Будущее в тебе - Олег Кожевников

Да, уже на четвертый день войны Ряба стал капитанам, не зря я ему предрекал, что скоро он и по званию будет соответствовать командиру батальона. Меня наконец ознакомили с приказом, в котором произвели в генерал-майоры, а некоторых других командиров повысили в звании. И что интересно, некоторые из них перепрыгнули ступеньку – чувствовалась в этом деле опытная рука Пителина, сумевшего на гребне волны успеха протолкнуть в списки нужных ему людей, непосредственно не участвовавших в боях со 2-й танковой группой вермахта. Так Сомов и Курочкин были повышены на два звания, и теперь они были соответственно подполковник и капитан. Это обстоятельство и дало мне возможность просить об их переводе в 6-й мехкорпус на высокие должности. Полковник Вихрев стал одним из заместителей командира мехкорпуса, а полковник Осипов остался в 7-й ПТАБР командовать бригадой.

Что меня больше всего поразило и заставило задуматься – с какой легкостью удалось протащить на должность заместителя по политической части Фролова, вместо бригадного комиссара Эйтингона. Получалось, что за минуту разговора мне удалось добиться невозможного – залезть в кадровую политику ведомства Мехлиса. А это значит, что Болдин получил указания с самого верха – удовлетворить все предложения нового командира мехкорпуса. В это критическое время, когда оборона разваливалась, подполковник, сумевший дать по морде фашистам, получил карт-бланш и, может, от самого Сталина. А что? Ведь мое предложение о назначении лейтенанта госбезопасности Бедина замом по тылу мехкорпуса без разговоров было утверждено. И это окончательно меня убедило в том, что только Сталин мог распорядиться дать неограниченную свободу действиям генерал-майора Черкасова.

Может, даже руководитель государства наконец понял, что стандартными методами остановить немцев не удастся. Все его генералы и маршалы обломались по полной программе, вместе с их глубокомысленными расчетами и планами, а только один борзый мальчишка – Черкасов – сумел силами всего лишь бригады крепко дать по носу передовым, самым боеспособным дивизиям вермахта. Так давайте дадим парню корпус и не будем мешать воевать, как он может – глядишь, из этого что-нибудь получится. Главное – хуже не будет, невозможно хуже.

Именно таким я представлял ход мыслей Сталина, когда он подписывал приказ о произведении меня в генерал-майоры и назначении командиром 6-го мехкорпуса, а по существу – всей КМГ. Болдина же вызвали в Москву, чтобы не мешал претворять в жизнь все задумки новоявленного стратега. Попрощавшись с генерал-лейтенантом и лелея ощущение своей особой значимости, я медленно проследовал по штабному блиндажу. Штабные работники, как будто чувствуя мое состояние, жались в сторонке, освобождая прямую дорогу к выходу из этой огромной землянки. Однако вся моя важность куда-то в один миг испарилась, как только вышел на улицу. Я припустил бегом к еще не сформированным автоколоннам. Добравшись до места, с ходу ринулся в броуновское движение; опять суетился, кричал, ругался – одним словом, все мое существо жило одним, теперешним моментом, без остатка отдаваясь решению предстоящей задачи, и мечтой хоть как-то обуздать немецких стервятников.

Всего формировалось четыре автоколонны. Первой отправилась в дорогу колонна, состоящая из пяти груженых и четырех пустых ЗиСов, под охраной двух полуторок, в кузовах которых были установлены зенитные пулеметы. Ее цель – мост у реки Зельва, в дальнейшем колонна должна быть переподчинена майору Половцеву. Мой приказ, с приложенной к нему картой и дополнительными указаниями на словах, должен был передать майору капитан Свиридов – командир этой колонны.

