Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский

перекрасили в жёлтый цвет и переделали? Он что, спрашивает, с крытым кузовом лучше смотрится?

Присутствующие снова весело заржали.

– Переводчик то, их, посольский, говорит по-русски хорошо, но с лёгким акцентом. Он всё и переводит дословно! А где, говорит, у вашего участка остальные милицейские машины? – пристаёт он опять к «Деревянному» – смеётся Шишкин.

– А он чего? – спрашивает «Дед».

– А как послу скажешь, что нет ни хрена больше ничего, ни машин, ни бензина! – парирует Андрей. – Вот «Деревянный» и мычит там, что-то. Руками размахивает. А ребята наши вокруг стоят, ржут, слёзы вытирают. Хорошо начальник наш выскочил, к себе в кабинет всю их делегацию завёл, Алевтина их чаем с вареньем напоила, а так бы со смеху все бы умерли.*

– О чём это вы? – поинтересовался Антон.

– Я сегодня в обед выхожу из отделения, решил в столовую, в «Троллейбус» зайти и перекусить. – Шишкин явно смаковал начало рассказа и был доволен, что его попросил Шелестов ещё раз поведать весёлую историю, очевидцем которой он стал.-только из дверей вышел, смотрю, подъезжают два «мерседеса» с красными посольскими номерами D – 051 и останавливаются прямо на нашей стоянке почти у дверей отделения. А со стороны Ленинского проспекта, по дорожке, как раз подходит наш замполит. Я остановился, думаю, посмотрю, что будет дальше. А из первого «мерседеса» вылезает здоровый такой мужик, в очках, и за ним следом из другой машины ещё трое выбираются. Так вот, с ним, который в «мерседесе» ехал, подзывает нашего Дубова и спрашивает о Калинове и Русикове. Это был посольский переводчик. Наш «Деревянный» стал что – там объяснять, а в дежурную часть, как раз, поступил звонок о домашнем террористе, с улицы Новаторов, о том, что в коммуналке пьяный мужик начал дубасить жену, и до кучи ещё соседям наподдал, чтобы не мешали, видимо. Соседи кричали в трубку, что, мол, убивают, приезжайте быстрее. Так всегда бывает – соседи в коммунальной квартире не могут поделить кухню с сортиром, а виновата во всем милиция.

Все присутствующие согласно кивнули головами.

– Это мне дежурный потом рассказал. Он даёт команду Женьке Мылышеву, он был в группе, и двум милиционерам из ППС, чтобы съездили и разобрались, что там за «войнушка». Вот водители и побежали друг за другом отделенческий УАЗ готовить, он заводится-то через раз. А на «москвиче» нашего начальника, Русиков и Калинов поехали в РУВД. Вот и всё! А потом наши милиционеры вышли и увидели весь этот цирк. Здоровый дядя, что издевался над замполитом, оказался послом Мексики, а остальные – его секретари посольства. Вот как бывает!

– Теперь понятно, почему письмо от них пришло! Вот опозорились-то! – грустно подумал Шелестов.

– Ладно, ребятки, всё равно ничего не изменится, ни машин новых не получим, ни бензина! Система! – Парнов поднялся с дивана. – Пойду домой, пора! Да и старуха моя, поди, заждалась!

– Так, ладно, Алексей, давай излагай проблему! – Антон устало откинулся на спинку стула, и потянулся, заведя сцепленные в замок руки за голову. Его взгляд упал на чёрную кожаную папку, лежащую на краю стола перед стоящим Уваровым.

Участковый перехватил его взгляд, расстегнул молнию на папке и достал внушительную пачку документов, скреплённых большой скрепкой.

– Значит так! Три дня назад ко мне в опорный пункт милиции, что на Ленинском проспекте, пришла гражданка Чкалова Виолетта Сергеевна с заявлением о том, что 19 декабря сего года, после празднования дня рождения её сына, Чкалова Константина, ею была обнаружена пропажа двухсот рублей из секретера сына. Были его друзья в количестве двенадцати человек. Все ученики десятых классов школы №53 нашего района. Я со всех получил объяснение и подготовил справку по материалу, почитай потом. Материал я регистрировать не стал, так что поторопись.

– Договорились! Оставляй. – Шелестов взял протянутую стопку документов и положил её перед собой на стол. – Завтра посмотрю.

Внезапно дверь в кабинет открылась, и вошёл зам. по розыску Владимир Русиков. Офицеры встали. Бросив внимательный взгляд на документы, лежащие на рабочем столе Антона, он ухмыльнулся.

– Антон! Я же сказал, ты работаешь по Гонгора, и завтра в девять утра, чтоб был как штык в ЦАБ. Я проверю. Остальные дела по боку, приказ начальства. Так что, живо домой.

