Голод Рехи - Мария Токарева

меч, но мы это так назвали. Когда-нибудь такой меч доберется и до Сумеречного Эльфа. Когда его поглотит тьма. А дальше – неведомо даже мне, – негромко объяснил Митрий. – Мечи выковывали однажды те, кто любил двенадцать избранных. Друзья и близкие. Они сознательно отдали свои жизни, вплели их в великую силу оружия, узнав о проклятьях. Родные, любимые отдали свою жизненную силу кузнецам, чтобы этот меч нашел неудавшегося Стража в любом уголке Вселенной, если тот окончательной сойдет с ума. Одиннадцать пронзили сердца несчастных намного раньше, а Двенадцатый прятался в вашем мире.

Рехи прошелся по залу, перелезая через обломки, точно ища еще кого-то или что-то. Какой-нибудь хитрый артефакт, потайной люк, древнее сокровище – хоть что-то, способное обратить время вспять и все исправить, как он обещал Лойэ. Но натыкался лишь на обломки и мусор. Он перебирал груды золотых монет, но не понимал их ценности. Золотом не вернуть тех, кто дорог.

– И что? Все? Я столько шел, чтобы этот идиот вот так окочурился? – возмутился Рехи, раздраженно кидая в стену серебряный кувшин.

– Он преодолел свой страх, осознал свое безумие. И ушел. Теперь не нам его судить, – со смиренной радостью произнес Митрий.

Рехи набрал в грудь побольше воздуха, чтобы громко закричать, выругаться, обрушиться на Митрия с обвинениями. Но внезапно его скрутила такая бесприютная душевная пустота, что он только горько выдохнул и почти упал на ближайшую скамью, зарываясь лицом в сложенные руки. По телу пробегали волны дрожи. Отрешенность спадала, стальная непоколебимая скорбь превращалась в бесконечное горе. Ничего не завершилось, проклятье эльфов не было снято. По-прежнему хотелось напиться крови. Рехи чувствовал себя обманутым и уничтоженным.

– Ну… я тогда это… пойду. А то есть хочется. Буду дальше… скитаться по пустыне, – пробормотал он. – Что мне еще делать? Я не могу вернуться. Я столько шел сюда, чтобы ничего не получить!

– Ты слышал законы мироздания. Нельзя возвращать время и воскрешать мертвых, – непоколебимо стоял на своем Митрий.

– А как же Натт?!

– Рехи, не занимай место уничтоженного Разрушителя в этой Цитадели.

– Разрушителя! А что! Хорошая идея! Сумеречный будет новым падшим Стражем Вселенной, а я новым падшим Стражем Мира! – навзрыд рассмеялся Рехи. – Ну, Сумеречный, а ты что думаешь?

Сумеречный сидел на камне и тихонько напевал, поигрывая мечом с инкрустированной рукояткой:

– Двенадцать мечей нашли свою цель… Тринадцатый бродит – живая мишень. Весело тебе, Митрий, смотреть, как нас убивают любимые и родные? Как пронзает нас их смерть? Знаю, не очень весело! Знаю, откуда эти черные пятна на золотых крыльях. Но что же, что же, учитель, ты натворил!

– Сумеречный… Тринадцатый Проклятый. Ты еще жив. И ты не Разрушитель Вселенной, – смутился Митрий.

– Ложная надежда – хуже отчаяния. Выбор, говоришь… Выбор… Но ты не слышишь скрежетание когтей тьмы за моею спиной. Я такой же обреченный… Значит, вот где прятался Двенадцатый, скрывал свою силу столько лет.

– Ты бы попытался убить его раньше, если бы знал?

– Нет. Я бы услышал, что этот мир страдает. Я бы помог ему! Но не в разрушении.

– Я всегда знал: ты еще сдерживаешь тьму, потому что сохранил веру в людей.

– Как ты когда-то поверил в меня, так я поверил в них.

Сумеречный Эльф кивнул и поднялся со своего места, Рехи неотрывно следил за ним. В душе вновь повернулся кинжал надежды, вновь сердце закровоточило не ядом, а ожиданием.

– А ты, Митрий, для чего довел мальчишку до Цитадели? – пытливо спросил Сумеречный.

– Цель – встреча с Двенадцатым. Так завершился круг. Без Рехи кокон черных линий не поддался бы, ты сам видел. Ведь в Рехи воплотилась сила хранителя этого мира.

– Я устал это слушать! Да ну вас к ящерам! Пошел я от вас! – прошипел Рехи, направляясь к выходу. – Вы такие же, как Саат. То поете гимны, то отдаете на съедение. Не меня, так тех, кто мне дорог.

Сад встретил его мертвыми колючками, которые гнили и распадались, превращаясь в прах под ногами. От поднимавшейся пыли щекотало в носу, как и от сдерживаемых гневных слез. Рехи больше не знал, у кого просить милости, с кем заключать сделки, в кого верить. Чуда не произошло. Возможно, чудес вообще не бывает.

– Постой, постой, мы не такие сектанты, как в Бастионе, – окликнул Митрий.

– Не нужна мне ваша сила! И нет ее во мне! Я хочу есть, я прошел этот путь… и что? И что? Я лишился всего! И меня все так же преследует голод! Голод пустоты!

– Чего же ты ждал? – спросил Митрий.

Рехи укорял себя за вечную доверчивость. Всегда же говорил себе: нельзя заводить друзей. Пусть с Лартом и получилось, но с бессмертными ничего не работало. Их опасная дружба выжгла до самого дна. Впрочем, Митрий изначально ничего не обещал.

– Я… Я… Сначала я просто хотел убить Двенадцатого Проклятого, – признал Рехи, останавливаясь на пороге.

– Теперь он мертв, – кивнул Митрий.

– Да. Но это было в прошлом. Сейчас я хотел воскресить Натта. Думал, вы поможете, если я выполню долг!

– Но нельзя.

– Невозможно или нельзя?

– Невозможно.

Рехи и верил, и не верил. Он стоял на пороге нового мира, а вокруг колыхались черные линии. Небо чернело тяжелой твердью, на горизонте взбухали расцвеченные молниями облака извержений. Мир по-прежнему погибал.

– Тогда пойду… к ящерам все. К ящерам. Есть хочется. Пусто – вот тут, – Рехи приложил ладонь к груди. – Какой-то другой голод.

– Да, Рехи, так и должно быть, – вмешался Сумеречный Эльф. – Митрий, не мучай его. Это сила Хранителя Мира…

– Проект «Стражи Мира» провалился. Признаю, – сурово кивнул Митрий. – Провалились оба проекта: «Стражи Вселенной» – катастрофа. «Стражи миров» не дали никакого результата, только множество несчастных людей, на которых выпал жребий.

– Вот и хорошо. Рехи – это просто Рехи. И он дошел до Цитадели, сам, – мягко подтвердил Сумеречный Эльф.

«Не боги, о люди, нас в пропасть несут, – вспомнились слова Двенадцатого. – А если не боги, а если мы сами себя убиваем, значит, и вернуть в жизни свой мир тоже можем сами».

– Значит, я просто ошибка? Просто на меня выпал жребий? Да пошли к ящерам трехногим все ваши проекты! У меня есть сила, я вижу линии! И я чувствую голод – вот тут, вот прямо здесь, где бьется сердце. Я не уйду отсюда без ответов, – упрямо остановился Рехи.

– Ты изменился. Сильно изменился. Но ты же видел, какие здесь линии мира. А мы не имеем права вмешиваться, – встревожился Митрий, приближаясь и рассматривая со всех сторон. Рехи попятился, опасаясь, что Митрий неведомыми штучками семарглов