📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгВоенныеЭто было в Праге - Георгий Брянцев

Это было в Праге - Георгий Брянцев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 198 199 200 201 202 203 204 205 206 ... 219
Перейти на страницу:

Женщина, обнаруженная в кофре, — жена чешского военного преступника Кальмена, скрывающегося во Франции. София-Лоретта, выполняя поручения французской разведки, уже дважды отправляла самолетами живой груз.

Слива закончил и начал перелистывать бумаги, проверяя, не упустил ли он что-нибудь из виду.

— С кем из французов она была связана? — спросил начальник.

— С Жакелиной Фреснал.

— А какие у вас данные о коменданте Громадском?

— Да! — спохватился Слива. — Я забыл о нем сказать.

По поручению французов, дополнил он, София-Лоретта готовила Громадского к вербовке. Она была уверена, что удастся привлечь его к работе. К этому были все основания. Громадский с 1934 года сотрудничал со вторым отделом Польского генерального штаба и работал на связи у полковника Ковальского. После оккупации Чехословакии гитлеровцами Громадский бежал в Польшу и там по заданию польского генштаба содействовал генералу Прхале в формировании чешского легиона. Затем Громадский побывал во Франции, Англии, Испании и в 1945 году возвратился на родину. Располагает обширными связями среди старых летчиков, чем и привлек к себе внимание французов. София-Лоретта назвала трех человек из лиц аэродромной службы, завербованных ею для работы в пользу французской разведки.

— Все? — спросил шеф.

— Все.

— Вот вам и печальная вдовушка! — рассмеялся шеф. — Еще немного, и она обвела бы вас вокруг пальца. А вы — нас.

— Я уже сделал для себя все выводы, — заметил Слива.

Лукаш обернулся от окна.

— А что она говорит о Нериче?

— Ничего интересного. Она презрительно именует его перерожденцем.

— Занимательно!

— Выходит, своя своих не познаша? — спросил начальник.

— Выходит, так. Начальник встал.

— С Громадского не спускайте глаз. Это тип опасный.

Глава двадцать девятая

Божена с головой ушла в учение. Только в нем она находила душевный покой, забывалась хоть немного. Но стоило ей только выйти из университета, как все пережитое снова мучило и угнетало ее.

Вместе с отцом она была в Центральном комитете партии. Они давали объяснения. Мучительно стыдно было смотреть в глаза секретарю. Отец и Божена, оба бывшие подпольщики, люди, прошедшие суровую школу революционной борьбы, не сумели разобраться в презренном человеке… Так, не следя за собою, можно притупить и потерять бдительность. Конечно, больше всего повинна она, Божена. Она так и сказала секретарю. И спасибо партии — она отнеслась к ним снисходительно и человечно, поверила, что оба они честные коммунисты, но допустили большую ошибку. Жестокий урок!..

Сегодня Божена задержалась в университете. Было партийное собрание. Опять говорили о министрах-католиках, национальных социалистах. Их теперь уже открыто называют реакционерами. Не маскируясь, они саботируют работу правительства, срывают заседания, навязывают ненужные дискуссии. Докладчик из горкома приводил факты прямого саботажа и антигосударственной пропаганды. Реакционеры пытаются обработать в нужном для себя направлении студенческую молодежь. Кое-кто из студентов попадается на их удочку и начинает подпевать им. Надо поднять и усилить политическую работу.

Божена выступила в прениях. Она напомнила, что среди беспартийных студентов много бывших партизан, людей, искренне преданных делу. Они должны стать опорой коммунистов в университете.

Приняли решение: собрать студентов — участников движения сопротивления и провести с ними специальную беседу. Эту работу возложили на Божену.

…Отец еще не возвращался. Божена принялась готовить ужин. Переезд к отцу в тот день, когда исчез Нерич, немного облегчил ее душевное состояние. Близость родного человека благотворно сказалась на ней. У старого Ярослава на сердце тоже лежала тяжесть, но он нашел в себе силы морально поддержать любимую дочь. Больше всего его угнетало, что он, старый большевик, не рассмотрел гнилое нутро Нерича и потворствовал его сближению с Боженой. Зятя он в нем не нашел. Он и Нерич как были, так и остались чужими людьми. И виделись-то они после свадьбы не больше двух-трех раз. Ярослав успокаивал себя тем, что все совершилось и закончилось быстро, в несколько месяцев. Он мысленно благодарил вдову Пшибек, которая своим появлением ускорила развязку.

С работы Лукаш пришел усталый, немного расстроенный делами по службе. Но, едва переступив порог дома, подтянулся, приободрился. Он щадил и берег свою дочь. Окинув взглядом стол, он с наигранным весельем в голосе спросил:

— Значит, пируем?

— Сегодня суббота, отец, — сказала Божена.

— А разве я отказываюсь? Наоборот, я всей душой за пир.

Он прошел в свою комнату переодеться. Стягивая с себя брюки и ботинки, Ярослав думал: странное существо человек, глубоко врастают в него привычки. Взять его самого. Как только Божена уехала после свадьбы, он потерял всякий покой. Болтался по опустевшей квартире, как чужой. Спал тревожно, урывками, пропал аппетит. И часто в бессонные ночи думал с тоской и горечью: неужели вот так, до самого гроба, будет он влачить свои одинокие дни, не видя подле себя близкого человека, его маленьких забот? Некому сказать теплое слово и не от кого его услышать, переброситься хоть несколькими фразами… А ведь он мечтал о горластом внучонке!

— Ты скоро, отец? — послышался голос Божены.

— Сейчас, дочка, сейчас, — отозвался Ярослав, натягивая на себя пижаму и засовывая ноги в домашние туфли.

Только они сели за стол и Ярослав протянул руку за бутылкой пива, как в коридоре послышались гулкие шаги и вслед за ними стук в дверь.

— Да, войдите! — громко крикнул Ярослав.

Пришел Антонин Слива.

— Добрый вечер! Решил внезапный налет на вас сделать, — произнес он, снимая с себя штатское пальто. — И как лихо подгадал: прямо к столу. Вы, кажется, еще и не приступали?

— Садись, садись… Мы тебе всегда рады.

Ярослав вышел из-за стола. Он чувствовал некоторую неловкость. После памятного объяснения они не встречались вне служебной обстановки.

И растерянность, и смущение, и негодование переживала Божена. Зачем он пришел? Неужели у него нет сердца? Как он не может понять, что горе ее и так тяжело, чтобы еще больше обострять его?

— Здравствуй, Боженочка!.. Здравствуй, Ярослав! — Антонин пожал им руки и, словно отвечая на мысли Божены, сказал: — Все никак не мог выбраться к вам. Я письмо получил от Максима.

Божена не могла сдержать радости.

— От Глушанина?

— Да, совсем недавно получил.

— Ты сначала выпей, — сказал Ярослав, наливая Антонину стакан пива. — Выпей, а потом будешь рассказывать. Хорошо это ты надумал — зайти.

— Зачем мне рассказывать, — возразил Антонин и выпил пиво большими глотками, — мы будем сейчас письмо вместе читать. Я его захватил с собой.

1 ... 198 199 200 201 202 203 204 205 206 ... 219
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?