Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани

тридцать – если с самого верха. Но у них там гостит сейчас столько народу – не факт, что Сонька с Клодом поедут первыми, – вежливые, блин. – Ее слова сочились ядом.

– Ну, раз нет гарантии, что пострадают те, кто надо, то лучше организовать взрыв газового баллона, – импровизировал Лимон. – Все же Сонька готовит, а Клод ей помогает?

– Не видела я, кто у них готовит. Но ведь Софья из детского дома, вряд ли умеет.

– Она сирота? – вдруг начал жалеть красавицу Лимон. – Не знал. Но тем лучше – меньше народу плакать будет по ней. Не свекровь же со свекром. Ну а муж должен погибнуть с ней. Иначе не перекроем источник рэпа, – убеждал сам себя Лимон.

– Не знаю, в каком она детдоме воспитывалась, но ведет себя, как герцогиня какая-то. Строит из себя.

– Ну и ты строй, что завидовать-то. Лучше подражай.

Наталья с сомнением взглянула на себя в зеркало, которое было видно с гостиничной кровати:

– Как скажете, мой повелитель.

Лимон на другом конце материка скорчил недовольную рожу – тоже глядя в зеркало.

– Ты эту песню не заводи. Сделаешь дело – сниму тебе квартиру и работу подыщу в Москве. А нет – катись в свой Мухосранск. Без вариантов.

Ангел Натальи из последних сил пытался спасти душу девушки от разъедания ее остро-кислым составом зависти. Ему уже сообщали сверху, что пора переставать помогать девице, которая согласилась стать пособницей в убийстве.

– Ты не торгуйся за место под люстрой, лучше думай, как верней всего убить мужа и жену – одну сатану.

– Сонька любит прилечь в гамак и качаться, – припомнила Наталья свое пребывание в саду у дома. – Теперь с ее животом это явно опасно. Но смертельно ли, даже если сук подпилить и она рухнет на землю спиной? Клод к ней не садится туда. Но он сам себя убьет, если с его женушкой что-то случится. И уж точно не до песен им будет обоим! – мстительно добавила завистница.

На этих словах Ангел Натальи послал наверх по своему интуифону сообщение, что снимает с себя полномочия по защите девицы, которая планирует убийство той, что, может, ее и не любила, но и не гнобила, собралась помогать в трудной ситуации. Правда, про ситуацию свою Наталья врала, но при этом, как все записные лгуньи, очень обижалась, если ей не верили.

Лимон подивился энтузиазму своей Маты Хари. Вот уж поистине, такие вот бесхребетные, «текучие» люди очень опасны. Наталья, как вода, – наливаешь ее в белый стакан – она белая, наливаешь в черный сосуд – черная.

И Лимон решил, что после дела поможет девице повеситься – от раскаяния за то, что подпилила сук на дереве с гамаком. Сделать это он собирался сам. Но такую свидетельницу оставлять в живых нельзя. Она, как обезьяна с гранатой, – не знаешь, куда ее швырнет, может, и в того, кто гаранту в руки ей вложил.

После этого разговора Наталья отправилась загорать на море. А потом хотела, сдав номер, дожидаться своего вечернего рейса на вилле у Таубов. Как раз повод появится у них побывать и подпилить сук на дереве. Все нужные для работы в саду инструменты лежат под открытым навесом в углу сада. Наталья видела, что любой, кому в голову взбредет, может в их саду копаться. И никаких камер наблюдения на всем участке нет.

Наталья поплелась пешком на виллу, идти нужно было вдоль проезжей части дороги. Уже было жарко. Она вся вспотела и была раздражена. И направляла свое раздражение на чету Таубов.

– Вот поселили бы меня у себя, может, я и не стала бы Лимону помогать их извести. А тут сплавили…

Она уже как-то забыла, что гостиница, куда ее поселил за свой счет Гия, была очень дорогой, красивой. И никакой выгоды от этого никто не получил – постарались помочь, чем могли.

С сумкой на колесиках Наталья «вкатилась» в ворота. Все уже отобедали, убрали со стола в беседке. Только кошки доедали остатки с барского стола, которые переложили в их миски.

Наталья решила подпилить сук прямо сейчас – еще до того, как войдет в дом: так на нее никто и не подумает. Она оставила сумку у двери дома, сама пошла за небольшой электропилой на батарее. Взяла ее, спрятала за спину наподобие хвоста. И пошла к гамаку на краю участка ближе к краю скалы. Ее била нервная дрожь, как от холода. Она не оглядывалась по сторонам, но прикидывала, откуда ее может быть видно при совершении преступления (эти слова, уходя, прошептал ей Ангел в ушко. Но она замотала головой. В конце концов, подпилить ветку дерева – разве это преступление. Да садовники это каждый день делают, да еще за деньги)!

Но ощущение мути и жути в душе не исчезало. Ей даже запахло противно изнутри себя, как бывало не раз, когда она знала, что делает гадость кому-то.

Она включила пилу – звук получился довольно громкий и визжащий. Поэтому Наталья скорее поднесла ее к ветке с одной стороны и отпилила ее до середины. А потом добавила еще чуть-чуть. А потом, для надежности, подпилила ветку на втором дереве, на нем был укреплен второй конец. Ветки были довольно толстыми. Так что оснований надеяться, что гамак отломил бы и без помощи извне, не было.

Наталья бросила пилу в кусты. Посмотрела на свою работу. Сердце бешено колотилось, казалось, оно сотрясает землю вокруг, а не только саму Наталью.

Надпиленные части оказались очень белыми и бросались в глаза. Наталья взяла кусок земли из-под недавно политых роз и измазала черноземом «белую галочку», образовавшуюся оттого, что ветка отстала от ствола. Не дожидаясь, пока высохнет земля на деревьях, Наталья спрятала пилу опять позади себя и бегом бросилась к навесу для садовых инструментов. Она уже мыла руки под шлангом в саду, когда из гостевого домика вышел Миша со спящим Фредиком на руках.

– Наталья, – удивился он шепотом, – что тут делаешь?

Зашла попрощаться к вашей честной компании – улетаю сегодня. Но номер сдала, а самолет только вечером. Но ничего, я в саду посижу, чтоб никого не обременять.

– Пойдем с нами, уложу Фреда, чаю попьем на кухне. Все отдыхать улеглись, так мы оторвемся, расскажешь о своих приключениях и побеге.

Наталья чуть не забыла, что сюда она подалась «в бега»: надо все же помнить, что насочиняла, взяла она на заметку.

– Ну давай. А сумку тут оставлю, чего ею грохотать. – Она пнула свою сумку, стоящую на крыльце у двери. Открыла дверь перед мужчиной с ребенком и вошла следом.

Но Соня уже не спала