Под кожей - Мишель Фейбер

Увидев, как она тормозит и направляет машину к нему, стопщик идиотически закивал и триумфально воздел перед собой два крепких кулака с выставленными из них большими пальцами, словно присуждая ей два очка за решимость. Иссерли показалось, что до нее донеслось сквозь скрежет гравия горловое гуканье.

Она остановилась по возможности ближе к его машине — только что колеса в канаву не спустила, — надеясь, что помигиванье ее задних красных габаритных огней сможет вовремя насторожить водителей идущих за ней машин. Место и вправду было очень опасное, надо бы выяснить, сознает ли это стопщик. Выяснив, она получит о нем сведения, стоящие того, чтобы ими располагать.

Едва оттянув на себя ручку тормоза, она опустила стекло в пассажирском окне, и стопщик тут же всунул головенку в машину. Он широко улыбался: полный рот кривоватых, обведенных коричневым налетом зубов за двумя кожистыми полумесяцами губ. Загорелое лицо его — морщины, шрамы, крапчатый нос рыльцем и пара достойных шимпанзе картинно налитых кровью глаз — покрывала щетина.

— Оторвет она мне задницу, эт’ как пить дать, — зловеще ухмыльнулся он, наполняя машину спиртными парами.

— Прошу прощения?

— Девочка моя. Оторвет мне задницу, — повторил он, преобразуя ухмылку в гримасу. — Я ж еще к чаю должен был до нее добраться. Всегда, как поеду к ней, вот такая хреновина. И никогда, если меня там не ждут, а?

Он немного обмяк в проеме окошка, веки его начали понемногу опускаться, как будто силы, необходимые, чтобы держать глаза открытыми, внезапно покинули его. Впрочем, он постарался встряхнуться и добавил:

— Каждую неделю одно и то же.

— Одно и то же? — переспросила Иссерли, стараясь не морщиться от пивных паров.

Он не без труда подмигнул:

— Она ух как серчает.

Глаза его снова закрылись, он хмыкнул — совершенно как мультипликационный кот, накрытый тенью падающей бомбы.

Иссерли этот стопщик показался довольно красивым — в сравнении с другими водселями, — однако повадки у него были явственно диковатые, и она засомневалась, не слабоумный ли он. Хотя разве идиот смог бы получить водительские права? Но почему он продолжает торчать в ее окошке, когда любой идущий по дороге грузовик может, того и гляди, разнести в прах оба их автомобиля? Она нервно глянула в зеркальце заднего вида — не летит ли на них кто-нибудь?

— Что у вас с машиной? — спросила она, надеясь, что этот вопрос заставит его наконец перейти к сути дела.

— А не ходит больше, — скорбно пояснил он, глядя на Иссерли словно зароговевшими щелочками глаз. — Не ходит. Чистую правду говорю. С ней же не поспоришь, а? А?

И он снова ухмыльнулся, словно надеясь силой своего обаяния принудить Иссерли к какому-нибудь возражению.

— Двигатель поломался? — подсказала она.

— Не, у меня бензин, типа, закончился, — смущенно всхрапнув, ответил стопщик. — Это он заради моей девочки расстарался, так я понимаю. У нее ведь каждая минута на счету. Видать, надо мне было побольше его залить.

Стопщик смотрел, щурясь, в гигантские глаза Иссерли, и она понимала, что ничего более экзотического, чем воображаемое осуждение коллеги-водителя, он от нее не ждет.

— Бензиномер у меня — тот еще кусок дерьма, понимаете? — уточнил он и отступил на шаг от машины Иссерли, чтобы показать ей свою. — Пусто, говорит, когда бак почти полон. Полон, говорит, когда тот почти пуст. Ни одному его слову верить нельзя. Приходится на свою память полагаться, понятно?

И он рывком распахнул дверцу своей машины, словно собираясь устроить для Иссерли экскурсию по ее недочетам. В салоне машины загорелся свет, блеклый, помаргивавший, подтверждавший плутоватость старой колымаги. Пассажирское сиденье было завалено пивными банками и пакетиками чипсов.

— Я с пяти утра на дороге, — объявил длинноносый стопщик и захлопнул дверцу. — Десять дней подряд проишачил. Черт-те что. Черт-те что. А жаловаться без толку, а? А?

— Ну так что… подвезти вас? — предложила Иссерли и повела тонкой рукой в пустоте над пассажирским сиденьем, чтобы поймать и удержать внимание стопщика.

— Да мне, ваще-то, канистру бы с горючим, — ответил он, снова шатко подступая к пассажирскому окошку.

— Канистры у меня нет, — сказала Иссерли. — Но все равно, садитесь в машину. Довезу вас до гаража, а может, и дальше. Вы куда направлялись?

— К моей девочке, — ухмыльнулся он, вновь отлепляя веки от глазных яблок. — Ух, она осерчает. Точно, задницу мне оторвет.

— Да, но куда именно?

— В Эддертон, — ответил он.

— Так садитесь же, — попросила Иссерли. Эддертон находился всего в пяти милях от Тейна и милях в тринадцати от фермы Аблах. Что она теряет? Если придется от него отказаться, она утешится тем, что сможет мгновенно вернуться на ферму; если возьмет его — тем лучше. В любом случае, к появлению Амлиса Весса она окажется в безопасности своего коттеджа, может быть, ей даже удастся переспать шум, который там поднимется, — если никто не станет ломиться в ее дверь.

Как только стопщик надежно пристегнулся, Иссерли отвалила от канавы и, набрав скорость, повела машину по А-9 к дому. Она жалела о том, что эта часть шоссе не освещалась, а включить свет в салоне машины запрещал закон; ей хотелось дать стопщику шанс рассмотреть ее как следует. Иссерли понимала, что существо он недалекое и, скорее всего, занят сейчас попытками разрешения своих непосредственных проблем; возможно также, ему требуются, чтобы начать рассказывать о себе, дополнительные соблазны. Однако темень на дороге слишком действовала ей на нервы и вести машину одной правой рукой она не осмеливалась — ну да ничего, если он захочет рассмотреть ее груди, ему довольно будет лишь немного напрячь глаза, вот и все. Хотя, надо признать, он и так уже их напрягает. Иссерли смотрела вперед, осторожно ведя машину и предоставив дальнейшее ему.

Вышибет она его из дому, да еще ногой по заднице наподдаст, эт’ точно, думал стопщик, но, может, хоть позволит малость поспать перед этим.

Ха! Как же! Ткнет мордой в духовку с пересохшим ужином и скажет, что это все теперь несъедобно, — он хоть подыхай с голодухи, все одно ничего не даст. И ради этого он носится, как псих, по А-9 каждую неделю, неделя за неделей. Его девочка. Его Катриона. Он мог бы, если бы захотел, оторвать ее от пола и выбросить в окно, как ночной горшок, а что вышло? Она помыкает им, как хочет. Чего бы это такое значило, а? А?

Ладно, а эта девочка, которая его подсадила. Она-то, наверное, в полном порядке. Как подружка, типа того. Она-то позволит ему поспать, он же, считай, помирает с недосыпа. Не станет тыкать его под ребра, едва он закемарит, не будет говорить: «Ты что, дрыхнуть сюда приперся?» Глаза у нее добрые, у этой. И кулачища, будь здоровчик. Плохо, что нет у нее в запасе ни одной канистры с бензином. Ну да все одно, жаловаться ему не на что, ведь так? Что толку жаловаться, смотри в будущее с улыбкой, всегда твердил его старик. Другое дело, что старик не был знаком с Катрионой.