Кремль 2222. Севастополь - Владислав Выставной

– Они ждут! – бледно улыбнувшись, сообщил Слава. – Значит, не обманули!

– Они – это кто? – с опаской поинтересовался Книжник.

– Пойдемте! Все своими глазами увидите.

– Резонно, – прохладно согласился Зигфрид.

Он скептически относился к любым новым знакомствам, предпочитая проверенные связи. Впрочем, легко шел на контакт, если считал это выгодным в той или иной ситуации. Сейчас ситуация была малопонятной, а та «хреновина», в сторону которой их тащил Слава, выглядела более чем угрожающей.

По мере приближения стало заметно жаркое марево, поднимающееся над странным объектом. Что-то знакомое просматривалось в его контурах, частично скрытых массивными железными панелями. Они уже приблизились к зловещей махине, когда та вдруг с ядовитым шипением окуталась облаком горячего пара.

Книжник не смог сдержать изумленного возгласа. Он понял, что это такое.

Паровоз! Громадный, прочно стоящий на рельсах паровой локомотив, правда, плотно укутанный в мощную ребристую броню. Впереди и позади паровоза имелись такие же бронированные вагоны, тоже ребристой формы, с наклонными гранями бортов, с прорезями бойниц, торчащими во все стороны пулеметными стволами и двумя танковыми башнями – по одной на переднем и заднем вагоне. Паровоз Книжнику уже доводилось встречать – в Железной Шкатулке, что на дне каньона за Чащобой. Тот, правда, пыхтеть пыхтел, но на ходу не был. Здесь же – совсем другое дело.

Бронепоезд. Самый настоящий бронепоезд, словно сошедший с картинок про Гражданскую войну. С некоторыми усовершенствованиями, не менявшими, впрочем, сути концепции. Это рождало сразу же кучу вопросов, даже непонятно с какого начать. Например, где взять столько угля или дров, чтобы двигать эту громадину? Когда-то на каждой станции были целые склады топлива – а теперь как? Или другой вопрос: неужели сохранилась старая сеть железных дорог, способная нести этого монстра? Не разобрали ее на металл и деревянные шпалы в долгую ядерную зиму? Хотя шпалы вроде бы из бетона делали… Но вопросов от этого не становится меньше. И главный среди них: неужто это правда – и сообщение между дальними частями некогда огромной страны в принципе возможно? Что же это означает?

От нахлынувших мыслей о дальнейших перспективах захватило дух. Только сейчас, медленно приходило понимание того, что даже громадная Москва с ее величественными руинами и бесчисленными сокровищницами знаний, рассыпанными по развалинам и подземельям, – это всего лишь часть бесконечно огромного мира. Сидя в Кремле, за толстыми стенами, не осознаешь этого, а сам мир ощущаешь крохотным, сжавшимся в пределах этих стен, за которыми – абсолютно враждебные пространства, сплошь населенные врагами.

А мир огромен. Слишком громаден, чтобы игнорировать этот простой и ясный факт.

Слава шел впереди, нетерпеливо оглядываясь и норовя перейти на бег. По мере приближения к величественной машине нарастало необъяснимое беспокойство. Даже Зигфрид невольно положил руку на кобуру револьвера. Словно почуяв человеческий страх, с электрическим гулом повернулась в их сторону кормовая орудийная башня. Невольно вжав голову в плечи, семинарист поглядел на Славу. Но тот был нарочито бодр и вроде бы даже доволен.

– Я же говорил – будет транспорт! – крикнул он. На лице его читалось облегчение – словно он сам не верил, что его здесь дождутся. – Сейчас поедем с комфортом!

Его прервал душераздирающий скрежет, сменившийся хриплым голосом, усиленным громким мегафоном:

– А ну, стоять! Стоять, я сказал! И не дергаться – открою огонь.

Друзья замедлили шаг, остановились. Переглянулись, ожидая продолжения. Оно не заставило себя ждать:

– Кого там черт принес?

– Пузырь, это я, Слава с Балаклавы, не узнаешь, что ли?

– Тебя узнаю. А что это за перцы с тобой приперлись? Другие же были, вроде.

– Малой и Шура погибли. Нарвались на мародеров. Это просто нелюди, твари. Будь моя воля, я бы всех мародеров перевешал, я бы этих гадов сжег бы заживо! – Славу перекосило от ненависти, кулаки его сжались до хруста. Таким его еще не доводилось видеть.

– Ты там как-то поаккуратнее с пожеланиями, – донеслось со стороны бронепоезда. – Мы тоже как бы не странствующие монахи.

– Прости, дружище. Я благодарен, что ты нас дождался…

– Не льсти себе. Мы никого не дожидаемся. Тебе просто повезло, что нам по пути.

– Так ты пустишь нас внутрь?

– Я не доверяю этим двоим. Кто они такие? Откуда взялись?

– Они кремлевские. Вызвались мне помочь.

– Кремлевские? – голос неприязненно усмехнулся. – Никогда не видел кремлевских. Говорят, это они Последнюю Войну устроили.

– Что за ерунда? – возмутился Книжник. – Кто это так говорит?

Слава шикнул на него, пытаясь одернуть. Мегафонный голос с удовольствием ответил:

– Все говорят. Мол, кремлевские Последнюю Войну развязали, ракеты, там, запустили куда-то. Не так, что ли?

Книжник хотел было засыпать невидимого собеседника аргументами – еще год назад он так бы и поступил. Но этот год давно прошел, и юношеский задор уступил место куда более рациональному поведению. А потому он просто и веско сказал:

– Если тебе интересно – я все расскажу. В дороге.

Голос ответил не сразу. Зигфрид незаметно показал другу большой палец: «Молодца!».

– Ты головастый малый, – сказал, наконец, голос из машины. – Мне это нравится. А этот громила с тобой – тоже потрепаться любит?

– Да не особо. Он воин.

– Да любой оборванец с гранатой – уже воин. А что он вообще может? В карты играет?

– В карты играешь? – быстро переспросил Слава.

Зигфрид с некоторым удивлением приподнял бровь:

– Можно и в карты. А можно и в «бутылочку». Не заставлять же тебя скучать. Судя по голосу, ты просто сногсшибательная красотка.

Мегафон сипло заржал. Отхохотавшись, голос бросил:

– Ладно, эти двое мне нравятся. Пусть залезают на борт. Я не привереда, но они должны понравиться и моим ребятам – а это уже сложнее.

Слава аж просиял. Поманил за собой, направившись в сторону кормового броневагона, по пути быстро наставляя:

– Ну что, Пузырь вас принял! Он дядька нормальный, хоть и странный немного. Остальные… Хм… Вы, главное, ничему не удивляйтесь и не таращьтесь на них, они этого не любят.

– А чего нам на них таращиться? – отозвался Зигфрид. – Ты нас не пугай, мы всякое видали.

Как оказалось, таращиться было на что.

Они остановились у крутого скоса шершавой броневой плиты. Тяжелая дверь в ней со скрипом ушла в темную глубину, и наружу вывалилась железная лесенка, выполнявшая, наверное, роль трапа. Слава кивнул спутникам: давайте вперед. Книжник сунулся было первым – и едва не отпрянул назад с диким воплем: из двери высунулась огромная, черная, жуткая обезьянья морда.