Соломон Кейн. Клинок судьбы - Роберт Говард

Но почти сразу на смену страху неудержимой волной хлынула ярость, и человек не пополз — прямо-таки ринулся вверх, почти не заботясь о безопасности. Каждый миг он ожидал, что на голову ему вот-вот свалится еще один камень, но, как ни странно, этого не произошло. И когда он выскочил наверх и встал во весь рост, выхватывая шпагу из ножен, его ищущий взгляд не обнаружил на утесе никаких признаков жизни.

Он стоял на своего рода плато, которое примерно в полумиле далее к западу переходило в весьма пересеченную, всхолмленную равнину. Кряж, только что им покоренный, подобно скальному мысу выдавался из остального нагорья. Колеблющаяся листва джунглей, оставшихся внизу, с высоты казалась морем, таинственным и темным, одетым непроницаемым покрывалом тропической ночи…

А здесь, наверху, царствовала тишина. Ничто не нарушало ее. Ни ветерка в воздухе, ни возни живых существ в корявых кустах, одевших плато. Но ведь не сам же собой свалился тот камень, едва не увлекший скалолаза навстречу погибели! Что за твари обитали здесь, меж угрюмых холмов? Тропическая тьма показалась путешественнику густой вуалью, сквозь которую зловеще проглядывали желтоватые звезды. Гнилостные испарения поднимались из джунглей, осязаемые, словно плотный туман. Скривившись, путешественник отошел прочь от обрыва и направился вперед, через плато, держа в одной руке рапиру, а в другой — пистолет.

Ему было не по себе. В самом воздухе витало нечто, безошибочно говорившее ему: за тобой наблюдают. Шаг у человека был мягкий, как у кота, и глубокую тишину нарушало лишь негромкое шуршание высокой горной травы. И все-таки шестое чувство подсказывало путешественнику, что незримые существа окружали его со всех сторон, скользя и впереди, и за спиной, и с обеих сторон. Люди? Звери?.. Он не знал, да и не особенно задавался этим вопросом. Он был готов драться хоть с человеком, хоть с Дьяволом, если бы тот вздумал встать у него на пути. Порою он останавливался и с вызовом озирался вокруг, но ничто не попадалось ему на глаза. Кругом были только кусты. Они обступали тропу, словно темные призраки-недомерки, поодаль же сливались в сплошную черную массу. Темнота была жаркой и душной. И такой же вещественной, как и тишина. Лучи звезд с трудом пронизывали ее.

Наконец путешественник добрался до места, где снова начинался подъем. Здесь на глаза ему попалась небольшая рощица, казавшаяся глыбой тьмы в окружавших потемках. Человек осторожно направился в ту сторону, потом остановился. Его зрение, успевшее привыкнуть к темноте, различило между темными стволами какой-то расплывчатый силуэт, явно не принадлежавший дереву. Странник помедлил… Силуэт оставался неподвижен. Он не пробовал приблизиться, но и не бежал. Неясная угроза исходила от него; он таился, словно бы выжидая. Жутью веяло от деревьев, замерших в темноте…

Путешественник двинулся вперед, держа клинок наготове. Ближе. Еще ближе… Он изо всех сил напрягал зрение, стараясь уловить первое же угрожающее движение. Силуэт казался ему определенно человеческим, удивляла лишь полная его неподвижность. Еще несколько шагов, и все прояснилось. Перед ним действительно был человек. Мертвый. Чернокожий. Он стоял между деревьями, пронзенный множеством копий, пригвоздивших его к ближайшим стволам. Одна рука была вытянута в повелительном жесте, прямо вперед, вдоль длинной ветки, и ее удерживал кинжал, пробивший запястье. Окоченевший указательный палец торчал, как сучок. Мертвец словно бы указывал простертой рукой. Указывал назад по тропе, по которой пришел человек.

Смысл послания был совершенно ясен. Впереди ожидала смерть. Другого значения быть не могло.

Путешественник, созерцавший жуткое предупреждение, вообще-то улыбался редко. Однако тут уж он позволил себе нечастую роскошь: скривил губы в сардонической ухмылке. Одолеть тысячи миль по суше и по морю! Пересечь океан, пройти дикие джунгли!.. И после этого они — кто бы «они» ни были — вообразили, будто он испугается и побежит назад, завидев какое-то пугало!..

Он справился с искушением отдать салют мертвецу (по зрелом размышлении этот жест показался ему не вполне пристойным и благородным) и двинулся дальше через рощицу, по-прежнему ожидая, что на него вот-вот нападут — либо сзади, либо из засады, но нападут непременно.

И опять его ожидания не сбылись. Выйдя из рощи, он увидел перед собою кочковатый подъем — первый склон, за которым должны были последовать и другие.

Человек с завидным упорством двинулся вверх и вперед. Он не стал останавливаться, чтобы поразмыслить о том, насколько удивительны были его действия с точки зрения здравого смысла. И то сказать: любой нормальный человек заночевал бы у подножия утесов, даже и не думая карабкаться по ним впотьмах. Но путешественник, о котором здесь идет речь, менее всего привык руководствоваться обыденным здравомыслием. Завидев перед собой цель, он двигался к ней кратчайшим путем, даже не думая о возможных препятствиях и уж менее всего считаясь с такой мелочью, как время суток. То, что надлежало сделать, должно было быть сделано. Точка. Если сумеркам было угодно застигнуть его на самых подступах к стране ужаса, не закономерно ли, что в ее внутренние пределы он внедрится в самый глухой ночной час?..

Пока он шагал по усеянному валунами горному склону, взошла луна. В ее таинственном свете изломанные горы впереди стали казаться зубчатыми бастионами колдовских замков. Другое дело, путешественник редко отрывал глаза от еле видной тропы, которой по-прежнему придерживался. Он был готов ко всему: к неожиданному нападению, к новому валуну, несущемуся навстречу по склону…

Естественно, произошло то, чего он вовсе не ожидал.

Из-за громадной скалы выступил человек. Эбеновый гигант, облитый серебристым светом луны, с длинным копьем, поблескивавшим в мускулистой руке. Пышный убор из страусовых перьев казался облачком, колыхавшимся над головой. Он величественно поднял копье, приветствуя незнакомца, и заговорил на диалекте речных племен:

— Эта земля не принадлежит белому человеку. Как называют моего белого брата в его родном краале? И зачем он пришел сюда, в Страну черепов?

— Мое имя — Соломон Кейн, — на том же языке ответил ему белый. — Ищу же я царицу вампиров, обитающую в Негари.

— Не многие ищут ее. Еще меньше тех, кто находит. И ни один не вернулся, — прозвучали в ответ таинственные слова.

— Не проводишь ли ты меня к ней? — спросил Соломон Кейн.

— В правой руке у тебя — длинный кинжал. Но здесь нет львов.

— Змея сдвинула камень, когда я сюда поднимался. Вот я и решил, что в кустах, должно быть, полно змей…

Засим обмен двусмысленностями завершился. Губы чернокожего гиганта тронула мрачная усмешка. Воцарилась недолгая тишина.

— Твоя жизнь у меня в руках, — сказал он затем.

Кейн холодно улыбнулся в ответ:

— В моей руке — жизни многих воителей.

Взгляд чернокожего скользнул по мерцающему клинку англичанина, и в глазах его отразилась некоторая неуверенность. Но потом он пожал могучими плечами, и древко его копья опустилось к земле.

— Ты не принес с собой даров, — проговорил он. — Но если ты последуешь за мной, я отведу тебя к Ужасной, к Владычице Судеб, к Алой Госпоже — к царице Накари, правящей страною Негари!