Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский

одного роста и веса, во всяком случае, так сначала показалось. Особенно выделялся один из них, с огненно – рыжими волосами, с простецким, каким-то крестьянским лицом. Нос картошкой, по лицу природа щедро разбросала веснушки, включая уши. Умные карие глаза смотрели на всё происходящее с любопытством и без всякого волнения.

…задача сплотиться вместе с братским народом вокруг Коммунистической партии…

По тому, как троица иногда внимательно к докладчику, стало ясно: парни русский язык знают. Шелестов толкнул локтем Гудкова.

– Что?

– Как думаешь, осложнят нашу жизнь эти варяги, или наоборот?

– Мне плевать, через три месяца мы с тобою будем дома! А здесь, хоть потоп!

– Не добрый ты, Боря.

– Ну – ну! Молись, чтобы тебя не сделали наставником одного из них!

– Сплюнь!

…проходить службу на благо наших братских народов…

Как принято во всех спецподразделениях разных стран, боевые пловцы Балтийской базы ВМФ имели псевдонимы или клички, как угодно. Это упрощало вопросы взаимодействия при выполнении боевых задач. Ни имён, ни фамилий. Даже в случае гибели пловца, определить принадлежность к его к какой – либо стране практически невозможно, татуировок нет и документов тоже. При этом учитывается, что высокий ростом боец не может иметь кличку «Длинный», а из – за рыжего цвета волос командиры не имеют права дать бойцу кличку «Рыжий»! А вот наоборот – пожалуйста. Уловили суть? Ласты же, маски, дыхательные трубки, гидрокостюмы и акваланги используются всех марок и всех стран – производителей. Разве только вот оружие для подводной стрельбы у российских подводных диверсантов было уникальное в своём роде, аналогов просто не было.

Короче, Гудков, как в воду глядел. Вся троица попала в их дивизион, рыжий немец получил прозвище «Ветер», остальные – «Грач» и «Туча». И, конечно, наставником рыжего был назначен Антон Шелестов, псевдоним «Скорцени». Псевдоним у Бори Гудкова был «Рольф»… Немцы ничем не отличались от русских, лишь на повседневной форме, на рукаве была нашивка «Marinekameradschaft Kampfschwimmer Ost e.V.»23

…Антон проснулся от того, что затекла рука, которую он положил под голову, когда читал письмо. Письмо лежало рядом прямо перед носом. Ярко горела люстра.

– Ну, надо же, заснул! – потягиваясь, он рывком сел на кровати, опустив ноги на паркет пола. Аккуратно сложил письмо и, положив в конверт, бросил его в секретер.

Часы показывали половина второго ночи.

Снял с себя халат и швырнул его на кресло, стоящее у окна. Потом передумал, подошёл к окну и поднял халат, аккуратно его расправил и пошёл в ванную, шлёпая босыми ногами по паркету, где его повесил на крючок, на стене.

– Нельзя расслабляться!

Вернувшись в комнату, погасил свет и немного постоял у окна, смотря с седьмого этажа своего дома на стеллу Юрия Гагарина, освещённого прожекторами, и большую новогоднюю ёлку, стоящую рядом со стеллой и переливающуюся разноцветными огнями, лампочек было много. Ленинский проспект был пуст, только оранжево горели лампы городского освещения, да ярко – синие вывески «Тысяча мелочей» прямо напротив, и справа «Дом ткани» и «Дом обуви» на крышах домов, выходящими фасадами на площадь Гагарина. В комнате из – за праздничного освещения на улице было относительно светло, поэтому Шелестов подошёл к секретеру, который никогда не закрывал и сел в кресло, стоящее напротив него. На настольной лампе, что стояла слева на столе, висел на серебряной цепочке серебряный же немецкий крест с чёрной, переливающейся эмалью. Это был талисман Антона.

В августе 1980 года, Антон чуть не погиб, когда с Борей Гудковым совершенно случайно обнаружили погибшую немецкую подводную лодку в Балтийском море, где и была обнаружена эта реликвия, поднята со дна, надёжно спрятана и привезена в Москву домой.

Массивную цепь к кресту, Шелестов затем выпросил у матери.

Но об этой истории с крестом несколько позже.

Антон проснулся в семь часов утра, в комнате было темно. Потянулся, давая время мышцам подготовиться к скорому окончательному пробуждению, поэтому несколько минут лежал на спине, бессмысленно смотря на хрустальную люстру на потолке, которая едва различимо поблёскивала в начинающем редеть сумраке раннего зимнего утра гранями подвесок.

