Эхо прошлого - Диана Гэблдон

Это последняя из плохих новостей?

Он покачал головой:

— Не-а. Дезертиры сообщили, что в армии Бергойна не хватает провианта. Драгуны идут пешком, потому что негде взять свежих лошадей. Хотя я не знаю, съели они их или нет.

Ночь была жаркой и влажной, но у меня от внезапного озноба волоски на руках встали дыбом. Я коснулась запястья Джейми — волосы на его руках тоже встопорщились. Внезапно подумалось, что сегодня ночью ему приснится битва при Каллодене.

— И что?

Джейми повернул руку и переплел пальцы с моими.

— Выходит, у них недостаточно припасов для того, чтобы начать осаду. Им придется поднапрячься и захватить нас как можно быстрее. Скорее всего, им это удастся.

* * *

Через три дня на Неприступном появились первые английские разведчики.

* * *

Любой мог увидеть — и увидел, — как англичане размещают артиллерию на Неприступном. Артур Сент-Клер, смирившись с неизбежным, объявил об отступлении из форта.

Большая часть гарнизона отошла на холм Независимости, взяв необходимый провиант и вооружение. Скот предполагалось зарезать или отогнать в лес. Некоторые отряды ополчения должны были отойти до Хаббардтона и ждать там, когда к ним присоединятся остальные. Женщин, детей и раненых отправят по воде с небольшой охраной. Все, что способно плыть, приказали принести на берег после темноты. То, что невозможно взять с собой, предстояло уничтожить, дабы не оставлять врагу — так всегда делается. Но сейчас это было необходимо особенно: дезертиры сообщали, что армии Бергойна не хватает продовольствия, и, если в Тикондероге он ничем не поживится, это может его остановить — или хотя бы серьезно задержать. Ожидая припасов из Канады, его люди будут вынуждены искать еду и жить за счет фермеров.

Все это — сборы, погрузка вещей, забой скота и подготовка к отгону уцелевших животных, уничтожение того, что нельзя взять с собой, — требовалось проделать как можно незаметней для англичан, которые были уже на подступах к форту.

К вечеру над озером нередко клубились чудовищные тучи, небо чернело на мили вокруг. Иногда после полуночи разражался ливень, он хлестал по озеру, горам, дозорным, форту… вода лилась словно из бездонного ведра. А бывало, тучи проходили мимо, зловеще громыхая.

Сегодня тяжелые низкие тучи затянули все небо. В их недрах то и дело полыхало, молнии с треском вырывались наружу, словно перекликаясь. Время от времени из туч к земле выстреливали яркие бело-голубые разряды, сопровождавшиеся раскатами грома, и тогда все подпрыгивали от неожиданности.

Мне собирать было почти нечего, что и к лучшему — времени все равно не хватало. Работая в лазарете, я слышала доносящийся из казармы шум: люди перекрикивались в поисках пропавших вещей, матери звали потерявшихся детей. Снаружи доносилось взволнованное блеяние овец — их выгоняли из загонов; внезапные крики и мычание, когда испуганная корова пыталась сбежать. Неудивительно: после забоя ее товарок в воздухе висел густой запах свежей крови.

Я видела гарнизон форта во время парада и знала, сколько в нем человек. Но когда три или четыре тысячи взволнованных людей толкаются и суетятся, пытаясь в страшной спешке делать непривычное, на ум приходит сравнение с разворошенным муравейником. Я проталкивалась сквозь бурлящую толпу, прижимая к себе четыре мешка. В них лежала одежда, немногочисленные медицинские принадлежности и огромный кусок ветчины от благодарного пациента, завернутый в запасную нижнюю юбку.

Мне придется плыть на лодке и присматривать за ранеными, но я не собиралась уходить, не повидавшись с Джейми.

Не в первый раз я подумала, что быть замужем за высоким мужчиной очень удобно — в толпе его всегда хорошо видно. Вот и сейчас я сразу же заметила его у орудий на люнете. Некоторые из ополченцев стояли рядом и смотрели вниз. Я поняла, что там, внизу, отплывающих распределяют по лодкам, и воспряла духом.

Однако представшее перед моими глазами зрелище оказалось неутешительным. Берег озера у форта выглядел так, словно из плавания вернулся попавший в шторм рыболовный флот. Лодок было много. Всяких — от каноэ и шлюпок до рыбачьих плоскодонок и грубо сколоченных плотов. Некоторые лежали на берегу, иные уже отплыли — без людей на борту: вспышка молнии высветила в волнах несколько голов — мужчины и юноши плыли за лодками, пытаясь их вернуть.

Из боязни выдать отплытие, огней на берегу было мало. Но под воздействием убеждений и кулаков то и дело загорались новые факелы, а за границей их света земля будто шла рябью и шевелилась, напоминая кишащий червями труп.

Джейми пожал руку Андерсону, одному из моряков «Чирка», ставшему, de facto, его капралом.

— Храни вас Господь, — сказал он.

Андерсон кивнул и развернулся, уводя с собой нескольких ополченцев. Они прошли мимо меня, кое-кто кивнул; лица их скрывала тень от шляп.

— Куда они? — спросила я Джейми.

— В Хаббардтон, — ответил он, по-прежнему глядя на берег озера. — Единственная возможность спастись… Жаль, поздновато. — Он указал подбородком на черный горб Неприступного, у вершины которого мерцали огни костров. — Если там не знают, что здесь происходит, то это серьезный просчет. На месте Саймона Фрэзера я бы двинулся сюда еще до рассвета.

— Ты пойдешь со своими людьми? — Во мне зародилась искра надежды.

На нас падал отраженный свет факелов на лестнице и огней внутри форта. Этого хватило, чтобы разглядеть лицо Джейми, когда он повернулся ко мне. Оно было мрачным, губы решительно сжаты.

— Нет, я собирался пойти с тобой. — Он внезапно улыбнулся, и я схватила его за руку. — Ты ведь не думала, что я оставлю тебя бродить по необжитым землям с горсткой больных недоумков? Даже если для этого мне придется сесть в лодку, — с отвращением добавил Джейми.

Я невольно рассмеялась.

— Не очень-то вежливо так говорить. Впрочем, в случае миссис Рэйвен это отчасти верно. Кстати, ты не видел ее?

Он покачал головой. Шнурок на волосах ослаб, и ветер растрепал длинные пряди волос. Джейми сунул шнурок в зубы, собрал волосы и заново перевязал их.

Кто-то внизу удивленно вскрикнул, и мы повернулись посмотреть. Холм Независимости был в огне.

* * *

— Огонь! Огонь!

Люди, и без того взволнованные и подавленные, вспугнутыми перепелками бросились из казармы наружу. Огни были уже у вершины холма Независимости, где генерал Фермо и его люди организовали заставу. Огненный язык взмывал вверх и колыхался, словно пламя свечи. Порыв ветра сгладил его, и пламя на миг приугасло, словно кто-то выключил газ, а потом полыхнуло, осветив холм. На фоне огня виднелись крошечные черные фигурки — сотни людей разбирали палатки и паковали вещи.

— Горит застава Фермо, — пробормотал стоящий рядом солдат.

— Да. И если даже мы видим их отход, то разведчики Бергойна тем более, —