Посмотрев с укором на участкового, Русиков вышел из кабинета, даже не закрыв дверь.

– Так, всё ясно, я побежал по делам! – Уваров пожал руку Шелестову, подхватил свою папку и быстренько исчез.

– Ага, а вот и мой братишка! – На пороге стоял Борька Гудков и застёгивал молнию на аляске. – Давай собирайся, и поехали по домам, завтра дел много…

Антон убрал документы в сейф и уже через несколько минут друзья шли к троллейбусной остановке на Ленинском проспекте, по только что выпавшему предновогоднему снегу, оставляя на нём следы рифленых подошв зимних ботинок.

Гастроном «Спутник» в доме Антона ещё работал. До закрытия оставалось пятнадцать минут. В залах было почти пусто. В отделе «Колбасы» высокая худая продавщица по имени Рита, наклонившись над прилавком, сосредоточенно что-то записывала в тетрадь. Ее красивая грудь в вырезе кофты была представлена на всеобщее обозрение во всей красе. Шелестов подошёл.

– Привет Ритуля!

Она подняла голову.

– Привет, Антон! Соскучился по мне! – весело спросила она.

– Ритуля, ты же заем!

– Это делу не мешает.

– Рита, веди себя хорошо.

Девушка сморщила носик. Веселые лучики еле заметных морщин придавали ее милому лицу дополнительную привлекательность.

– Антош, может быть ты меня пригласишь, как-нибудь в кино?

– Не думаю, что эта идея понравится Фёдору.

– Жаль.

– Мне тоже. Килограмм сосисок и триста грамм «Докторской», пожалуйста.

– А хлеб? Могу принести.

– Хорошо! Тогда захвати ещё двести граммов сыра «Российский», два пакета молока и десяток котлет.

Она ловко упаковала все в большой бумажный пакет.

– Давай деньги мне, я потом пробью через кассу. Слушай, а может быть шашлычку килограммчик завесить?

– Спасибо, Рита, не надо!

– Антоша, брось! Всё лучше, чем сосиски жевать. Шашлык из парного мяса, добавишь огурчики и помидорчики, салатик сделаешь. Красота! Мы вот с Фёдором часто берём парное мясо, мы даже икру сами солим!

– Что сказать? Повезло Фёдору.

– А то! Не вскружила бы ему голову, пропал бы мужик. Нашел бы себе какую-нибудь кильку дохлую, и делили бы они одну сосиску на двоих. Посмотри на него – просто красавец, мордаха так и лоснится от домашней еды, что солнце в небе.

– Да, что верно, то верно! – улыбнулся Шелестов.

– Ритка! Перестань морочить голову Антону! Сколько можно?! – Фёдор Салимзянов с открытой бутылкой пива «Останкинское» в левой руке, спускался по ступенькам из бакалейного отдела.

– Здорово, – улыбнулся Шелестов.

– Здорово, дружище.

– И расскажи нам, как дела в советской милиции? – Рита взяла деньги и протянула пакет с едой.

– Периодически!

– Это как?

– Слой говна, слой масла, слой говна, слой…

– Фу! Можешь дальше не продолжать.

Фёдор допил пиво, поставил на прилавок перед Ритой и достал сигареты.

– Давай, закругляйся по – тихонечку, домой пора! – Он улыбнулся, и обнял девушку за талию. – Заодно снова попытаемся организовать свою личную жизнь.

Она сердито сбросила его руку.

– Не поняла. Как это, «снова»?

Салимзянов ласково улыбнулся.

Шелестов подумал, что очень давно не видел, как Фёдор улыбается.

– Что-то вы темните, ребята…

– Есть немного! – Рита выскочила из – за прилавка, сняла белый халат, и стала собираться домой.

Антон присмотрелся по – внимательнее и понимающе хмыкнул: она была в короткой джинсовой юбке, на длинных стройных ногах – высокие чёрные сапоги на каблуке. Едва заметно обозначился округлившийся животик.

– Правильно понял, мы ждём пополнения, – кивнул Фёдор. – Устали уже пытаться завести детей.

Он закурил.

– Пошли, покурим на улице. И поговорим, давно ведь не виделись.

– Пошли, коли не шутишь.

Они вышли из центральных дверей и остановились около урны.

– Вы сколько уже вместе? – Шелестов глубоко вдохнул прохладного воздуха.

Фёдор выпустил густую струю дыма, мгновенно растаявшую в темноте.

– Пятнадцать лет, было два месяца назад.

– Долго.

На улицу вышла Рита, неся в руках закрытую на молнию хозяйственную сумму, чем-то полностью забитую.

– Ой, холодина какая! Милый,