Затем резко сбросил одеяло и по – армейски вскочил с кровати. Несколько раз присел, чтобы размять ноги, наклонился вправо, затем влево, подпрыгнул и сразу «упал» на пол.

– Раз, два три… Иии, раз, два, три… – вслух считал Шелестов, отжимаясь от пола сначала просто на двух руках.

Ему нравились эти ощущения – когда, отжимаясь от пола, ты чувствуешь, как напрягается тело, как кровь затекает в ещё вялые ото сна мышечные волокна, заставляя их сокращаться всё интенсивнее и интенсивнее. Шестьдесят…

– Раз, два три… Иии, раз, два, три… – на правой руке, закинув левую руку за спину.

– Раз, два три… Иии, раз, два, три… – на левой, закинув правую.

– Раз, два три… Иии, раз, два, три… – на кулаках двух рук.

Потом на кулаке правой руки, потом левой…

Антон медленно согнул руки, бережно опуская грудную клетку на пол, перевернулся на спину и замер, рассматривая наполненную каким-то неведомым мне смыслом возню сотен пылинок в ярком солнечном луче, весело заглянувшему в окно его комнаты.

Резкий рывок из положения «лёжа» и Шелестов уже на ногах.

Затем скакалка, способствующая координации движений и реакции. Далее обычный комплекс упражнений «тао». Следующим упражнением была «ката» китайской школы восточных единоборств «кунг – фу». Разогревшись, как следует, и, чувствуя каждой клеточкой организма, как кровь струится по жилам, наполняя тело живительной силой, как ровно и мощно работает сердце, Антон переходил к воображаемому бою сначала с одним противником, потом – с двумя. В роли воображаемых противников – собственное отражение в зеркале стенного шкафа.

Соблюдение своей спортивной формы Антон возвёл чуть ли не в религию. Годами сложившаяся практика утреннего приёма холодного, а затем контрастного душа, растирание тела полотенцем, гимнастические упражнения и специальные упражнения для мышц, ежедневная «ката» шла только на пользу.

Сколько себя Шелестов помнил, он почти никогда не болел, и не пользовался всякой аптечной химией, а если уж допекало, то только народными средствами. Малиновое варенье из деревни под городом Можайском, горячий чай с долькой от большого жёлтого абхазского лимона после настоящей русской бани с веником – вот основные составляющие приведения организма из предболезненного в рабочее состояние, да и мозгов тоже.

После мнимого избиения виртуальных врагов, Шелестов трусцой побежал в душ.

Начинался новый день, и он снова должен был быть готов к выполнению своей милицейской работы.

Но, сначала почистить зубы, и побриться, чему способствовал французский крем для бритья (где его постоянно покупала мама, он не знал) и хорошая английская туалетная вода (доставал сам у знакомой ещё со школы, которая работала в универмаге «Москва»).

Вкусная яичница из трёх яиц с ветчиной, запитая чашкой свежезаваренного чая из «коробки со слоном» и с лимоном, способствовала притоку необходимых организму свежих калорий.

Теперь он почувствовал себя достаточно бодрым и отдохнувшим, голова работала ясно и была готова для того, чтобы прикинуть план на весь день, включая вечер.

Оксана.

Ровно в девять утра Антон уже стоял у дверей у своей временной рабочей комнаты ЦАБа и терпеливо ждал Оксану. Раздавшийся лёгкий девичий смех и чуть слышное постукивание каблучков по мраморному полу коридора, заставили его обернуться. Оксана шла навстречу Шелестову вместе с одной из девушек, которых вчера вечером он провожал до кинотеатра «Октябрь». Кажется, её звали Илона. Обладательница целой копны рыжих волос была одета в брючный костюм стального цвета и туфли на высоком каблуке, она держала под руку Оксану, тоже в брючном костюме, но только синего цвета, и рассказывала ей что-то очень смешное. Увидев Антона, они замолчали, а Илона отпустила локоть Оксаны и тут – же зашла в один из кабинетов, что был по пути. Улыбаясь, его новая знакомая, шла к нему, прижимая к роскошной груди большой рыжий блокнот – еженедельник. На ней прекрасно сидел хорошо сшитый синий брючный костюм, белая кофточка с воротником