Париж - Эдвард Резерфорд

– О боже! – воскликнул Макс. – Даже продавцы ювелирных магазинов участвуют в забастовке.

В отличном настроении оба Ле Сура продолжили путь по улице Сент-Оноре с ее шикарными бутиками, через самое сердце мира моды – и везде видели бастующих. Раз или два Макс глянул на отца, опасаясь, не устал ли тот, но семидесятилетний старик шагал размашисто, как молодой.

Они оставили мир моды, пересекли Девятый округ, обошли с тыла вокзал дю-Нор и оказались в бедном районе, известном как Гут д’Ор – Золотая капля. Там они нашли маленькую кофейню, где владельцем был алжирец, и наконец сели.

– Хорошая прогулка, – заметил отец. – От Золотого треугольника до Золотой капли. – В честь увиденного он заказал коньяк и кофе. – Сегодня мир станет другим, – провозгласил он.

– Никаких сомнений, что правительство Блюма предложит огромный пакет реформ, – согласился Макс. – Они навсегда изменят жизнь каждого трудящегося во Франции.

– Конечно, – нетерпеливо сказал отец, – но я говорю о другом. Реформы – это лишь полдела, процесс пойдет дальше. Все, что нам сейчас нужно, – это продолжать стачку, и в конце концов рабочие возьмут власть в свои руки. Больше просто некому это сделать.

– Но у нас уже есть законно избранное социалистическое правительство, – возразил Макс.

– Вот именно. Будучи марксистами, люди в правительстве поймут неизбежность такого развития ситуации. Народный фронт сослужил свою службу. Теперь, стоит рабочим стать у руля, все пойдет единственно возможным путем. Дайте стачке месяц, и говорю тебе: родится новое государство.

И опять Макс подумал о том, что нельзя больше тянуть с новостью. Он не хотел этого делать, но знал, что должен.

Но сначала они допили коньяк, и Макс настоял на том, чтобы взять по второй. Только потом он набрался храбрости.

– Знаешь, отец, – начал он, – через пару дней стачка закончится. Это уже решено.

– Кем это решено?

– Нами, отец. Коммунистами. – У него сжалось сердце при виде растерянности отца. – Мы не хотим оттолкнуть капиталистов. Они нужны нам. – Макс грустно улыбнулся. – Такой приказ мы получили.

– Приказ? От кого?

– От России.

Макс был мальчиком, когда зародился фашизм. В Италии бывший социалист Муссолини решил, что методами авторитарного национализма можно быстрее добиться своего. Если про дуче говорили, что он уподоблял себя древнеримскому цезарю, то гораздо труднее было понять, что представляет собой фашистская партия, внезапно возникшая в Британии несколькими годами ранее. Макс жадно поглощал всю доступную информацию о ее деятельности.

Массовые протесты людей в черных рубашках возглавил настоящий английский аристократ с древней родословной и повел их против тех самых правящих кругов, к которым принадлежал.

Тем не менее Максу казалось, что сэр Освальд Мосли куда ближе к военным чинам из французских правых сил, которые страшились коммунистов и социалистов и презирали либеральную слабость своих правительства.

– Если левые хотят революции и готовы применить силу, тогда единственно возможное средство остановить их – это играть по их правилам.

Мосли, несомненно, считал, что рожден возглавить процесс национального возрождения. Но когда во время большого митинга в зале «Олимпия» случились массовые избиения, даже бесстрастная британская публика возмутилась и отвернулась от Мосли. В его партии начался кризис, фашисты перестали пользоваться поддержкой в стране.

Но в Германии – другое дело.

Стремительный расцвет фашизма в Германии не вызывал у Макса удивления. В двадцатые годы тяготы послевоенной жизни, усугубляемые непосильными репарационными платежами, и неудержимая инфляция, которая съела у населения все накопления, привели Веймарскую республику к разорению и отчаянию. Максу понятно было, почему люди стали искать сильного лидера, который бы дал им надежду на возрождение.

– К несчастью, – сказал как-то его отец, – Адольф Гитлер не только вдохновенный оратор, но еще и сумасшедший. Существует французский перевод его книги «Моя борьба», несовершенный, но я прочитал его. Помпезный бред, однако там Гитлер описывает весь свой план. Похоже, он считает, что во всех проблемах Германии виноваты евреи, и собирается завоевать Францию и Восточную Европу. Эти замыслы преступны и при этом абсолютно безумны.

– Тем не менее люди не воспринимают его как безумца.

– Верно. И мне кажется, я знаю почему. Он антисемит. А большинство людей из правящих классов западного мира, как и большинство католиков, тоже настроены против евреев. Вспомнить хотя бы «дело Дрейфуса». Или недавний скандал со Стависким: французский финансист обманывает огромные массы людей, но все винят в этом исключительно его еврейское происхождение. Чушь, однако мы то и дело сталкиваемся с этим.

– В случае с Гитлером нельзя не отметить существенную разницу, – сказал Макс. – До него никто не говорил о том, чтобы истреблять евреев.

– По-моему, ты упускаешь из виду главное.

– А именно?

– Видишь ли, Макс, пока люди сами не увидят, они не поверят. Если по отношению к евреям поступают несправедливо, люди думают: должно быть, они сами напросились. Если евреи скажут, что их женщин и детей согнали в кучу и перестреляли, те же люди подумают: наверняка эти евреи врут. Они могут считать Гитлера и его нацистов экстремистами, но по большому счету не желают ничего знать.

– А если он говорит, что завоюет Европу?

– Он против коммунистов. Вот чем еще он привлекает людей. Это же древний принцип: враг моего врага – мой друг. Европейская буржуазия боится коммунистической России. Гитлер – это буфер между Россией и Западом. И они думают, что он защищает их.

– И будут так думать, пока он не нападет на нас.

– Все уверены, что не нападет.

– Почему? Он же открыто говорит, что сделает это!

– Потому что не хотят верить. Им невыносимо думать об этом. Память о Великой войне так болезненна, что никто не желает и мысли допустить о том, что нечто подобное может повториться. В результате когда Гитлер готовится к войне, но утверждает, что хочет мира, то все говорят себе, что правда – его слова, а не действия. – Жак презрительно дернул плечом. – Буржуазия всегда предпочтет уютную иллюзию неудобной правде.

Теперь Макс напомнил отцу о том разговоре:

– Сталин – совсем не буржуа, отец. Он видит в Гитлере настоящую угрозу. Посмотри, что случилось этой весной. Гитлер ввел войска в Рейнскую область. Она называется демилитаризованной, и он нарушил договор Германии с европейскими государствами. Почему-то никто не придал этому большого значения, но после таких действий сомневаться не приходится: Гитлеру нельзя доверять и он намерен развязать войну. Сталин знает, что для защиты России от Гитлера ему нужны сильные союзники на Западе. Поэтому, по крайней мере в настоящее время, Россия готова дружить с буржуазией. Вот почему партия не хочет, чтобы здесь произошла революция. Нам нужно успокоить буржуазию – и здесь, и в других странах.