Малый мир. Дон Камилло - Джованни Гуарески

Дон Камилло только руками развел.

В приходской дом заявился Шпендрик, паренек из бывших партизан, в горах служивший вестовым при Пеппоне, а теперь зачисленный в муниципалитет курьером. Он держал письмо на роскошной бумаге ручной выделки: бланк компартии с текстом, напечатанным готическим шрифтом:

Имею честь пригласить Вашу Милость почтить своим присутствием церемонию общественного характера, которая состоится завтра в 10 ч. на площади Свободы. Секретарь ячейки товарищ Боттацци Мэр Джузеппе[8].

Дон Камилло глянул на Шпендрика.

— Скажи товарищу Пеппоне — мэру Джузеппе, — что у меня нет никакой охоты слушать всё ту же чушь против реакции и капиталистов. Я ее уже наизусть знаю.

— Не будет никаких политических речей, — объяснил Шпендрик, — чисто патриотическое, общественное дело. Если откажетесь — значит, вы ничего не смыслите в демократии.

Дон Камилло важно покивал.

— Ну, раз так, умолкаю.

— Вот и славно! Главный сказал, чтобы вы пришли в форме и с атрибутами.

— Какими еще атрибутами?

— Ну, с чашей и помелом: будет что освятить.

Шпендрик разговаривал с доном Камилло в таком тоне именно потому, что был Шпендриком, то есть человеком такого телосложения и такой бесовской ловкости, что в горах, бывало, он проскальзывал между пулями и его даже не задевало. Так и теперь, когда толстенный том, запущенный в него доном Камилло, достиг того места, где находилась шпендрикова голова, Шпендрика уже и след простыл: он жал на педали велосипеда.

Дон Камилло встал, поднял книгу и пошел поделиться своим недоумением с Иисусом на Распятии в алтаре.

— Господи, — сказал он, — неужели невозможно узнать, что они там на завтра замышляют? Что это за тайна такая? Что стоит за всеми этими приготовлениями? Что это за гирлянды, которыми они украшают пустырь между аптекой и домом Багетти? Что это за чертовщина?

— Сын мой, будь это чертовщина, они не занимались бы этим в открытую и не звали тебя это освящать. Потерпи до завтра.

Вечером дон Камилло пошел полюбопытствовать, но увидел вокруг пустыря лишь ленты да гирлянды. Понять он так ничего и не смог.

Когда утром он в сопровождении двух мальчиков-прислужников приближался к пустырю, у него дрожали колени. Он чуял неладное: похоже, что за всем этим кроется предательство.

Через час он вернулся совершенно подавленный и с высокой температурой.

— Что случилось? — спросил его Христос.

— Просто волосы встают дыбом, — простонал дон Камилло. — Чудовищно: духовой оркестр, гимн Гарибальди, речь Пеппоне и закладка первого камня в фундамент «Народного дома». И я еще должен был освятить этот первый камень. Пеппоне чуть не лопался от счастья. Этот подлец даже предоставил мне слово, чтобы я сказал подходящую к случаю речь, потому что — хоть это, конечно, и делает партия, но обставлено все так, будто сооружение — общественное и работы — тоже.

Дон Камилло расхаживал взад-вперед по пустой церкви. Потом остановился напротив Распятия.

— Безделица! — воскликнул он. — Помещения для собраний, читальный зал, библиотека, спортивный зал, поликлиника и театр. Небоскреб на два этажа со спортплощадкой и кортом для игры в бочче[9]. И все это — на какие-то жалкие десять миллионов лир!

— Учитывая современные цены, не так уж и дорого, — заметил Христос.

Дон Камилло рухнул без сил на скамью.

— Господи, — в его вздохе звучало неподдельное страдание, — зачем Ты послал мне такую неприятность?

— Дон Камилло, ты мыслишь нелогично.

— Еще как логично. Десять лет я на коленях умоляю Тебя помочь мне найти хоть немного денег, чтобы устроить библиотечку, комнатку, где собирались бы подростки, детскую площадку с качелями, карусельной и, может быть, хоть с крохотным бассейном, как в Кастеллине. Десять летя не знаю покоя, стараюсь изо всех сил, льщу кровопийцам-земледельцам, которым бы с большим удовольствием давал в рожу при каждой встрече; я устроил за это время не меньше двухсот лотерей, постучался в две тысячи дверей — и что? Никакого результата. А тут приходит отлученный от Церкви мошенник — и десять миллионов падают с неба прямо ему в карман.

— Они не падали на него с неба, он нашел их под землей. И Я тут ни при чем, дон Камилло. Это — плод личной инициативы Пеппоне.

Дон Камилло развел руками.

— Ну тогда все просто. Значит, я нищий дурак.

Дон Камилло пошел к себе и там тоже ходил взад-вперед, рыча от негодования. Вероятность того, что Пеппоне достал эти деньги, разбойничая на большой дороге или взломав сейф в банке, ему пришлось исключить.

Во время освобождения, когда они спустились с гор и казалось, мировая революция случится с минуты на минуту, Пеппоне, вероятно воспользовался трусостью подлых богачей и вытряс из них денежки.

Потом, однако, он вспомнил, что богачей в те дни в городке ни одного не было, зато был отряд англичан, пришедший вместе с партизанами Пеппоне. Англичане вселились в дома богачей, где до них жили немцы. А фрицы пробыли в городке немало времени и успели очистить богатые дома от всего, что там было хорошего. Таким образом, мысль о том, что деньги поступили от мародерства, отпадала сама собой.

Может быть, деньги прибыли из СССР? Он засмеялся: русским, конечно, только и дела, что думать о Пеппоне!

— Господи! — обратился он наконец с мольбой к Распятию, — Господи, скажи, где Пеппоне выкопал эти деньги?

— Дон Камилло, — с улыбкой ответил Христос, — может, ты думаешь, что Я — сыщик? Зачем спрашивать у Бога, где правда, если правда уже есть в тебе самом? Поищи ее, дон Камилло. А пока, чтобы немного развеяться, не прокатиться ли тебе до большого города?

Следующим вечером, вернувшись из города, дон Камилло предстал перед Распятием в заметном возбуждении.

— Что с тобой, дон Камилло?

— Это безумие! — воскликнул дон Камилло. — Я встретил покойника! Столкнулся с ним лицом к лицу, прямо на дороге!

— Дон Камилло, успокойся и подумай: обычно мертвецы, с которыми встречаешься лицом к лицу прямо на дороге, — живы.

— Невозможно! — закричал дон Камилло. — Этот мертвец — настоящий мертвец, я сам его хоронил.

— Ну, тогда Мне нечего сказать, — ответил Христос. — Наверное, это было привидение.