Вторая группа машин отправилась в путь, как только «хеншель», благополучно доставив пленных и конвой до транспортного самолета, возвратился обратно. Трехосник тоже вошел в эту колонну. Кроме него выехали к полустанку, где стояли железнодорожные цистерны с дизтопливом, три бензовоза и два ЗиСа, груженные пустыми бочками. Эта автоколонна под командованием Шерхана отправилась на осуществление снабженческой операции по обеспечению предстоящего рейда дизтопливом. В помощь старшему сержанту я отправил ребят, охранявших ранее пленных. Засиделись мужики, пускай сменят род деятельности и поработают грузчиками. Шерхана я снабдил приказом с печатью Гушосдора и подписанным Бединым. Там было указание охране «обеспечить заправку соляркой всех емкостей, представленных подателями этого приказа». Был там и еще один приказ о том, что теперь службы Гушосдора входят в состав 7-й ПТАБР, и все служащие обязаны подчиняться командованию бригады. Так что никаких проблем с бойцами из охраны цистерн с драгоценным топливом не должно было возникнуть. В первую очередь солярку требовалось залить в один из бензовозов и бочки, которые повезут ЗиСы – это топливо предназначалось для танков Половцева. Солярку, залитую в два бензовоза и в бочки, перевозимые «хеншелем», Шерхан должен был доставить в Волковыск, к тому тупику, где стоял бронепоезд. Там их должен был ожидать я, а солярка предназначалась для танков мехкорпуса – именно к этому бронепоезду собирался передислоцировать все управление мехкорпуса.

В Волковыск я отправился следом за колонной Шерхана и теперь ехал на БА-20 сержанта Брызгалина. Следом за нами двигались зенитные пушки, буксируемые ярославскими пятитонками, замыкал колонну БА-10 сержанта Ковалева. Зенитки я буквально вымолил у Черных. Ведь они не должны были принимать участие в рейде на аэродромы противника, но были очень нужны в качестве противотанковых орудий. После слов Болдина, что он расположил 36-ю кавдивизию на стыке частей 6-го и 11-го мехкорпусов, я очень опасался, что через ее позиции немецкие танки могут ударить во фланг теперь уже моего мехкорпуса. Для себя я уже списал 36-ю как боевую часть. А как не списать, если сам приказал расстрелять командира этой дивизии как дезертира? Можно себе представить боеспособность соединения, командир которого кинулся в бега, спешно выбросив и документы, и оружие. Так что мне позарез теперь нужны были зенитные пушки, чтобы хотя бы временно заткнуть танкоопасное направление. Славу богу, в той лесистой местности была всего лишь одна дорога, выходящая в тылы мехкорпуса; именно ее и должны были перекрыть мои броневики при поддержке зенитной батареи.

Остающиеся пока в авиадивизии остальные ЗиСы и взвод лейтенанта Мишина (бывшая охрана генерал-лейтенанта Болдина) должны были выехать последними. Еще когда я находился в месте формирования этой колонны, по грузовикам начали рассаживаться летчики и техники, отправляющиеся в этот рейд. Вид у этих вояк был не ахти – вооружены чем попало, форма разномастная, дисциплины никакой. Банды Махно и то, наверное, гляделись более грозными, чем это сборище, состоящее сплошь из пилотов и техников. Потом я успокоился на мысли, что этим людям не придется вести бой с пехотными подразделениями вермахта, их задача – помародерить на вражеских аэродромах. Поэтому и одеты они соответственно, чтобы ничто не стесняло движений в деле освоения малознакомых немецких самолетов. Зато, вон, ребята лейтенанта Мишина выглядят грозно – все вооружены автоматами ППШ, на колясках мотоциклов установлены пулеметы, да и два броневика в колонне с этими мотоциклами смотрятся очень солидно.

Задача у последней колонны на этом этапе рейда была самая простая. Ей всего-то и нужно было – добраться до шоссе Белосток-Слоним и там ожидать подхода отряда Половцева. А дальше уже майор должен был определить задачи приданных ему подразделений и порядок их движения в общей колонне. Я бы на его месте задействовал этих ребят только на этапе разгона охраны аэродромов, до этого момента они у меня бы сидели в машинах, чтобы не мешали работать опытным бойцам. Количеством людей, как и техники, в этом рейде ничего не решить; только неожиданность, только быстрота и нестандартность действий – вот залог успеха этой, в общем-то, авантюрной операции.