Новый Рим на Босфоре - Алексей Величко

Ситуация стала критическая, и император предпринял два действия. Во-первых, он лишил Виталиана нимба защитника Церкви, выставив на городских стенах медные кресты с описанием причин бунта, а затем сделал крупные пожертвования на Церковь. Во-вторых, Анастасий направил к восставшим для переговоров магистра армии Патрикия, человека уважаемого и заслуженного (за воинские подвиги он был награжден в 500 г. консульским званием), хорошо знакомого с Виталианом.

Характерно, что в действительности Виталиан не собирался претендовать на верховную власть, удовлетворившись более скромным статусом народного героя; вероятнее всего, он на самом деле действовал, скорее, под влиянием личной обиды. Переговоры прошли успешно, а диалог императора с близкими офицерами Виталиана, состоявшийся на следующий день, еще более снял напряжение. В конечном счете стороны договорились, что царь возместит войскам то, что им недодал Ипатий, и предоставит право Римскому папе решить вопрос о вере (!). Как следствие, на восьмой день Виталиан с солдатами снялся со стоянки и удалился к местам обычного расположения своих частей[1203].

Все могло закончиться вполне мирно, но новый магистр армии во Фракии, некто Кирилл, на свой страх и риск решил захватить Виталиана, однако тот от изменника узнал о хитроумном плане сановника. Войдя ночью в город Одессу, где остановился Кирилл, он застал своего врага спящим и убил. Весть об этом дошла до Константинополя, по-видимому, в несколько искаженном виде, поскольку император тут же созвал сенат, на котором было решено объявить Виталиана врагом отечества, набрать армию в количестве 80 тысяч солдат, назначить главнокомандующим Ипатия, а его помощниками – нового магистра армии Фракии гота Алафара и комита царских щедрот (интенданта) Феодора.

Принципиально инцидент в Одессе ничего не менял в договоренностях между императором Анастасием и Виталианом и ровным счетом не требовал столь решительных действий, особенно зная нелюбовь царя вести войну, и уж тем более на своей территории. Пожалуй, единственное содержательное условие из состоявшихся договоренностей, которое могло быть неприятно и неприемлемо для царя Анастасия, – передача вопроса о вере Римскому папе. Но, зная умение византийского двора уходить от прямых ответов и тянуть время, можно ли согласиться, что только из-за этого император решился на продолжение боевых действий с собственной армией?

Но и Виталиан не сидел сложа руки. Он вызвал множество конных болгар из-за границы и усилил ими свое войско. Заманив императорское войско в глубь контролируемой им территории, усыпив бдительность его полководцев путем «отдачи» им нескольких мелких стычек, Виталиан дал большое сражение, в котором правительственные войска оказались наголову разбитыми. Говорили, что погибло до 60 тысяч войска, и сам Ипатий попал в плен к Виталиану[1204].

Теперь ситуация кардинально изменилась. Виталиан стал помышлять о собственном императорстве, и когда царь прислал к нему послов, тот попросту ограбил их, захватив все деньги, которые они везли для выкупа пленных. Тогда император решился практически на последний шаг: он направил к восставшим Иоанна, сына сестры самого Виталиана, храброго офицера и полководца, впоследствии стяжавшего славу в войнах с готами, чтобы тот выслушал условия мира от Виталиана. Объективно оценив свое положение, Виталиан потребовал единовременной выплаты ему 5 тысяч фунтов золота, титул магистра армии во Фракии и утверждения эдикта императора о правой вере. Характерно, что гарантией выполнения этих условий должны были стать клятвы императора, всего синклита, старших офицеров, дворцовых схол и представителей димов. Анастасий выполнил и это требование, после чего Виталиан с войском удалился во Фракию[1205].

Но в 515 г. гунны внезапно опустошили Армению, Каппадокию, Понт, Галатию и дошли до Ликаонии, и у двора Анастасия было много оснований предполагать, что виновником этих бедствий вновь являлся Виталиан. В виде наказания в 516 г. царь распорядился отозвать у него титул магистра армии и передать его Руфину. Это вызвало третий поход Виталиана на Константинополь. С большими силами, основную ударную мощь которых составляли болгары, он стал в предместье столицы Сики, но здесь его ждали первые разочарования: исавры, на которых он так рассчитывал, остались верны императору. Видимо, римская армия внушала собой серьезную силу, поскольку Виталиан предпочел перенести боевые действия на море, где ему противостоял будущий царь, тогда еще комит экскувитов Юстин.

По одному свидетельству, добрый совет, принесший в конце концов царю победу, дал Анастасию философ Прокл Афинский. Он рекомендовал ему использовать в битве с войском Виталиана серный порошок – некое подобие знаменитого в будущем «греческого огня». Неопытные моряки восставших не сумели противостоять римскому флоту, их корабли горели, как факелы, и они были разбиты; стоявшие в Сиках болгары бежали, бросив своих раненых и больных – победа имперских войск была полной[1206].

С торжественной процессией Анастасий в течение нескольких дней совершал благодарственные молебны в храме Архангела Михаила и предал казни попавших в плен ближайших соратников Виталиана, руки которых были обагрены кровью царских сановников. После этого Виталиан ушел куда-то в Скифию и в течение 2 лет не представлял опасности для Римской империи[1207].

Уже после ухода остготов во главе с Теодорихом северные области Римской империи оказались опустошенными, и хотя германская угроза перестала существовать, внезапно выяснилось, что охранять границы некем. Этим и воспользовался новый враг Империи – славяне, которые под именем гетов в 517 г. совершили первое вторжение. Они опустошили обе Македонии, Фессалию, дошли до Фермопил и Старого Эпира. Вскоре славяне заняли территории на левом берегу Дуная и с тех пор стали доставлять Империи большие неудобства.

Другие придунайские земли вскоре с разрешения императора заняли герулы, которые едва не были истреблены до последнего человека славянами и гепидами. Впоследствии они много помогут римскому оружию, выступая под имперскими знаменами в войнах[1208].

Монофизитский раскол никоим образом не следует воспринимать только как спор церковный, в значительной степени это было явление, вызванное многочисленными политическими причинами и мировоззренческими расхождениями между Востоком и Западом. К политическим причинам следует отнести в первую очередь «германский вопрос» и проблему сохранения целостности территории Римской империи, ко второй группе – вопрос о статусе в Кафолической Церкви Римского епископа. Излишне, пожалуй, говорить, что все вопросы были глубоко взаимосвязаны.