Хроники Империи Ужаса. Гнев королей - Глен Кук

В окрестностях аль-Хафры ждали неприкаянные, надеясь получить работу погонщиков или охранников при идущих через горы караванах. Хозяева караванов нанимали их там, чтобы не платить тем, в ком не было нужды в мирных краях дальше на востоке.

Найдя самого молодого парня по имени Мума аль-Ики, Гарун нанял его присматривать за своими козами и ослом, после чего избавился от татуировок и нанялся сам охранником каравана. Хозяин с радостью взял человека, умевшего владеть мечом. Он сопровождал нечто очень ценное – или кого-то очень ценного. Гарун подчеркнуто не проявлял любопытства на этот счет.

Охранники и погонщики приняли его в компанию скорее за то, что он мог их развлечь, а не как мастера клинка – продемонстрировать данное умение ему так и не довелось. Злодеи, готовые завладеть добычей и рабами, им не встретились.

Хозяин каравана оплакивал впустую потраченные на охрану деньги.

Некий Непобедимый по имени аль-Суки давал жестокий урок мелким племенам, боровшимся за выживание в высокогорье. Путник вспомнил, что в детстве встречал представителей высокогорных народов – маленьких, жилистых и более смуглых, чем жители пустыни и побережья. Их языки, родственные друг другу, не имели ничего общего с языками народов за пределами гор, разве что отдаленно походили на язык марена-димура в горах Капенрунг.

Когда перед фокусником в промежутке между высокими округлыми холмами впервые предстал Себиль-эль-Селиб, увиденное его ошеломило.

– Первый раз тут? – спросил погонщик верблюдов.

– Нет, я был здесь один раз, в детстве, – солгал он. – Но тогда тут все было по-другому.

Тогда не было ни широко раскинувшихся полей, ни простиравшихся на мили зеленых пастбищ, стада на которых напоминали стаи чаек на гнездовьях. В то время здесь стояла лишь пара уродливых каменных крепостей, которые он сам лично не видел, поскольку был слишком мал, чтобы участвовать в набегах.

– За мою жизнь здесь многое изменилось. А я намного моложе тебя.

– Я не старше тебя, я просто женат.

Погонщик расхохотался столь громко, что подошли его товарищи узнать, в чем дело.

– Он с таким невозмутимым видом это заявил! – (Остальных, однако, это не особо развеселило.) – Жаль, что вас тут не было.

– Все дело в моменте, – сказал путник. – И в неожиданности. Я застиг Исака врасплох, и вы пришли выяснить, что тут случилось такого смешного, но ваши ожидания не оправдались.

Исака впечатлили его слова.

– Парень, да у тебя и впрямь есть мозги.

– Когда у тебя жена вроде моей, хватает времени на раздумья.

– Если ты женат, что делаешь здесь? – спросил кто-то.

– Решил немного отдохнуть.

Погонщики рассмеялись.

– Знаю, – заметил один. – Ты женат на собственной двоюродной сестре, и теперь тебе никуда от нее не деться.

Объяснение выглядело вполне разумным: жители пустыни обычно женились на близких родственниках. Но никто из этих людей всерьез ему не поверил: все знали о его сомнительной карьере до того, как он присоединился к каравану. Мума любил поболтать.

Впрочем, никого это особо не волновало.

Путник, может, и был негодяем, но вкладывал свою долю в общее дело. Он без споров брался за опасные поручения, помогал пострадавшим от невзгод пути и умел обращаться с животными. Лошади, нервничавшие в разреженном наэлектризованном воздухе высокогорий Джебала, быстро успокаивались в его присутствии.

Как ни странно, он ни разу не слышал, чтобы у кого-то возникали подозрения, будто он шпион. У него самого они возникли бы в первую очередь. Возможно, дело было в том, что каким-то непонятным образом он сам давал понять, что является кем-то иным.

– Пора возвращаться к работе, – сказал кто-то из погонщиков. – Свин заметил, что мы бездельничаем.

Свин, глава погонщиков, не был ни плохим человеком, ни жестким начальником, но от этого он не становился менее требовательным. Проклятием его была физиономия, напоминавшая свиное рыло.

Гарун поискал начальника, отвечавшего за охрану, но того нигде не было видно. В любом случае охранники могли свободно бродить, где вздумается, пока они не соберутся в одном месте.

И тем не менее пора было начинать действовать так, чтобы не оставлять о себе приметных воспоминаний после того, как караван двинется в пустыню, сменив часть людей. Гарун сказал одним, что намерен остаться в Себиль-эль-Селибе, а другим – что отправится дальше после того, как посетит святые места.

Он надеялся сбить их с толку – или что всем будет все равно. Собственно, почему бы и нет? Он был всего лишь еще одним путником.

Мума получил от него причитающуюся плату.

– Что ты теперь собираешься делать, Аза? – спросил он, обращаясь к Гаруну по имени, которое тот взял на время перехода через горы.

– Не знаю. До сегодняшнего дня я думал лишь о том, как добраться сюда. Здесь начало всего сущего. Здесь обитель Господа. Здесь – моя цель. Никогда не задумывался, что делать дальше.

– Мне всегда казалось, будто ты всегда точно знаешь, что делаешь, – удивился юноша. – Похоже, ты нечто большее, чем пытаешься казаться.

– Что ж, можешь считать меня хорошим актером. А у тебя какие планы?

– Останусь с караваном. Свину понравилось, как я управляюсь с животными и снаряжением.

– В таком случае – удачи. Мне нужно найти место для лагеря. Теперь у меня есть немного денег, и я могу на несколько дней задержаться.

Вряд ли ему удалось бы предсказывать здесь будущее и торговать талисманами. Местные жители в буквальном смысле воспринимали заявление Эль-Мюрида, будто подобное является творением зла.

– На поле под Новым замком – лагерь паломников, – сказал Мума. – Просто спроси дорогу. И удачи тебе, Аза.

Юноша ушел, помахав на прощание. Они провели вместе несколько недель, но Гарун ничего не узнал о Муме, кроме того, что тот тоже многое о себе скрывал.

Не важно. Мума ничем ему не угрожал.

Гарун нашел отведенное паломникам место – обширное поле, где в прошлом разбивали лагерь тысячи людей, но теперь их было всего несколько сотен. Там имелась трава для животных, вода, а также легкая вонь, обычная для множества людей на небольшой территории.

Поставив палатку, он построил из палок загон для животных и занялся превращением в нового человека. После долгого пути он слишком стал напоминать того, кто убил чародея в аль-Хаборе.

Он обнаружил, что ему не хватает дров, чтобы соорудить костер для приготовления пищи.

А потом появились Непобедимые.

Их было двое, оба старики. У одного недоставало части правой кисти, у другого была изуродована мечом или топором левая сторона лица – он лишился уха и глаза, и на месте левой скулы торчала голая кость. Наверняка он уже долго страдал от боли.