Летальный кредит - Сергей Самаров

— Но хотя бы посмотреть, жив старик или убит, мы должны? — спросил я. — Может, бандиты в той расщелине и окопались. Убили старика и сами там спрятались.

— Для того я про старика и рассказываю… Ты уж постарайся, старлей, его не обижать, если найдешь. Это моя личная просьба.

— Постараюсь, если он на нас проклятье не нашлет…

— Не нашлет. Я с ним встречался. Он неагрессивный, пока его не обижают. А обижать его я никому не советую. Я же говорю: обладает необъяснимым влиянием на людей. Заставляет их делать то, что он хочет, насылает разные видения.

— А что за встреча у тебя с ним была? Случайная? Она не была видением?

— Понимаешь… Можешь мне не верить. Я сам не верил, пока не убедился. Жена у меня сильно болела. Рак пищевода. А про этого шамана говорили, что он даже дистанционно может лечить. Для нас это была последняя надежда. Вот я к нему и отправился с фотографией жены. Он меня выслушал, взял продукты, что я ему принес, и велел уходить, а завтра жене позвонить. И через два дня еще раз. Но только после обеда, потому что половину дня она спать будет. И даже фотографию не взял. Сказал, что ему не надо, он меня видел, и этого ему достаточно. А мне велел всю ночь о жене думать. Но я и без того каждую ночь о ней думал. Я в командировке. Она дома, в Подмосковье. Расстояние-то большое. И потому в шамана не очень верил, но цеплялся как за соломинку. Но на следующий день после обеда все же позвонил домой. Жена сказала, что ночью чуть не умерла. Впечатление было такое, будто ей кто-то пищевод когтями выскребал. А потом она спала до моего звонка. Я удержался и про шамана ей ничего не сказал. Но знал, что на следующий день у жены обследование, будут делать УЗИ и тогда решат, поможет ей операция или уже ничто ей не поможет. Это последнее обследование было. И каждый раз УЗИ делали. А это же само по себе вредно. На следующий день я не стал звонить даже вечером, хотя рука несколько раз к трубке сама тянулась. Только в середине уже следующего дня позвонил. Жена была радостная. Сказала, что прошлой ночью ей опять было очень плохо, а утром она чувствовала себя отлично, как давно не чувствовала. Поехала на обследование, и все врачи были в шоке. У нее не нашли никакой опухоли. И вот уже два года прошло, я снова здесь в командировке, все думаю навестить шамана, но дела не пускают. А в тот раз я навестил, рассказал и поблагодарил. Вот такая история была, хочешь — верь, хочешь — не верь… [16]

— Значит, ты, товарищ капитан, думаешь, что эмир может быть там?

— Может, хотя я сомневаюсь. Расщелина — ловушка для того, кто туда попадет. Одна-единственная тропа вокруг скалы. Почва там такая, что копать ее невозможно. Новый черный ход там не вырыть. Расщелина же — просто трещина в каменном плато. А земля внизу — это нанесенная веками пыль, на которой растут зелень, кусты и деревья. Эмир, мне кажется, туда не пойдет.

— Хорошо. Я все понял.

Взвод тем временем построился тремя походными колоннами, по отделениям. Я пожал капитану руку и встал во главу колонн, чтобы задавать темп передвижения. Естественно, старший сержант Петрушкин сразу перешел в замыкающие, чтобы не допустить отставания кого-то из солдат. Хотя отстающих у нас обычно не бывает.

* * *

Дистанция перехода от ворот одного ущелья до ворот другого была из разряда спринтерских даже для легкоатлетической дорожки, которую соорудить здесь для нас никто не удосужился. Для взвода эта дистанция тем более трудностей не создавала, потому что мы дорожками стадиона никогда не пользуемся, предпочитая бег по пересеченной местности, с преодолением всевозможных естественных препятствий. Препятствия могут быть любого типа — от поваленных бурей в лесу деревьев до сырой пашни после дождя. Однако когда до входа в ущелье, или, как у нас говорят, до ворот, оставалось метров восемьдесят, я стал рассматривать скалы в бинокль с тепловизором. Если там выставлен пост, даже хорошо замаскированный, он обязательно будет «светиться». Тепло имеет способность уходить вверх. И хотя нагретые за день солнцем камни тоже излучали тепло, я, как и мои бойцы, был обучен отличать тепло камней от тепла человеческого тела по цвету. И такого тепла мой бинокль обнаружить не смог. Определенная гарантия безопасности была. Однако я знал, что прицел на винтовке СВ-1367 «Выхлоп», которой вооружен первый взводный снайпер сержант Паша Лопухин, имеет более сильную матрицу, чем мой бинокль, и потому приказал снайперу подыскать подходящую скалу, взобраться на нее и внимательно осмотреть все скалы у ворот ущелья.

Подходящих скал рядом было множество, и снайпер быстро нашел то, что его устраивало. Легко, как обезьяна, забрался на вершину и начал осмотр. И уже через полторы минуты доложил мне по внутривзводной связи:

— Товарищ старший лейтенант, сержант Лопухин. Просмотрел все. Чисто. Даже сомнений никаких нет. Можем идти.

— Пока идем, могут они подойти? — спросил я.

— Да, скалы, похоже, со стороны ущелья пологие. Могут быстро взобраться. Но подготовленной позиции я не обнаружил. Правда, есть на самом краю удобные камни — их можно вместо бруствера использовать. Но таких камней мало.

Тем не менее я решил подстраховаться. Я не привык к потерям личного состава взвода. За все командировки на Северный Кавказ у меня только однажды было во взводе двое раненых. И потому я предложил сержанту:

— Оставайся, Паша, на месте. Контролируй ситуацию и страхуй нас. Как только мы в ущелье войдем, ты увидишь, да и я подскажу, спускайся и догоняй.

— Понял, товарищ старший лейтенант, работаю…

Снайпер работал, страховал переход взвода. А самому взводу работы не досталось, если не считать участия собственно в переходе, который мы завершили довольно быстро — дистанция позволяла. Но эту же дистанцию предстояло еще и самому снайперу преодолеть, чтобы нас догнать, и при этом догонять нас ему придется бегом, потому что ходим мы достаточно быстро.

Едва мы вошли в ворота, я по связи позвал снайпера:

— Лопухин! Догоняй!

Приказ был обычным и не предвещал никакого обострения ситуации.

Но в ответ наушники донесли мне выстрел. Микрофон шлема при прицеливании прижимается к ствольной коробке винтовки и выстрел улавливает. Без микрофона выстрел винтовки «Выхлоп» с двухсот метров вообще не слышен.

Выстрел был услышан не только мной, но и всеми бойцами взвода. Он мог ничего не значить, а мог… И потому секунды две только и успело пройти, как взвод, показав высокую тренированность, уже рассеялся среди камней и скал. Кто залег, кто засел за ближайшим укрытием, не зная, откуда ждать опасности. Но круговая оборона была занята правильно — взвод ощетинился стволами, как еж иголками, во все стороны. И каждый боец готов был стрелять на опережение в то, что увидит, чтобы не допустить выстрела в спину товарищу по службе, который в другую сторону смотрит.

— Кабан вышел, товарищ старший лейтенант, — доложил снайпер, оправдывая выстрел. — Здоровенный! Около метра, наверное, ростом. Зверь опасный.