Будущее в тебе - Олег Кожевников

На этом споры с Александровым закончились. Он внял наконец и моим словам, и своему разуму. Хотя я думал, что капитан все же пошлет радиограмму в свой наркомат, но это меня особо не беспокоило. Коль, как я ранее решил, Сталин дал Черкасову карт-бланш своим приказом, то и это дело решится в мою пользу.

Пока мы с Александровым решали вопрос о подчиненности его полка, Петров занимался рассылкой радиограмм. Я, не без трепета, проследовал в радиорубку – боялся, что немцы так плотно обложили помехами радиостанции подразделений корпуса, что не удастся с ними установить связь. Но все мои опасения мгновенно улетучились, когда я увидел довольное лицо генерал-майора. Его глаза сияли. Петров, как только меня увидел, закричал на весь бронеотсек:

– Получилось! Юрий Филиппович, все вышло! Эта радиостанция – просто чудо, удалось переговорить практически со всеми командирами дивизий и полков. Вот только командира четвертой танковой дивизии не было на месте. И вообще, непонятно, что с Потатурчевым случилось. Я говорил с заместителем по строевой части полковником Кузнецовым, так тот просто в растерянности: Андрей Герасимович, вместе с начальником оперативного отделения Бабицким, еще в двенадцать часов дня отправился в 8-й танковый полк. Добрались они благополучно, в штабе полка взяли в качестве сопровождающего начальника 5-й части старшего лейтенанта Протащика и направились на рекогносцировку. После этого пропали, не появлялись ни в штабе полка, ни в дивизии. Я своим приказом назначил временно исполнять обязанности командира дивизии полковника Кузнецова.

И Петров вопрошающе на меня посмотрел. Я знал Кузнецова, на меня он в свое время произвел впечатление не совсем решительного человека. И, не дай бог, если с Потатурчевым что-то случилось, я бы не хотел оставлять дивизию на такого человека. Как заместитель – он золотой человек, но как первое лицо – явно не катит. Но всего этого я объяснять Петрову не стал и ответил:

– Пускай пока будет так, но если с Андреем Герасимовичем что-то случилось, командиром дивизии станет полковник Вихрев. Думаю, он сможет благополучно закончить рейд по тылам гитлеровцев. Вихрев – человек ответственный и смелый, сейчас он командует механизированной группой, за счет геройских действий которой Волковыск еще наш. Представляешь, седьмой и девятый пехотные корпуса немцев сняли все свои моторизованные части с фронта, лишь бы сдержать группу Вихрева. В районе Сурожа готовят капкан, но полковник наш не промах и в немецкую ловушку не попадет – обманет гитлеровцев, обойдет, разгромит и выйдет у Заблудова на соединение с группой подполковника Сомова. Да, и еще: когда группа Вихрева прорвется, она целиком вольется в четвертую танковую дивизию, потерявшую более пятидесяти процентов своих танков. После этого пополнения, а также снабжения топливом и боеприпасами, она, совместно с 29-й моторизованной дивизией, и станет основой того железного кулака, которым мы с вами планировали ударить в сторону Варшавы. Ну а 7-я танковая дивизия Борзилова должна выйти к Августину и дальше, как мы с вами обговаривали, – удар на Сокулки. Сам город можно и не брать, главное – перерезать железную дорогу и занять в ее полосе жесткую оборону.

Глянув на притихшего генерал-майора, я закончил:

– Ладно, Михаил Петрович, пока это все планы, но их необходимо реализовать, и сегодняшняя ночь будет решающей для продвижения этих наших задумок. Как вы понимаете, если удар на Сокулки будет успешным, то реакция со стороны группы Гота последует незамедлительно. Как, по вашему мнению, мы будем отражать контратаку немцев, и в каком направлении она последует?

Петров немного подумал и ответил:

– Естественно, они будут деблокировать железную дорогу; ударят либо по Сокулкам, если мы их займем, либо вдоль железной дороги, если ее просто перережем. И, естественно, все это при мощной поддержке авиации.

– А вот и нет! Рельеф местности там таков, что танки не пройдут, движение возможно только по полотну железной дороги. А это легко пресекается. Действия авиации тоже будут малоэффективны – слишком леса густые, и деревья стоят у самого полотна. Остается пехота, но если в операции будут задействованы наши танки, то и хваленая их пехота окажется в большой заднице. То есть если железную дорогу оседлает хотя бы один танковый полк, усиленный пехотой и противотанковой артиллерией, то этот барьер станет практически непробиваем, даже для всей мощи группы Гота. Следовательно, немцы, получив там по носу, будут действовать в обход, через Сокулки и Августин. Вот перед Сокулками, как я вам уже и говорил, и нужно создавать мощный оборонительный узел.

И мы с генерал-майором приступили к обсуждению вариантов действий немцев после того, как их танки упрутся в жесткую оборону. Но потом я опомнился – чтобы все это планировать, нужно сначала создать такой оборонительный рубеж, насытить его боеспособными частями, а потом уж разрабатывать планы противодействия немецким танковым колоннам. Я же и шел в радиорубку с тем, чтобы не только узнать, установлена ли связь с частями мехкорпуса, но и связаться с подразделениями 7-й ПТАБР, чтобы отменить для них задачу обороны Слонима. Теперь им следовало, не останавливаясь, двигаться к району моста через реку Зельва. Штабной батарее, 681-му артполку и двум гаубичным полкам следовать дальше, в район Сокулок; остальным частям занимать оборону по левому берегу реки Зельва.

Связаться с моими бывшими подразделениями требовалось срочно, ведь, например, 681-му артполку предстояло преодолеть почти сто пятьдесят километров, то есть для этого потребуются сутки, не меньше. Ведь пушки транспортировались конной тягой, а грузовиков для перевозки боеприпасов и пехоты было не очень много, так что часть этого гигантского марша предстояло осуществить в светлое время суток. Единственная мысль вселяла надежду на успех при переброске частей к Сокулкам – то, что немецкой авиации будет не до бомбежек дорог. Если рейд отряда Половцева к немецким аэродромам хотя бы частично будет успешен, то это дезорганизует люфтваффе, и пока в ее рядах не наведут порядок, контроль за движением по шоссе не будет осуществляться. К тому же немецкое командование уверено, что дороги разбомблены и проезд по ним невозможен, а чтобы восстановить движение, потребуется много времени и сил. Они же не знают, что у нас есть такие монстры, как КВ, и что мы не станем деликатничать, а прямо по телам погибших братьев протараним все эти завалы и пробки.

Надежда на то, что даже при не очень удачном исходе рейда отряда Половцева немцы опешат от неожиданности и срочно начнут заниматься рассредоточением своих самолетов с переполненных аэродромов, при этом бросят решать второстепенные, с их точки зрения, задачи, строилась на одном, но весьма значительном факте – нашем беспрепятственном проезде до Волковыска. Потеряв кучу самолетов в воздушном бою над шоссе, командование люфтваффе явно растерялось и вообще прекратило полеты над трассой Волковыск-Слоним. Конечно, может быть, у немцев просто все самолеты расписаны по определенным целям и задачам, поэтому на тот момент, когда они понесли большие потери, не нашлось машин, чтобы продолжать контролировать шоссе. Но все же хотелось верить, что в штабе люфтваффе уже царит растерянность, и она перерастет в полную дезорганизацию именно этой ночью, когда Половцев ударит по аэродромам.