Допрос с приСТРАТИем - Марина Дмитриева

не рядом, но под моим присмотром. А значит, никуда от меня не денется, не сбежит больше. Гребаная сучка, любимая гадина, ненаглядная предательница, лгунья! Я чувствую подвох, но не могу понять, в чем он заключается, не могу разобраться, какая же она настоящая — та богиня секса, в глаза которой ныряешь, словно в темный омут, или та испуганная девочка, всем своим видом кричащая: «как вам не стыдно меня обижать!» Или же расчетливая стерва, презрительно кривящая губы в сторону любого, кто, по ее представлению, ниже рангом. Знаю одно, Кристи врет… И я не успокоюсь, пока не пойму, что она скрывает и почему, черт возьми, ведет себя так по-разному. Кроме того, внутри сидело ощущение, что это дело не такое простое, как казалось на первый взгляд. Да и ограбление загородного жилища Швецов не шло из головы. В доме перевернули все вверх дном, даже вспороли мягкую мебель, значит, искали более чем тщательно. Тогда почему многие дорогие вещи, лежащие на виду, остались на месте? Может, искали вовсе не деньги и ценности? Ладно, разберемся.

Посмотрел на часы, что-то я слишком рано приехал, до приземления самолета, на котором летел с отдыха сын Роберта Евгеньевича, еще почти два часа. Но ничего, сначала можно навестить первую жену убитого. Ее алиби по нашему запросу проверяла местная полиция, но по-серьезному еще никто не допрашивал.

* * *

— Игнатова Нина Руслановна? Я следователь, ведущий дело убийства вашего бывшего мужа. Откройте, пожалуйста, дверь.

Удостоверение, показанное через глазок, слава богу, убедило женщину впустить меня внутрь квартиры.

Первая мадам Швец была молодящейся дамой лет пятидесяти, очень красивая несмотря на возраст, с пышными светлыми волосами и ярко-голубыми глазами.

— Не понимаю, чем я могу помочь в расследовании этого убийства. Мы не виделись с Робертом лет десять.

— Просто хочу поговорить. Вы прожили в браке с ним дольше всего, почти двенадцать лет, должны знать врагов и друзей убитого.

Женщина горько усмехнулась.

— Мне сказали, что его убила молодая жена. Зачем нужны сведения о врагах?

— Любое расследование требует всестороннего подхода. Так ведь?

Она лишь равнодушно пожала плечами.

— Почему вы не приехали на похороны супруга?

— Боялась, что моя радость будет неуместной на таком траурном мероприятии.

— Радость?! — невольно напрягся, как собака-ищейка, почувствовавшая след.

— Я ненавидела этого ублюдка.

Как интересно.

— Потому что он нашел себе жену помоложе?

— Нет, этот факт, помнится, несказанно обрадовал, я готова была петь и танцевать от счастья.

Все интереснее и интереснее.

— Так опостылел супруг?

Нина Руслановна нервно рассмеялась.

— Можно и так сказать.

— В чем же причина вашей ненависти? Насколько я знаю, материально он вас не обидел?

Горькая улыбка скривила лицо хозяйки дома.

— Да, Роберт был щедрым сукиным сыном.

— Почему сукиным сыном? Всеми уважаемый человек!

— Уходите! Я больше не хочу расстраивать себя разговорами о нем!

Убраться сейчас, особенно когда нащупал хоть какую-то ниточку?! Да ни в жизнь!

— Нина Руслановна, прошу вас продолжить, раз уж вы начали рассказывать. Чем была вызвана ваша нелюбовь к мужу?

Она нервно сжала руки… потом отошла к окну.

— Я не буду ничего говорить.

— Вы хотите, чтобы вас вызвали повесткой? Или же задержали до выяснения обстоятельств? Насколько я знаю, ваше алиби на тот вечер проверяли, однако в свете сказанных слов это будет вполне позволительная процедура. Вдруг вы кого-то наняли, чтобы убить ненавистного супруга.

— Вызывайте, задерживайте, — спина и затылок женщины красноречивее всяких слов говорили — она нисколько не испугалась моих липовых угроз.

Что же делать-то? Ведь я всем нутром чую, мне нужны ее слова, в них может содержаться разгадка если не к преступлению, то, во всяком случае, к непонятному поведению Кристины. А что если сказать правду?

— Нина Руслановна, понимаете…это не просто обычное дело для меня. Тут кое-что личное. Я знал Кристину Сергеевну раньше…

Бывшая жена убитого повернулась и с любопытством посмотрела в мою сторону.

— Вы ее любите?

Даже вздрогнул от этого прямого вопроса. Не знаю, что там выражала моя физиономия, но черт возьми, в самую точку.

— Д-да… — признался я, даже не ей — самому себе.

Люблю… все это время любил… ненавидел, хотел забыть и лелеял воспоминания о каждом моменте. А теперь, когда жизнь опять нас столкнула, пепелище в моей душе снова заискрилось, запылало всеми цветами радуги.

— Роберт — страшный человек, — вдруг неожиданно заговорила Нина Руслановна, — уверенный в своей исключительности и безнаказанности. Он всегда оценивал людей с точки зрения их полезности для себя. Еще тот паучара — затягивает в свои сети, а потом выпивает тебя до дна, без остатка.

Невольно скривился. След, кажется, оказался липовым. У дамочки, похоже, слегка больное воображение, свихнулась на почве обиды к бывшему мужу.

— Если хорошо копнуть, у него найдется куча врагов в самом близком окружении. Думаю, каждая из его жен… да что там, большинство друзей и знакомых втайне желали ему смерти, а решилась только эта хрупкая девочка. Я ведь помню ее совсем маленькой, большеглазым темноволосым ангелом. Мой сын когда-то играл вместе с ней. В своем желании иметь самое лучшее Роберт даже дочку друга не пожалел. Подлая низкая скотина, способная на все, чтобы удовлетворить свое Эго. Вот, посмотрите!

Нина Руслановна протянула левую руку с изуродованными, покореженными пальцами. Такое ощущение, что кто-то давно их размозжил тяжелым предметом, потом они срослись, навсегда запечатлев следы этого издевательства.

— Что с вами случилось?

Она пожала плечами, и снова горькая улыбка появилась на ее лице.

— Отметина от Роберта Евгеньевича, доказательство его любви. Хорошо хоть жива осталась…

По телу прошелся холодок догадки. Мне вспомнился ужасный шрам на плече моей Кристи. Неужели это тоже след мужниной любви?

— Он вас избил?

— Бил постоянно, все двенадцать лет нашего брака. Поводом могло быть что угодно, не так посмотрела, не на того посмотрела, опоздала на пять минут, плохо приготовила ужин. Роберт внушил мне мысль, что я плохая, недостаточно его люблю,