Анатомия Меланхолии - Роберт Бёртон

немалыми способностями и отличной восприимчивостью. Горячий и сухой мозг причиной того, что их донимает бессонница, Ingentes habent et crebras vigilias (Аретей), им свойственны частые и превосходящие всякую меру состояния бодрствования, вследствие чего они не спят иногда целый месяц кряду, а иногда и год. Геркулес Саксонский[2435] искренне уверял, что сам слыхал, как его мать клялась, будто семь месяцев подряд не смыкала глаз; Тринкавелли (tom. 3, cons. 16 [том 3, совет 16]) рассказывает об одной даме, бодрствовавшей пятьдесят дней, а у Скенкия упоминается другой пример, когда подобное состояние длилось два года, однако завершилось тем не менее без всякого вреда. Что же до естественных процессов, то аппетит у таких людей сильнее, нежели способность усваивать пищу, multa appetunt, pauca digerunt, как сказано у Разиса, они жаждут есть, но не в силах переварить. И хотя они «и в самом деле едят много, они тем не менее худые, у них болезненный, увядший вид, — говорит Аретей, — они измучены частыми запорами»[2436], несварением и засорением желудка, мокротой, отрыжками и пр. Пульс у них редкий и медленный за исключением сонной артерии, где он очень сильный[2437]; однако он изменяется соответственно охватившей их страсти или душевному волнению, как пространно доказано у Струция (Spigmaticae artis lib. 4, cap. 13){1863}. По правде говоря, при такого рода хронических заболеваниях пульс не следует чересчур принимать во внимание, поскольку, как отмечает Кратон[2438], на сей счет существует столько предрассудков и столько расхождений, у того же Галена, например, что он берет на себя поэтому смелость заявить, что наблюдать пульс или с его помощью что-либо понять у любого человека решительно невозможно.

Моча у такого рода больных большей частью бледная и слабо окрашенная, urina pauca, acris, biliosa (Аретей) и количество ее невелико; впрочем, по моему суждению, все это столь же недостоверно, как и все прочее, и чрезвычайно часто различно у разных людей и зависит от привычек и прочих случайностей, не принимаемых во внимание при хронических болезнях. «Экскременты у одних меланхоликов весьма обильны, у других же — невелики, поскольку большую роль здесь играет желчь»[2439], и отсюда проистекают ветры в желудке, сердцебиения, прерывистое дыхание и боли в сердце, а также нестерпимая тупость и душевное уныние. Испражнения у них, или, иначе говоря, стул, обычно твердый, у некоторых черный и скудный. В случае если поражено сердце или мозг, печень, селезенка, как это обычно бывает, то от них проистекает множество неудобств, множество сопутствующих недугов, таких, как явление всякого рода ночных призраков, апоплексия[2440], эпилепсия, головокружения, непрочный, прерывистый сон с кошмарами, неуместный хохот, слезы, вздохи, всхлипывания, застенчивость, румянец, дрожь, пот, обмороки и пр.[2441]. Все органы чувств находятся у них в расстройстве[2442]; им кажется, будто они видят, слышат, обоняют и осязают то, чего они на самом деле не ощущают, как будет доказано в нижеследующем рассуждении.

ПОДРАЗДЕЛ II

Душевные симптомы, или признаки, Меланхолии

Аркулан в комментариях к 9 Rhasis ad Almansor (cap. 16) [к 9-й гл. сочинения Разиса «Альманзор» (гл. 16)] склонен считать, что число таких симптомов бесконечно, как это и есть на самом деле, и что ни человек, то другие симптомы, и «едва ли сыщется один на тысячу, слабоумие которого проявляется так же, как и у другого» (Лауренций, cap. 16 [гл. 16])[2443]. Я укажу лишь на немногие, особенно заметные, и в их числе на состояния страха и печали, поскольку именно они часто являются причиной, и, если они длятся продолжительное время, то, согласно изречениям Гиппократа и Галена[2444], это наиболее достоверные признаки, неотделимые спутники и свойства меланхолии, меланхолии, владеющей человеком в настоящее время и ставшей его привычным состоянием, говорит Монтальт (cap. 11 [гл. 11]), и эти состояния характерны для всех них, как считают Гиппократ, Гален, Авиценна и все современные медики. Однако как гончие нередко устремляются с громким лаем по неверному следу, никогда не замечая своего заблуждения, так ведут себя и врачи. Ибо в древности Диоклес (которого опровергал Гален), а из числа более молодых Геркулес Саксонский[2445] и Лод. Меркадо (cap. 17, lib. I de melan. [гл. 16, кн. I о меланхолии]) дополняют этот афоризм Гиппократа справедливым исключением, считая, что это не всегда так и не должно непременно именно так истолковываться. Страх и печаль никоим образом не являются непременными признаками всякой меланхолии. «По более зрелом размышлении я нахожу (говорит он{1864}), что это не обязательно так, у некоторых она сопровождается печалью, но никакого страха они не испытывают, другие же, напротив, боязливы, но нисколько не опечалены, некоторые не испытывают ни того, ни другого, а некоторые подвержены и тому, и другому». Он исключает из этого числа четыре разновидности. Это прежде всего одержимые, какими были, к примеру, Кассандра, Манто, Никострата, Мопс, Протей и Сивиллы{1865}, коих Аристотель[2446] считал закоренелыми меланхоликами. Ему вторит Баптиста Порта (Physiog. lib. I, cap. 8 [Физиогномистика, кн. I, гл. 8]), говоря, что их приводила в такое состояние atra bile perciti [возбуждала черная желчь]. Сюда же относятся демонические личности, а также те, что произносят весьма странные речи: некоторые поэты и еще те, что постоянно смеются или воображают себя королями, кардиналами и пр.; они, как правило, сангвиники, склонные большей частью к веселому настроению, в котором почти постоянно и пребывают. Баптиста Порта[2447] считает, что только те, кто холоден, испытывают страх и печаль, что же до влюбленных, прорицателей и всякого рода исступленных, то их он полностью из этого числа исключает. Так что я, сдается мне, могу по справедливости умозаключить, что такие люди отнюдь не всегда печальны и боязливы, а скорее обычно таковы, и притом без всякой на то причины[2448], timent de non timendis (Гордоний) quaeque momenti non sunt [они страшатся, когда их страх лишен какого бы то ни было основания, и тревожатся по пустякам]; «однако пусть и не в одинаковой мере, — говорит Альтомар, — но, похоже, все они испытывают страх[2449], а некоторые чрезвычайный, непреодолимый»[2450] (Аретей). Многие страшатся смерти и тем не менее при неблагоприятном душевном состоянии кончают самоубийством»[2451] (Гален, lib. III de loc. affect, cap. 7). Некоторые страшатся, что небо упадет им на