Империя должна умереть - Михаил Зыгарь

Весь день в штабе главнокомандующего обсуждают состав правительства, в итоге Корнилов предлагает создать Совет народной обороны, который бы он возглавил, а еще в него вошли бы Керенский, Савинков, Алексеев, Колчак и правительственный комиссар в Ставке Филоненко. Еще Корнилов думает привлечь в правительство Плеханова и бывшего премьера князя Георгия Львова. Наконец, он вызывает в Ставку для переговоров председателя Думы Родзянко и министра иностранных дел Терещенко. Переговоры с Владимиром Львовым заканчиваются, Корнилов доволен, ему и в голову не приходит, что он имеет дело с самозванцем.

Корнилов пишет Савинкову, что войска подойдут к Петрограду 28 августа и уже в этот день можно объявить военное положение в столице, ввести полный пакет репрессивных мер, включая смертную казнь. Это приведет к немедленному началу демонстраций протеста – и как раз тут и появится конный корпус генерала Крымова, который эти беспорядки подавит и «развесит на фонарях членов Совета рабочих депутатов».

Наконец, Корнилов говорит Львову, что Керенскому и Савинкову стоит приехать в Ставку, потому что гарантировать их безопасность во время уличных боев в Петрограде невозможно. На этом Львов откланивается. Последняя фраза Корнилова производит на него прямо противоположное впечатление – ему вдруг кажется, что Корнилов хочет намеренно заманить Керенского в Ставку, чтобы повесить. Более того, Львов вспоминает, что про план убить Керенского ему откровенно рассказывает один из офицеров в штабе Корнилова.

Львов мчится в Петроград потрясенным. Он не ожидал, что его посредничество приведет к таким колоссальным открытиям – теперь его распирает от важности сведений, которые ему предстоит передать Керенскому.

Тем временем Савинков приходит к Керенскому с текстом репрессивных мер, которые должно утвердить правительство. Он не рассказывает Керенскому ни о том, что Корнилов возмущался его «слабоволием», ни о конструкциях новой власти, которые они обсуждали. Однако, когда Керенский снова начинает сомневаться, у Савинкова сдают нервы и он резко заявляет, что нерешительность Керенского преступна, а его слабоволие губит Россию. Тот обещает принять «пакет Корнилова» вечером на заседании правительства.

Керенский, конечно, в ужасе: репрессивные законы противоречат его убеждениям, ведь он не профессиональный убийца, как Савинков, и не героический авантюрист, как Корнилов. Он не Гапон, ему никогда не могло прийти в голову мечтать «сменить династию Романовых династией Керенских» – хоть он и живет в Зимнем дворце. Он адвокат, который всю свою жизнь говорил о гуманистических ценностях, демократии и свободе. Весь последний месяц Керенский произносит речи о том, что наведет порядок «железом и кровью», но это скорее самовнушение. Слабоволием его брутальные коллеги называют нежелание быть убийцей, проливать кровь и «развешивать на фонарях» людей. Пока Керенский сомневается, к нему приезжает Владимир Львов в крайне возбужденном состоянии и сообщает, что он от Корнилова и что Керенскому следует уйти в отставку, передать всю военную и гражданскую власть Верховному главнокомандующему, а также вместе с Савинковым отправиться в Ставку – из соображений безопасности.

Керенский шокирован. Он считал, что его посредник в переговорах с Корниловым – Савинков. И со слов Савинкова все выглядело иначе: речь никогда не шла об отставке Керенского, именно он должен был вводить чрезвычайные меры, а вовсе не Корнилов. Тем более не было требования выехать в Ставку. Cлова трясущегося Львова Керенский воспринимает как ультиматум, который передал ему Верховный главнокомандующий.

«Мне казалось, что или он сумасшедший, или что-то случилось очень серьезное!» – вспоминает Керенский этот разговор. Видя неадекватность Львова, он просит его сформулировать ультиматум на бумаге – чтобы точно передать его членам правительства. Львов берет у Керенского карандаш и лист и пишет:

Как только Львов начинает писать, у Керенского исчезают последние сомнения. Заговор генералов, о котором его предупреждали, чрезмерная популярность Корнилова, его странное поведение – пазл складывается в ясную картину предательства. Ему ясно теперь, что все против него.

«Ну что же, вы поедете в Ставку?» – спрашивает Львов. «Конечно, нет, неужели Вы думаете, что я могу быть министром юстиции у Корнилова?» – огрызается Керенский.

Львов, которого Керенский считает посланником Корнилова, соглашается с премьером и говорит, что в Ставку действительно ехать не надо, его там ненавидят и хотят убить.

Отпустив Львова, Керенский приходит в военное министерство, чтобы поговорить с Корниловым по прямой телеграфной связи. Они не очень хорошо знакомы, разговаривали меньше десяти раз, теперь же главное выяснение отношений между ними происходит и вовсе вслепую. В течение нескольких часов они обмениваются телеграммами: по сути это телеграфный чат. Чат, который изменит мир. Керенский сообщает, что «у аппарата» он находится вместе со Львовым (хотя того нет в комнате). Корнилов здоровается с обоими и говорит, что «события последних дней и вновь намечающиеся повелительно требуют вполне определенного решения в самый короткий срок». Керенский представляется Львовым и просит подтвердить, что он и правда действует по поручению Корнилова. Тот подтверждает свою просьбу приехать в Могилев.

Керенский отвечает, что сегодня это невозможно, и спрашивает, нужен ли Савинков. Корнилов говорит, что ждет обоих, и просит выехать не позднее 27 августа.

Керенский уточняет: «Приезжать ли только в случае выступлений, о которых идут слухи, или во всяком случае?» Корнилов говорит, что в любом случае надо ехать в Ставку. «До свидания, скоро увидимся», – ласково прощается Керенский.

Этот расплывчатый разговор Керенский считает доказательством заговора. Он бежит в Зимний дворец, на ступеньках встречает Владимира Львова, берет его с собой и в кабинете просит еще раз пересказать всю историю с начала. Все время разговора за ширмой стоит чиновник министерства внутренних дел – и когда Львов заканчивает, Керенский отодвигает ширму и объявляет Львову, что тот арестован. Его отводят в соседнюю комнату.

Керенского уже давно ждут в правительстве – это то самое заседание, на котором должны рассматривать репрессивный «пакет Корнилова». Керенский опаздывает, но прежде отправляет Корнилову телеграмму, в которой сообщает, что тот уволен, и только после этого идет на заседание.

Он требует у министров предоставить ему диктаторские полномочия. Почти все соглашаются – кроме кадетов, которые, впрочем, объявляют о своей готовности уйти в отставку. Министры расходятся с рассветом, но уже в 11 утра по требованию Керенского собираются вновь, хотя сам он не появляется. Вечером они уходят по домам, так ничего и не поняв.