Клим Драконоборец и Зона Смерти - Михаил Ахманов

Главарь бандитов отреагировал мгновенно.

– Сруль, Чернявый, берите рогатины и за мной! Поганка, останешься здесь! Стереги ублюдка! Можешь шкуру с него спустить!

Схватив топор, он пронзительно свистнул и метнулся в лес. Два разбойника бросились следом, но Поганка, как было велено, осталась. В ее руке сверкнул клинок – десантный нож Клима, острый как бритва. Очень подходящая штуковина, чтобы снять кожу живьем.

Скоморох открыл глаза, застонал, заворочался, попробовал сесть. И вдруг завопил во всю мочь гномьей глотки:

– Девка, эй, девка! Нож опусти! На кого руку поднимаешь! Это король! Наш король, владыка Хай Бории! Хочешь резать? Меня режь, а его не тронь!

– Это, друг мой, вопрос верного выбора, – заметил Клим. – Или она получит мое королевское прощение и мешок золотых в придачу, или ткнет меня ножом и сдохнет в канаве, как всякий, кто покусится на короля. Ибо моя магия…

Разбойница подкинула в ладони нож.

– Не надо лишних слов, государь. Я знаю, кто ты, ты знаешь, кто я. Сейчас я разрежу веревки и гнома освобожу. Скроемся в чаще! Твой слуга совсем плох, и нам против них не выстоять. Особенно если атаман вернется с Бохой.

Клим перевел дух и улыбнулся.

– Об этом, барышня, можно не беспокоиться. Отложи-ка ножик и вытащи из-под меня флягу. Я хочу пить.

– Но, государь…

– Делай, что я сказал.

Пиво было теплым и прогоркшим. Клим глотал его без удовольствия, как принимают лекарство. Потом дернул веревку на запястьях, и она лопнула, будто свили ее из тонкой паутины. Одним движением он освободил ноги, порвал путы на груди, уперся ладонями в землю и встал. Разбросав еловые ветки, нашел флакончик с эликсиром и сунул за пазуху. Топнул, и почва под его ногой просела выше щиколотки.

Поганка смотрела на него во все глаза.

– Королевская магия, – промолвил Клим, чувствуя, как приливает необоримая сила. Он уперся ладонью в ствол, и сосна заскрипела и покачнулась. – Самое время разобраться с этим свистуном.

– Возьми нож, государь!

– Пока без надобности, красавица. Займись Црымом. Разрежь веревки и дай ему воды.

Он начал спускаться с пригорка, стараясь не делать резких движений. Эликсир бушевал в крови. Сейчас он мог вырвать с корнем столетнюю сосну и швырнуть ее в небо.

За деревьями послышались невнятные звуки – разбойная троица возвращалась с бесплодных поисков. Первым на Клима выскочил Сруль, выпучил в изумлении глаза, но не успел даже крикнуть и поднять рогатину, – от удара кулаком голова его треснула и провалилась в плечи. Стряхнув кровь и обломки костей, Клим остановился, разглядывая атамана и шагавшего за ним Чернявого.

– Как дела, ретивые мои? Клад уже поделили?

Соловей остолбенел. Взгляд его метался то к телу мертвеца, то к Климу, то к пригорку, где еще дымил костер. Он уже не был похож на волка – скорее, на злобного пса.

– Бей его! Бей гниду! – прорычал атаман, выталкивая перед собой Чернявого. Наставив рогатину, тот бросился на короля.

– Нечего суетиться под клиентом, – сказал Клим. – По законам королевства приговариваю злодеев к смерти. Обоих!

Он свернул Чернявому шею. Затем стремительно шагнул вперед, выбил из рук Соловья топор и приподнял его, ухватив за пояс. Пояс, кстати, был его собственный.

– Откуда ты, харя уголовная? Не из моих подданных, это точно. Какими ветрами к нам занесло?

Соловей хрипел и бился, глядя на Клима с ужасом. Решив, что подробный допрос учинять не стоит, Клим стукнул его затылком о сосну. Затем потащил трех мертвецов на пригорок, всех разом, взявши кого за шиворот, кого за ноги. Уложив их друг подле друга, шагах в десяти от костра, снял с атамана пояс, а за ним обнаружил свой кошелек.

Приблизились Црым и девица-разбойница. Она промыла рану на голове шута, но тот был бледен до синевы, охал и ковылял с трудом.

– Прости, твое величество, только на миг задремал… сторожил всю ночь с усердием… на миг, говорю… вот они и подкрались, дали по башке, и я отключился… прости, ради Благого Господа…

– Шельмец ты и обалдуй! Поведаю королеве, какого мне помощника навязали, будет тебе стыд и позор, – сказал Клим, возлагая руку на голову шута. – Ладно, время вспять не поворотишь, сделанного не вернешь! Сейчас тебя полечим.

Края раны сошлись, рубец подернулся алым, но тут же побледнел и исчез. Целительная королевская магия работала безотказно. Црым на глазах ожил, выпрямился и отвесил поклон.

– Вира лахерис, государь! Благословенна рука твоя и нога тоже, если захочешь меня пнуть! Что повелишь? Снова встать на стражу?

– Ложись и спи. После лечения нужен отдых, – распорядился Клим. Затем бросил взгляд на мертвого атамана, посмотрел на разбойницу и произнес: – Не хайбориец это, девушка. В чертах его вижу природное окаянство… Откуда он, красавица моя?

– Тавр с берега Дикого моря, – пояснила Поганка. – Так он говорил, твое величество.

– И много там таких свистунов?

– Не ведаю, государь. Но если пошлешь меня в те края, выясню все доподлинно.

– Вас было шестеро. Где еще один злодей?

– Дерибан погиб. Разорвали волки… волки, кубелы или медведи, а может, кто-то еще. Наверное, Хозяин им велел.

Клим уставился на разбойницу. Красотой она не блистала, но ее лицо было живым, подвижным, и казалось, может она обернуться кем угодно, девушкой или зрелой женщиной, юношей или даже мужчиной, если нацепит бороду и усы. И фигура ее была подходящая, груди почти незаметны, зато плечи широки, стан крепок, а длинные ноги созданы для бега.

– Настоящий боец невидимого фронта, – одобрительно пробормотал Клим. – Ты мой счастливый сюрприз, девушка, так что не могу я звать тебя Поганкой. Другое имя есть?

– Мата, мой повелитель. Мата из Подкаменья, дочь пекаря Илиркея. Служу в твоей Тайной канцелярии уже одиннадцать месяцев.

– Мата, хм… Что ж, дай мне клинок и преклони колени.

Она вернула ему десантный нож и опустилась в траву. У нее были серые глаза и странный переменчивый взгляд, то простодушный, то строгий, то лукавый и будто бы насмешливый.

Клим коснулся лезвием ее плеча.

– Посвящаю тебя, Мата из Подкаменья, дочь Илиркея, в рыцари плаща и кинжала и нарекаю новым именем. Отныне ты Мата Хари! Поднимись!

Но она не шевельнулась.

– Мата Хари? Почему, государь?

Излагать историю несчастной танцовщицы и шпионки Маргареты Зелле Клим не стал. К тому же помнилось ему немногое – только ее сценический псевдоним, окруженный ореолом романтики и тайны.

– Некогда это имя носила отважная женщина, разведчик в стане врага, – промолвил он. – В другом мире, в другое время. Теперь это имя твое.