Стрекоза в янтаре - Диана Гэблдон

знать с энтузиазмом продолжала изъявлять симпатию своему принцу. Еще через два часа слуги с фонарями отправятся сопровождать своих господ на бал.

Я вздохнула, вспомнив другой бал, с сопливыми кавалерами, говорящими комплименты сиплыми голосами. Наверное, неплохо бы добавить к списку лекарственных средств немного чеснока. Его носят в серебряных медальончиках на шее. Считалось, что он спасает от заражения. Я же была убеждена, что пронзительный чесночный аромат вынуждает людей держаться на почтительном расстоянии от его источника и таким образом снижается опасность заражения.

Город был занят войсками Карла, и англичане, пока еще не осажденные, сосредоточились в замке, расположенном на вершине холма. И все же слухи, нередко преувеличенные, растекались по всем направлениям.

Если послушать мистера Хо, то герцог Камберленд собирал свои войска к югу от Перта, намереваясь немедленно отправиться на север. Я не знала, так ли это. На самом деле я в этом весьма сомневалась, припоминая, что в истории о нем не было каких-либо упоминаний до весны 1746 года, а она еще не наступила.

Страж у ворот, кашляя, кивнул мне. Кашель был подхвачен и другими стражниками, стоявшими в прихожей и на лестничной площадке. Еле удержавшись от того, чтобы помахать на них связкой чеснока, словно кадилом, я поднялась по лестнице и направилась в вечернюю гостиную, куда была беспрепятственно допущена.

В гостиной находились его высочество, Джейми, Ангус Макдональд, О’Салливан, секретарь его высочества и мрачный человек по имени Фрэнсис Таунсенд, в последнее время пользующийся особым расположением принца. Почти у всех носы были красными, и постоянно слышалось «апчхи!». На красивой облицовке камина виднелись следы мокроты, которую присутствующие сплевывали в огонь. Я бросила выразительный взгляд на Джейми, устало расположившегося в кресле. Его лицо было бледным и осунувшимся.

Привыкнув к моим прогулкам по городу и испытывая немалый интерес ко всему, что было связано с англичанами, мужчины слушали меня с большим вниманием.

— Мы чрезвычайно благодарны вам, мадам, за ваши сообщения, — с грациозным поклоном произнес его высочество. — Не могу ли и я в свою очередь быть вам чем-либо полезен?

— Можете, — отвечала я, усмотрев в его словах возможность извлечь пользу для себя и Джейми. — Я хочу забрать своего мужа домой. Прямо сейчас.

Глаза принца сузились, но он тут же взял себя в руки. Не столь сдержанный Ангус Макдональд разразился подозрительно странным кашлем. Бледное лицо Джейми вдруг порозовело. Он чихнул и уткнулся в носовой платок, синие глаза метали искры.

— О, вашего мужа, гм…

Розовая краска медленно залила его лицо.

— Он болен, — с некоторым вызовом произнесла я. — Да вы это и сами видите. Я хочу, чтобы он отправился домой и лег в постель. Ему нужен отдых.

— Ах, отдых, — пробормотал Макдональд себе под нос.

Я лихорадочно искала какие-нибудь приличествующие случаю слова.

— Очень сожалею, что вынуждена на время лишить ваше высочество общества моего мужа, но, если сейчас не дать ему немного отдохнуть и подлечиться, он потом очень долго будет лишен возможности посещать вас.

Карл мгновенно оправился от минутного замешательства и, видимо, нашел забавным смущенное молчание Джейми.

— О, нас вовсе не устраивает такая перспектива, мадам. Пусть будет так, как вы сказали. Наш дорогой Джейми освобождается от посещения моей персоны до тех пор, пока не поправится. Так что вы можете отвести мужа в свои комнаты и… делайте с ним то, что сочтете нужным.

Вдруг губы принца неожиданно сморщились, он вытащил из кармана платок и, следуя примеру Джейми, прикрыл им нижнюю часть лица, деликатно покашливая.

— Поберегите себя, ваше высочество, — язвительно посоветовал Макдональд, — а то вы можете заразиться от мистера Фрэзера.

— Можно только пожелать себе быть хотя бы наполовину таким здоровым, как мистер Фрэзер, — пробормотал Фрэнсис Таунсенд, даже не пытаясь скрыть ехидную усмешку, которая делала его похожим на лису в курятнике.

Теперь Джейми весьма напоминал помидор, слегка тронутый морозцем. Он быстро поднялся, поклонился принцу и, бросив короткое «Благодарю вас, ваше высочество», поспешил к двери, увлекая меня за собой.

— Пусти меня, — сердито проворчала я, как только мы миновали стражника и вошли в приемную. — Ты сломаешь мне руку.

— Ладно, — пробормотал он. — Но как только мы выйдем отсюда, я сломаю тебе шею.

Однако по выражению его лица было ясно, что сердитые слова произносятся им только для видимости.

И уже придя домой и крепко притворив дверь, он притянул меня к себе и засмеялся, прижавшись щекой к моей макушке.

— Спасибо тебе, англичаночка, — чуть присвистнув, сказал он.

— Ты не сердишься? — Мои слова звучали глухо, так как я говорила, уткнувшись головой в ворот его рубашки. — Я не хотела смущать тебя.

— Да нет, все в порядке. Я согласился бы сесть на раскаленные угли, лишь бы иметь возможность покинуть его высочество. Я до смерти устал от этого человека.

Неожиданный приступ кашля сотряс его тело, и он покачнулся, ухватившись за дверь.

— Что с тобой?

Я поднялась на цыпочки, чтобы пощупать его лоб. Я была не столько удивлена, сколько встревожена, почувствовав, какой он горячий.

— У тебя температура, — с укором произнесла я.

— У всех есть температура, только у одних она выше, у других ниже.

— Не паясничай, — сказала я с невольным чувством облегчения, что, несмотря на сильный жар, он не потерял способности мыслить логически. — Раздевайся и не возражай, пожалуйста, — решительно добавила я, заметив, что он собирается что-то сказать.

Джейми рассмеялся и стал расстегивать рубашку. Его смех вновь перешел в хриплый кашель, от которого он побагровел и чуть не задохнулся. Рубашка упала на пол, и его бросило в дрожь.

Я как могла натянула толстую шерстяную рубашку ему на голову, он барахтался в ней, пытаясь попасть в рукава, а я принялась стягивать с него килт, чулки и туфли.

— Боже, ноги у тебя холодные как лед!

— Ты могла бы… погреть их… если бы… захотела!

Он с трудом выговаривал слова, стуча зубами, и даже не сопротивлялся, когда я стала укладывать его в постель. Он так дрожал, что не мог говорить. Щипцами я вытащила из камина горячий кирпич и, завернув в тряпку, положила ему в ноги.

Вскоре Джейми немного согрелся. А я к тому времени согрела кастрюлю воды, бросила туда горсть мяты перечной и черной смородины.

— Что это? — спросил он, подозрительно принюхиваясь, когда я достала и открыла еще одну банку. — Надеюсь, что ты не собираешься поить меня этим? Пахнет дохлой уткой.

— Ты почти угадал. Это утиный жир, смешанный с камфорой. Я хочу натереть тебе грудь.

— Нет, только не это!

Джейми натянул одеяло до подбородка.

— Прекрати! — непреклонным тоном произнесла я и принялась за дело.

Занятая хлопотами, я