Общая теория капитала. Самовоспроизводство людей посредством возрастающих смыслов. Часть третья - А. Куприн

осваиваемых и бедных странах” … II. Давление на ставку процента должны также оказывать развитие системы кредита, постоянно возрастающая вместе с нею возможность для промышленников и купцов распоряжаться при посредстве банкиров всеми денежными сбережениями всех классов общества и прогрессирующая концентрация этих сбережений в таких размерах, при которых они могут действовать как денежный капитал» (Маркс и Энгельс 1954–1981, т. 25, ч. I, с. 396–397).

Ссудный процент обычного общества принципиально отличается от процента на капитал, свойственного для коммерческого общества. Процент на капитал определяется отношением между необходимым и прибавочным капиталом, а ссудный процент определяется отношением между прибылью и предпринимательским доходом. Он сходен с тем, как процент понимается в традиционных финансах при создании партнерств: и мудараба, и комменда работают ради процента от суммы прибыли, а не ради процента от суммы капитала.

Если предположить, что по мере накопления капитала прибавочный капитал сокращается относительно необходимого быстрее, чем сокращается прибавочная стоимость относительно необходимой, то становится ясно, во-первых, почему работникам проще найти капитал, чем капиталу работников, и, во-вторых, из этого можно сделать вывод, что процент на капитал сокращается быстрее, чем предпринимательский доход, хотя эта тенденция растягивается на очень долгий, исторически долгий, срок.

Во второй части мы видели, что процент имеет две стороны. Во-первых, он выступает как источник инвестиций или прироста средств производства и, во-вторых, он представляет долю капитала в прибавочной стоимости, то есть долю средств производства в приращении сложности деятельности. При обычном производстве процент имеет тенденцию к понижению с обеих сторон: с первой он снижается из-за накопления капитала, то есть из-за эффекта базы, а со второй — из-за более равномерного распределения капитала между участниками производства по мере персонализации, то есть из-за сокращения трудовой резервной армии.

Процент есть та доля в валовой прибыли, которая приходится на номинальный капитал, или собственность, это плата за накопление и переток стоимости между предприятиями и отраслями, плата за риски сбережения и инвестирования капитала. Чем меньше собственности и риска, тем меньше процент, и наоборот. По мере снижения процента исчезает и собственность, или распоряжение непользователя, она превращается во владение, то есть распоряжение пользователя. Происходит отмирание собственности, не основанной на деятельности, на выполнении какой-либо иной функции, кроме как быть собственником, или, как выражался Кейнс, происходит «эвтаназия рантье»:

«Процент в нынешних условиях вовсе не является вознаграждением за какую-нибудь действительно понесенную жертву, так же как и земельная рента. Собственник капитала может получить процент потому, что капитал редок, так же как и собственник земли может получить ренту потому, что количество земли ограничено. Но тогда как редкость земли может обуславливаться присущими только земле свойствами, для редкости капитала таких причин нет. … Я рассматриваю поэтому рантьерскую особенность капитализма как переходную фазу, которая исчезнет после выполнения своей миссии. А с исчезновением этой рантьерской черты изменится и многое другое. Кроме того, большим преимуществом того хода развития событий, который я защищаю, будет то, что эвтаназия рантье как нефункционирующего инвестора не будет внезапной, а явится постепенным и длительным продолжением процесса, наблюдаемого в последнее время …, и не потребует никакой революции» (Кейнс 2007, с. 335).

Если рост занятости на предприятии или в отрасли требует перетока капитала из других предприятий или отраслей, то рост населения в стране в целом требует перетока капитала из других стран. То и другое ведет к повышению спроса на капитал и процента на капитал. Если нигде нет роста населения, а занятость в новых отраслях растет небольшими темпами, то и потребность в капитале резко снижается, а с ней и процент на капитал. С исчезновением рантьерской черты капитализма тихо (или нет) уходит и он сам. Общество капиталистов превращается в общество предпринимателей.

Завершение интересного промежутка и персонализация капитала

Скотт Пэйдж в лекционном курсе «Понимание сложности» называет четыре переменные, посредством которых можно описать поведение системы (Page 2009, p. 10–12):

● разнообразие: количество видов элементов в системе;

● связность: количество связей между элементами;

● взаимозависимость: зависимость элементов друг от друга;

● адаптация и обучение: «интеллект» элементов, их способность реагировать на воздействия для восстановления баланса.

Эти четыре переменные могут принимать низкие, средние и высокие значения, и в зависимости от значений образуются три типа систем: системы стабильные, сложные, и хаотические (они же регулярные). Сложная система — это интересное промежуточное состояние между стабильной и хаотической (или регулярной) системами. Действительно, если разнообразие, связность, взаимозависимость и адаптация находятся на низком уровне, то мы имеем стабильную систему. Если же эти переменные находятся на высоком уровне, то мы имеем систему хаотическую (или регулярную). Сложность образуется посередине, она формируется при некотором «среднем» значении четырех переменных. «Почти во всех играх, изучаемых в теории игр, участвуют либо два игрока, либо бесконечное количество игроков, в результате чего теория игр склонна игнорировать интересные промежуточные моменты, в которых возникает сложность» (Page 2009, p. 11).

Таким образом, при возрастании значений переменных эволюция идет от стабильного состояния через сложное к регулярному. В этом механизм превращения простого самовоспроизводства в расширенное, а расширенного — в обычное. Традиционное общество стабильно. Быстрый рост населения и смыслов, происходящий в ходе коммерческой и промышленной революций, приводит к образованию общества-системы. Общество-система есть начало сложного общества. Поскольку в нем еще относительно немного субъектов (правительства, корпорации, массы), постольку оно еще сохраняет характер простоты. Персонализация есть резкое увеличение числа активных субъектов, она делает общество еще более сложным. Чем более сложным становится обычное общество, чем больше в нем видов игроков и стратегий, тем выше вероятность, что оно станет регулярным, но вместе с тем растет и риск хаоса.

Очень сложная система может быть как регулярной, так и хаотичной. Множество случайных событий проявляет регулярность, если события повторяются, если они образуют норму. Если субъектов и связей между ними становится очень много, а зависимость между субъектами становится очень сильной и сами субъекты очень адаптивными (умными), то они начинают двигаться в унисон, не могут «переиграть» друг друга, сложная система превращается в статистически регулярную. Однако если события вовсе не повторяются, если общие нормы отсутствуют, то растет риск «свалиться» в хаос, вот почему обычай, или его отсутствие, становится самым опасным контрсмыслом. Кеннет Боулдинг в свое время писал: «Самое широкое возможное определение системы состоит в том, что это “все, что не является хаосом”. Мы могли бы перевернуть определение и сказать, что система — это любая структура, которая демонстрирует порядок и закономерность» (Boulding 1985, p. 9). Если общество-культура становится настолько сложным, что уже не демонстрирует порядка и закономерности, то оно не является системой, хотя