым.

И вдруг дошла весть, что на Кохтебель напали арнауты, вырезали армян, сожгли церковь, убили священника.

Взволновались Чалки, и все, кто мог, стали отправлять жен и детей в дальние деревни. Пришлось и Седраку-начальнику расстаться с Антарам. Окружив всадниками, он отправил ее к старому другу, в которого верил, и стал ждать вестей.

Писала Антарам. Но письма не глаза, не прочтешь в них, что прочтешь в глазах.

И мучился Седрак-начальник от ревности еще больше, чем прежде. Переменил людей при Антарам, послал старуху следить, с кем она больше говорит, на кого охотно смотрит.

Вернулась старуха.

– Напрасно оставил при ней Георгия. Сам себе беду делаешь.

В ту же ночь полетел гонец за Георгием, а наутро прибыл Георгий с письмом от Антарам.

Прочел Седрак-начальник письмо и стал белее стены. В первый раз упрекала его Антарам, в первый раз жаловалась на судьбу.

– Зачем не веришь людям, зачем отозвал Георгия? Он самый верный слуга. Зачем обидел меня?

Сверкнул злобой косой глаз Седрака-начальника, и приказал он Георгию отвезти письмо в стан арнаутов. Знал, чем кончится дело.

И вернул Антарам в Чалки.

Не посмотрел на нее, когда она вошла в дом; запер в глухую башню, а ключ швырнул в пропасть.

– Теперь люби своего Георгия.

И целые ночи неслись стоны из башни, и рвал седые волосы Седрак-начальник, и боялись люди подходить к нему.

А на третью ночь затихли стоны, и показалось Седраку-начальнику, что подошла к нему тень Антарам и стала гладить его больную голову.

– Я умерла, – шептала тень, – и скоро уйду отсюда, и пришла к тебе, только чтобы успокоить тебя. Антарам не изменила тебе, и, когда другие люди не любили тебя, Антарам берегла твою старость. Хотел Георгий убить тебя, Антарам сказала: «Искупи грех своей мысли. Если любишь, отдашь жизнь за него». И поклялся Георгий сделать так. Невинна Антарам. Клялась она быть верной тебе, такой и умерла.

Бросился Седрак-начальник к башне, разбудил людей, велел взломать двери.

Вбежали люди в башню и увидели Антарам мертвой.

Три дня не пил и не ел Седрак-начальник, стоял у остывшего тела; сам положил его в могилу, сам засыпал землей и своими руками построил часовню на могиле, хотя и не был каменщиком. А когда окончил работу, тут же и умер.

И была на часовне высечена надпись:

«Построил часовню на могиле жены начальник крепости Седрак. Замучил бедную напрасно. Господи, прости ему тяжкий грех».

Лет тридцать назад работавшие в Чалках инженеры нашли у источника Бахр-баш-чокрак, под Эчкидагом, развалины часовни и камень с высеченной надписью на староармянском языке.

Прочли:

«Построил часовню на могиле жены начальник крепости…»

Время стерло остальные слова.

Видно, простил Господь Седраку его тяжкий грех.

Пояснения

Чалки – незаселенная сейчас долина, смежная с отузской, по климатическим условиям и красоте местности обещает в будущем стать одним из лучших крымских курортов. По преданию, в Чалках существовало некогда значительное армянское поселение, а развалины часовни у источника Бахр-баш-чокрак (источник Медной Головы) сохранились и доселе. Найденную у источника плиту с надписью на староармянском языке прочел местный палеограф Степан Никитич Лазов, от которого я и слышал легенду об Антарам. Детали легенды сообщила проживавшая в Отузах Александра Лазаревна Батаева. Часть армян, по завоевании Армении татарами в 1262 г., была переселена в районы Астрахани и Казани, но затем переселенцам разрешили перейти в Крым (Зап. Одесс. общ. ист. и древ. Т. IV, стр. 92). Следы их поселений сохранились на протяжении от Старого Крыма до Коз. В Карадаге полуистертая надпись на развалине церкви св. Стефана свидетельствует, что эта церковь была построена армянами в 1400 году (ibid. Т. X, стр. 446). В Старом Крыму (Эски-Крым) сохранились развалины шести армянских церквей, а монастырь Сурп-Хач (Святого Креста) функционирует и в наши дни. Правда, обстановка его крайне убога, в монастыре живут один больной, неслужащий архимандрит и психически больной сторож, но еще в моем детстве в храмовый праздник сюда стекалась масса народа со всех окрестностей монастыря, совершалось торжественное богослужение, происходила борьба, закалывались в жертву бараны; последнее исполняется благочестивыми армянами и теперь. Воспоминания об арнаутах живут среди татар, как о народе жестоком и беспощадном. «У них была железная душа», – говорят татары. Арнауты-албанцы – потомки древних пеласгов – некогда составляли цвет турецкого войска.

Деликли-кая

Козская легенда

Разве есть на свете черешня вкуснее козской и где найдется сари-армут более нежный и сочный? В Крыму не встретишь тоньше стана у юноши, и не знают другие земли девушек, которые умеют ходить так легко, как козские, по скалам и обрывам.

Смотрит поседевший Эльтиген на детей долины, на солнечном луче любуется ими, а когда к вечеру побежит от гор к деревне синяя тень, прислушивается к голосу стариков, которые собираются посидеть у кофейни.

– Лучше прежде было.

– Лучше было, – твердит девяностолетний Муслядин, сидя на корточках рядом с имамом.

– Когда нужно, дождь был; когда не нужно – не был; червяк лист не ел, пчелы были, козы были, две пары буйволов у каждого было. Хорошо было.

Слушают Муслядина козские татары и вздыхают.

– Прежде лучше было.

В наступивших сумерках вспыхивают там и сям огоньки у курящих, и белесоватые клубы табачного дыма застилают по временам сосредоточенные, серьезные лица.

– Воды много было, – замечает кто-то.

– А? – не слышит его Муслядин.

– Дыры в Деликли-кая, говоришь, не было. Не было, не было. Потом сделалась, когда Кыз-буллаги открылся.

– Говори, – просит кефеджи, наклоняясь к самому уху старика. – Люди слушать хотят.

Сдвигает Муслядин на затылок тяжелую