Египтянин - Мика Валтари

и букве мирного соглашения, закрывая ворота города перед мирными купцами и караванами, впуская торговать только тех, кого отбирает сам, по своему злобному усмотрению. Азиру еще много на что жаловался, его жалобным писаниям не было конца, и другой на его месте, по его уверениям, давно потерял бы терпение, но не он, он долготерпелив, ибо больше всего на свете любит мир. Однако если подобным делам не будет положен предел, то за последствия он не ручается.

Вавилон был оскорблен египетским соперничеством на поприще хлебной торговли в Сирии, а царь Буррабуриаш выказывал недовольство фараоновыми дарами, присланными в качестве приданого, полагая их недостаточными и посылая длинные перечни наискромнейших требований, удовлетворение которых поможет фараону сохранить дружбу Буррабуриаша. Постоянно пребывающий в Ахетатоне вавилонский посол пожимал плечами, разводил руками и даже рвал на себе бороду, говоря:

– Мой господин как лев, который неспокоен в своем логове и принюхивается к ветру – что тот несет. Он возлагает все свои надежды на Египет, но если Египет так беден, что не может прислать достаточно золота, чтобы господин нанял крепких ратников из варварских стран для своего войска и построил нужные ему боевые колесницы, – тогда я не знаю, что может случиться. С сильным и богатым Египтом мой господин всегда рад дружить, и такой союз будет залогом мира на всей земле, ибо Египет и Вавилония пребогаты и не нуждаются в войнах, напротив, они заинтересованы в сохранении прежнего порядка ради своего богатства. Но дружба со слабым и бедным Египтом теряет цену в глазах моего господина и делается ему скорее в тягость. Могу сказать, что господин мой испытал великую скорбь и изумление при виде Египта, отступившегося от Сирии из-за своей слабости. Всяк сам себе лучший друг, и Вавилонии следует заботиться о Вавилонии. И хоть сам я сердечно люблю Египет и желаю ему всяческих благ, для меня интерес моей страны важнее, чем интерес Египта, и я не удивлюсь, если мне скоро придется собираться в дорогу и возвращаться в Вавилон – как ни огорчительно это будет для меня!

Так он говорил, и ни один здравомыслящий человек не мог ничего возразить против его разумных доводов. А тем временем царь Буррабуриаш перестал слать в Ахетатон игрушки и разноцветные яички для своей трехлетней супруги, хоть та и была дочерью фараона и в жилах ее текла священная кровь.

Зато в Ахетатон прибыло хеттское посольство, в котором были и весьма прославленные высшие военачальники. Свое прибытие они объясняли желанием укрепить давние дружеские связи между Египтом и царством Хатти, а также стремлением познакомиться с обычаями Египта, о привлекательности которых они много наслышаны, и с египетским войском, устройство и вооружение которого, несомненно, содержит много интересного и поучительного для них. Их манеры были отменны и исполнены благожелательности, и они привезли с собой щедрые подношения всей высшей придворной знати. Юному Туту, супругу Анхесенатон и зятю фараона, они, между прочим, подарили нож из синеватого металла, который был острее и прочнее любых других ножей, так что мальчик был совершенно счастлив и не знал, как услужить им. В Ахетатоне только у меня одного был такой нож, подаренный мне в свое время хеттским начальником гаванского гарнизона, которого я вылечил, о чем я уже рассказывал, и я посоветовал Туту оправить его нож в золото и серебро на сирийский манер, как я сделал со своим в Симире. Таким образом, получилось сверкающее драгоценное оружие, Тут был от него в восторге и сказал, что велит положить его вместе с собой в гробницу. Он был нежным и болезненным мальчиком и слишком часто для своих лет думал о смерти.

Хеттские военачальники были в самом деле приятными и обходительными людьми. На их нагрудных пластинах и накидках сверкали изображения крылатых солнечных дисков и секир. Их величественные и гордые носы, волевые подбородки и неукротимый взгляд диковатых звериных глаз неотразимо действовали на придворных дам, падких, как водится, до всего нового. Поэтому хетты немедленно обзавелись сонмом друзей и с утра до ночи и с ночи до утра веселились на пирах, устраивавшихся в их честь во дворцах знати, так что под конец совсем обессилели от выпитого и с улыбкой жаловались на головную боль. И, так же улыбаясь, они говорили:

– Мы знаем, что о нашей стране рассказывают всякие ужасы по милости соседей-завистников, сочиняющих весь этот вздор. Поэтому нам особенно приятно, что теперь, видя нас, вы воочию можете убедиться, что мы не какие-то дикари и многие из нас даже умеют читать и писать. Мы не пожираем сырое мясо и не пьем кровь младенцев, как о нас говорят, мы умеем есть так же, как сирийцы или египтяне. Мы мирный народ и не ищем войны, мы приехали к вам со многими подарками, но не ждем ответных даров, мы хотим лишь знаний, чтобы, обогатившись ими, приобщить наш народ к мудрой учености и высокой культуре. К примеру, нам весьма любопытна манера сарданов управляться с оружием, и мы искренне восхищены вашими изящными, отделанными золотом боевыми колесницами, с которыми наши повозки, тяжелые, неуклюжие и, главное, никак не украшенные, не могут идти ни в какое сравнение. Не придавайте значения всей чепухе, которую плетут митаннийские беженцы: в них говорит одно озлобление, ибо они трусливо бежали из своей страны, побросав все свое имущество. Уверяем вас, что ничего плохого с ними бы не приключилось, если б они остались на месте; мы радушно советуем им возвратиться к себе и жить вместе с нами в мире и согласии, ибо мы не станем держать на них зла за их россказни, понимая их состояние. Но пусть поймут и нас, и вы нас поймите: земля Хатти тесна, а у нас у всех много детей, поскольку великий царь Суппилулиума горячо любит детей. Для них нужно место, и нам нужны новые пастбища для наших стад; а у Митанни земли много, их женщины рожают по одному ребенку, редко – двух. Но главное – у нас не стало больше сил смотреть на то, как насилие и неправда торжествуют в Митанни, и если говорить честно, то митаннийцы сами попросили нас о помощи, так что мы вошли в их страну как освободители, а не как захватчики. Теперь есть много места и для нас, и для наших детей, и для наших стад, и мы не мечтаем о новых завоеваниях – ведь мы мирный народ и нуждались лишь в земле, чтоб всем нам поместиться, и вот теперь мы всем довольны!

Они подымали на выпрямленных руках кубки, восхваляя