Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани

Но она осеклась в переводе этих строк. Пока привычка не была заменой их счастья. Но кто знает, что будет годами позже?

Ангелы закивали радостно, когда она не стала продолжать цитату. Клод бы заволновался, что надоел жене. Он так боялся, что она его оставит. Воспоминания о ее пустых глазах, когда она отказалась выйти за него замуж, до сих пор мучили его по ночам.

Соня объясняла ему не раз, что тогда подумала, будто она такая же плохая и развратная, как его Жизель. И не хотела, чтобы с ней она снова был несчастлив.

Но и сама боялась брака с малознакомым очаровательным мужчиной. Ведь ее бывший муж тоже поначалу влюбил ее в себя. А уже ночью заставил возненавидеть и боятся.

Но терзания до конца Клода не оставляли: вдруг Соня вышла за него просто для того, чтобы не обидеть, чтобы уехать подальше от того места, где было столько горя и ужаса.

До конца его не убеждал даже аргумент, что ее сердце не выдержало их расставания. Он-то ее любил так, что был уверен: за нее он умрет. Он думал об этом, когда лез на девятый этаж по пожарной лестнице. Все в его жизни было не просто словами. Он готов был отказаться от детей в ее утробе, только чтобы Софи гарантированно осталась жива.

Но, к счастью, астролог, который построил гороскоп Софьи не по дате рождения, а сообразуясь с датой их свадьбы, сказал, что при родах ничего женщине не угрожает. Но Клод видел, что до конца ее страх не изжит.

А теперь уже срок в пять месяцев не позволял без риска для здоровья матери «пойти на попятный» в деторождении.

Вчера кто-то из малышей зашевелился у Сони внутри, когда она сидела с чашкой чая на открытом балконе над морем. И она запричитала что-то невразумительное, зовя мужа и сына.

Фредик понял сразу, что живот двигается, и, встав на цыпочки, прижался ухом к нему. А потом отпрянул в радостном изумлении.

А Клод испугался того, что жена беззвучно плачет: вдруг ей плохо стало. Весь побелел и утратил способность понимать слова. К тому же говорила Соня на русском. Но потом беременная повернулась к нему и пояснила на английском:

– Один наш сынок только что первый раз дал в ухо другому, когда тот прислонил мордашку к животу.

Фредик потер ухо, хотя ему было не больно.

– А нельзя брата выпустить поиграть, а потом уложить обратно, – практичным тоном поинтересовался Фред.

– Наиграетесь еще, пусть пока сестру мутузит. – Соня была так счастлива.

Приезд матери с отцом очень помог молодым. Они энергично взялись за дом и сад, наладили быт. Роберт стал прояснять вопросы, которые мало волновали молодоженов.

Они, увы, не платили налоги за содержание дома, поскольку просто игнорировали квитанции на турецком языке, собираясь как-нибудь этим заняться, да все откладывали.

Роберт во всем разобрался на следующий же день после того как приехал, написал молодым, куда обращаться в этом случае и прочих.

Соне не понравилось только, что тесть начал обсуждать с Мишей оплату аренды гостевого домика. Супруги платили Михаилу зарплату, как «охраннику ребенка», и на эти деньги он покупал часто еду на всех. У них был какой-то негласный закон: с друзей денег не брать. Но Роберт, как западный предприниматель, не понимал, как так можно – не платить аренду! Причем, свои действия с «детьми» Роберт не согласовывал. И Соня случайно услышала, что Роберт взыскивает с Миши деньги.

Устыдившийся Миша сидел красный, как рак. Соня краем уха услышала, проходя мимо, слова Роберта:

– Вы в этом месяце даже не будете присматривать за моим внуком, раз мы тут. Так что не можете рассчитывать на заработную плату.

Соня замерла и с открытым от возмущения ртом ринулась на защиту Михаила.

– Роберт, вы, не разобравшись в наших взаиморасчетах, накинулись на Михаила. Вместо оплаты аренды он делает массаж всем желающим членам семьи. Так на так и выходит. Теперь сделает и вам с Робертой.

Роберт, увидев надвигающуюся на него разозленную Соню, ожидал совсем других слов и мысленно сжался.

Теперь покраснел и он. Конечно, он не поверил в массажный эквивалент аренды. Но в то же мгновение понял, что отношение к нему Софьи будет зависеть от того, как он воспримет ее слова.

– Ты права, дочка. Не все измеряется деньгами. Миша, прости, что сунулся к тебе с претензиями, не разобравшись. И теперь поспешу получить с тебя плату массажем – после перелета спина побаливает.

Миша словно оттаял, посмотрел на Соню благодарно.

– Вам спортивный массаж или лечебный, – шутливо потирая руки, будто собираясь Роберту накостылять, спросил Михаил.

– Если лечебный предполагает сворачивание шеи, то лучше отложим на завтра, когда ты меня простишь, – принял шутливый тон Роберт.

И про себя подумал, что невестка у него – кремень. За своих не только родных, но и друзей на любого противника буквально готова кинуться в рукопашную.

Пока все, о чем он читал в литературе про загадочную русскую душу, подтверждалось. Но лучше бы моменты жизни Софьи с Клодом строились не на сюжетах Достоевского и Толстого.

Ангелы всех троих участников сцены, которые замерли в ужасе в ожидании ссоры невестки со свекром, облегченно рассмеялись, переглянувшись.

– А ведь Соня хотела сказать Роберту довольно зло, чтобы не лез в чужие дела, так обиделась за Мишу. А потом поняла, что он теперь тот человек, которому ее дела – родные. Что Роберт ведет себя, как вел бы себя ее отец, если бы был жив. Поэтому она отошла от взрыва адреналина быстрее, чем могла бы.

Эти люди, Роберт и Роберта, «если что», будут воспитывать ее детей. Но надо сделать так, чтобы и Миша имел все права им помогать. Соня решила написать завещание втайне от всех. И сделать этих троих опекунами ее детей после ее смерти. Она боялась того, что муж в тот момент может быть психологически не в состоянии думать о крохах. В его-то гороскопе – прежнем – он сходил с ума от горя в прямом, а не переносном смысле слова.

Наталья паковала вещи, которые ей накупил во время пляжной совместной жизни Лимон, и думала о том, как поведет себя ее новый бойфренд в Москве.

Тут она насочиняла ему с три короба, что Лари, мол, ее с трудом отпустил отдыхать одну, так сильно любит. А теперь надо как-то рассказать правду и не упасть в глазах нового «спонсора».

Зажигали они тут яростно. Для Натальи это была месть – и довольно сладкая, а