Приручить Цербера - Елена Дженкинз

Если бы Данила смотрел с презрением и насмешкой, Настя бы не успокоилась и перешла черту, разругалась с Лупатовым в пух и прах из принципа.

Куда уж было остановиться депутату, который мало того, что не правдолюб, а обычный лицемер, так еще и нотации выслушивал от соплячки со сгоревшим носом, которая на три жизни младше. Ему что же, следовало пустить слезу и признать, что он всю жизнь построил на плохо пахнущей основе, кривя душой?

А может, он и сам это знает, но в самообмане ему спать ложиться не так страшно. Не зря же некоторые раскаиваются только на смертном одре, когда исповедуются в грехах — и то из-за страха попасть в котел. Прав Прохоров, конечно. Когда умный вступает в спор с дураком, то спорят уже два дурака. Одно дело — высказать свою позицию, другое — орать и заталкивать ее ногой в глотку неготовому к этому человеку. Это как подойти к ничего не подозревающей девушке и сделать ей глубокий минет: она не поблагодарит, однозначно.

От мысленного ряда «Лупатов и минет» Настю передернуло и окончательно отпустило. Выйдя на улицу, она подошла к депутату и извинилась. А про себя подумала, что, пожалуй, осенью потратит немного времени, чтобы изучить самодурскую инициативу и поддержать ее противников. Пожалуй, это действительно тот случай, когда стоит делать, а не говорить.

— Зацепила же ты этого Лупатова, — заявила Майка, которой общество новой знакомой показалось более интересным, чем посиделки с Цербером.

— Такие склоки отнимают очень много энергии. Чувствую себя разбитой и пустой, — пожаловалась Настя.

В плане приручения Цербера между пунктами «Ревность» и «Восхищение. Воздушный танец» значилась только необходимость убрать из жизни Данилы других женщин. С этим оказалось легче, чем представлялось. Дина вчера была насильно эвакуирована с корабля под названием «Летов»; более того, Санька с Аресом умудрились выудить у куклы телефон, и теперь можно при желании влезть в ее звонки и сообщения. У Ареса имелись друзья-айтишники, которые могли с этим помочь.

Что же до Майки, то та сдалась без боя, решив уехать вместе с Леросом после обеда. Подбросить их до города согласился не кто иной, как бескорыстный слуга народа Лупатов. Майке нужно было по делам, а потом она отправлялась к другому своему приятелю, более благодарному, который не оставлял ее неудовлетворенной в кровати.

Так что Настя могла немного расслабиться, набраться сил на новый раунд. Вечером она собиралась устроить Церберу маленький сюрприз, но пока хотела просто отдохнуть. Она вообще не помнила, когда отдыхала в последний раз.

— Может, сходим на пляж? — спросила она у Майки, но та отказалась: боялась проворонить Лупатова, который мог уехать в любую минуту, все еще оскорбленный и взвинченный.

Настя набрала Саньку, но подруга не ответила. Тетя Таня заверила, что Саня просто занята. Тогда Настя собрала пляжную сумку, позаимствованную у Прохоровых, и, незаметно для Артема с его лялей, проскользнула через сад в сторону Москвы-реки. Расположившись на песочке, сняла шорты и майку, оставшись в открытом голубом купальнике. Легла, вытянулась звездой и чуть не заплакала.

— Боже, как хорошо, — пробормотала она, спуская очки на глаза. Все-таки отличное место для дачи. Природа, тишина, волна… — Настя начала терять мысль и в итоге сдалась дремоте.

Ей снился Летов. Он целовал ее колени, и ямочки под коленями, и не было сил его оттолкнуть. Затем он пробормотал что-то, вроде: го-и-шь…

— М-н-м?

— Сгоришь, ненормальная, — громче повторил строгий голос.

— А? Кто? Пф-ф. Да я на минуту глаза прикрыла, — спохватилась Настя. Что же за день такой. Всем хочется ее разбудить.

Данила втирал крем для загара в ее ноги, наслаждаясь процессом. Крем он принес с собой. Какой заботливый Цербер, хоть ты слезу пусти. Заодно и маечку снял, чтобы Настеньке мышцы лучше видны были. Черные очечки Rаy-Ваn скрывали его глаза, и было не ясно, о чем он думает.

— Мне показалось, или ты меня не осуждаешь за склоку с народным избранником? — спросила Настя.

— У тебя топ задрался, когда ты взмахнула руками в знак протеста, и я, если честно, не слушал, о чем ты говорила… У тебя новый камень в пирсинге.

Ясно, не признается. Ну и ладно. Настя приподнялась на локтях и, спустив очки на нос, проворковала:

— А что еще, кроме пирсинга, тебе во мне нравится?

Данила растер крем в ладонях и очень медленно провел от колена выше, к самому краю купальника, а затем подсунул пальцы под ткань и скользнул рукой по чувствительной коже внутреннего бедра, посылая волну возбуждения по телу и заставляя прикрыть глаза.

— Что же мне нравится? Хм… У тебя неплохое чувство юмора, — с серьезным видом сказал Летов; он подтянулся ближе и улегся на бок, облокотившись на одну руку.

У него были невероятно сексуальные руки, умеренно накачанные, с изящными запястьями, на которых болтались тонкие кожаные браслеты. Пальцы не шершавые, ухоженные. Настя смотрела на выступающую венку у холма Венеры, безрезультатно пытаясь определить, насколько быстро бьется пульс. Лично у нее сердце замерло, отказываясь работать при таких нагрузках. А у него?

Данила лениво втер остаток крема с пальцев в низ ее живота, продолжая дразнить; обрисовал пальцем круг вокруг пупка, наклонился и поцеловал местечко рядом с крошечным сапфиром. Настя зажмурилась от удовольствия.

— М-м… Как же хорошо, когда ты… — Она распахнула глаза и выпрямилась, заставляя Летова отодвинуться. Надо же, казанова, подловил ее, разнеженную на солнце.

— Что — я? Ты не договорила, — церберская рожа расплылась в довольной улыбке.

— Хорошо, когда ты молчишь.

Настя поднялась, натянула шорты, майку затолкала в сумку и, проклиная свою слабость к церберам, направилась к дому. «Не сдавать позиций.» — приказывала она себе. Чтобы отвлечься, снова набрала номер Сани, и та наконец ответила.

Оказалось, подруга появится только утром — то есть уже после того, как Настя уедет. Интересно, не Володя ли так запланировал? Но высказывать свои мысли по поводу кровососа Настя на этот раз не стала: спорить с Санькой было невозможно, потому что та слушала, кивала — и делала по-своему. Сейчас Настя понимала, что подруга пока не готова услышать и принять тот факт, что собирается связать свою жизнь с рабовладельцем. Согласно совету Прохорова, Настя должна выбрать из двух вариантов: а) оставить Саню в покое и принять ее выбор, чтобы подруга набила свои собственные шишки; б) оставить Саню в покое и решить проблему в обход нее.

«Хм-м-м…»

Вмешиваться в чужую жизнь некрасиво и себе дороже, но в случае с Санькой Настя была полностью готова принять ответственность за свои поступки и нести наказание, если окажется неправа.

У Насти в жизни не так много любимых людей, чтобы спокойно наблюдать, как их ранят. Не любой опыт полезен. Когда человек сует руку в огромную мясорубку, окружающие ведь не стоят в стороне, говоря: «Зато урок получит.». Так почему по-другому, когда дело касается сердца? Потому что нельзя быть уверенным, что мудак — достаточно большой мудак? Вдруг он чихнет и станет самым лучшим мужем? Ага, сто раз.