Шанс все изменить - Мейси Ейтс

Вот он прикоснулся к груди малыша и не почувствовал ничего.

Дальше в воспоминании была паника. Были боль и отчаяние. Он пытался все это прогнать, чтобы не переживать заново. Безнадежно. Ничто не изменило бы результат.

И ничто не могло заполнить темную бездонную дыру, оставшуюся у него в душе.

Он ждал, готовясь к худшему, к тому, что другие воспоминания придут следом и будут так же терзать его. Несмотря на боль, он был бы им рад. Лишь бы не оставаться наедине с этим.

Теперь черная пустота у него внутри заполнялась скорбью. Он предпочитал пустоту.

Образ ребенка, оставшегося в его прошлом, и ребенок перед ним… он не выдержал. У него подкосились ноги, и он медленно опустился на пол.

– Леон? – полным тревоги голосом окликнула его Роза. Положив Изабеллу обратно в кроватку, она тоже опустилась на колени, прижала ладонь к его щеке.

– Леон, – повторила она строгим голосом, словно пыталась приказать вернуться в реальность. Он поверхностно дышал, лицо было холодным. Невыносимо было проявлять такую слабость перед Розой… Осознав это, Леон чуть не рассмеялся, несмотря на боль; удивительно просто узнавать что-то о себе, хотя не знаешь, откуда это взялось.

– Майкл, – вот все, что он смог выдавить.

– Что?

– У меня был сын. Его звали Майкл.

Произнесенное вслух, имя принесло больше воспоминаний. Аманда. Как они узнали о беременности. Страх и радость. Они были молоды, но любили друг друга и уверены были, что справятся.

Пока свет их жизни не погас.

– Я только что вспомнил. Вошел сюда и вспомнил…

– Что с ним стало?

Леон поднял на нее взгляд; он едва мог дышать, слова обжигали язык кислотой.

– Он умер.

Роза смотрела на мужа в шоке, в ужасе, не понимая до конца его слова, но чувствуя, как они ранят. Хотя боль, звучавшая в его голосе, была куда сильнее.

– Это невозможно, – сказала она.

– Ты не знала?

– Откуда?

Я не знаю, что ты знаешь обо мне, Роза.

– Нет… – Она сглотнула.

– Можно, я расскажу? – полным отчаяния голосом сказал он. – Пока я не забыл? – Он схватил Розу за руку. – Должен знать кто-то еще, о нем… о том, что он был…

Конечно, она сердилась на Леона с тех пор, как узнала об Изабелле. Но сейчас не могла не утешить его в минуту скорби, которая выглядела свежей. И она медленно кивнула.

– Мы с Амандой встретились в шестнадцать лет. Конечно, мы были слишком молоды, чтобы становиться родителями. Однако так получилось… Я приехал в США за год до этого, один. Сумел найти стипендию, поступить учиться. Там я и встретил Аманду. Ее родители были не в восторге от ее романа с нищим мальчишкой из Греции, который едва говорил по-английски и жил один, без присмотра взрослых.

– Могу представить… – приглушенным голосом отозвалась Роза.

– Их беспокойство было не напрасным. Аманда забеременела. Но мы были молодыми, влюбленными, считали, что со всем справимся. – Он прочистил горло. – У нас родился ребенок. Мы назвали его Майклом, потому что я хотел дать ему американское имя… хотел, чтобы он был на своем месте в этой стране…

Он долго, протяжно выдохнул и привалился к стене.

– Это было потрясающе. Я еще не все помню, но… все было так просто и так чудесно…

– Что было дальше? – спросила Роза, уже зная, что конец у этой истории трагический. Но Леону нужно было рассказать. А ей – услышать, чтобы заполнить пустоту и в своей памяти. Она ничего не знала о его прошлом, о его жизни. Мужчина, которого она любила, был порождением ее девического воображения. Только теперь она начинала видеть его настоящим.

– Ее семья не хотела иметь с нами ничего общего, – продолжил Леон. – Я пообещал, что позабочусь о них. Что приехал в эту страну, чтобы воплотить свои мечты, и ее мечты тоже. Она ходила в школу, пока Майкл не родился. Я начал работать курьером в «Таннер инвестментс». Присматривался к тому, как все устроено, стал предлагать улучшения… Твой отец об этом услышал и позволил учиться у некоторых из лучших его работников, пока я продолжал работать на прежнем месте. Я думал… думал, что смогу дать Аманде все, что обещал.

– Мало кто бы сумел сделать то же, что ты… – тихо сказала Роза.

– История не про мои карьерные успехи. – Он тяжело вздохнул. – Майкл погиб от синдрома внезапной детской смерти, когда ему было три месяца. Я… я не склонен принимать то, что дает жизнь. Я уехал из Греции, оставил родителей. Я был уверен, что пробьюсь здесь. Был совершенно убежден, что, если поставлю цель построить семью с Амандой, все получится. А потом… моего сына просто не стало. – Его голос звучал низко, переполненный эмоциями. И я ничего не мог сделать. Я никогда не чувствовал такой беспомощности. – Он ссутулился. Я не смог помочь Аманде справиться с ее скорбью, потому что не мог справиться со своей. Вместо этого я с головой погрузился в работу. Там я мог что-то сделать, что-то контролировать. Конечно, Майкла это бы не вернуло… – Он утер лицо ладонью. – Однажды я пришел домой, и Аманды там не было. Я не стал ее искать. Я больше не хотел долгих отношений. – Он закрыл глаза, по щеке прокатилась одинокая слеза. – Даже если я всего добьюсь, заработаю деньги, сделаю карьеру… Какое это имеет значение, если я позволил своему сыну умереть?

– Леон… Не ты ему позволил – случилась трагедия. – Эмоции охватывали ее, угрожая заглушить слова. Ей казалось, что она ощущает его скорбь как свою.

– Наверное, это должно меня утешать. Однако я не могу найти покоя. Мысль о том, чтобы быть во власти судьбы, приводит меня в ужас.

– Жизнь полна неожиданностей. Прекрасных и ужасных. Одни – последствия наших действий, а другие не имеют никакого смысла. Это не плата и не наказание. Но нас определяет то, что мы делаем потом. Это ты можешь контролировать.

– А что контролируешь ты? Во всей своей жизни, Роза?

Его слова были жесткими и циничными. Он был куда больше похож на ее мужа Леона, чем за все последние недели.

– Ничего. – Она сморгнула подступающие слезы раздражения и тоски. Все в этой ситуации причиняло боль, и никто не мог уйти из нее нетронутым. – Я делала все, что хотел мой отец, потому что думала, что так он будет счастлив. Так я решила справиться с потерей матери. Я думала, что ты станешь моей наградой. Но теперь я понимаю…

– Что? – спросил он все еще вымотанным, хриплым голосом.

– Нельзя считать наградой другого человека. Потому что его тоже нельзя контролировать. – Она невесело рассмеялась. – Человек – это не торт, который существует, только чтобы тебя насытить. У них свое прошлое. Свои потребности и желания. И только перед самой твоей аварией я начала осознавать, что ты не станешь волшебным образом наградой за мою жизнь. И… Леон, я не знала про твоего сына. Я мало что знала про твою жизнь. Я думала, что ты будешь таким, какого я воображала…