Родная кровь - Anne Dar

вдруг непроизвольно скользнула взглядом по всей нашей компании и, словив на себе мой взгляд и взгляд Астрид, отстранённо и совершенно безэмоционально кивнула в ответ на наши красноречивые кивки, и приветственные взмахи рук, поспешно посланные в её сторону. Она даже не задержала на нас внимания. Пайк совершенно безразлично отнеслась ко всем остальным людям, стоящим рядом с нами, а значит, кроме меня и Астрид, она всё же больше никого из нашей компании не узнала. Так почему же мои родители, увидев её, так напряглись?..

Глава 66.

Пейтон Пайк.

01 ноября – 10:00.

Суд начался весьма многообещающе. Ламберт, оправдав всеобщие надежды, отказался воспользоваться своим гражданским правом на адвокатскую защиту, после чего сразу признал свою вину в трёх организованных им незаконным и антигуманным путём беременностях его жены Рене Ламберт, а также признал свои действия по подмене в младенчестве Оливии Фейбер и Джованны Шейн, свою врачебную ошибку при принятии родов у Пенелопы Темплтон и свою вину в обвинении о пособничестве в краже младенца, осуществленную Ричардом Маккормаком и Лурдес Крайтон, и оформлении поддельных документов на новорождённых. Он также признал свою вину в двух других преступлениях, первом и последнем совершенных им – первое было связано с подменой младенцев, второе с оплодотворением неизвестной пациентки. Если бы он пошёл на сотрудничество до конца, суд бы прошёл гораздо быстрее, но он вдруг решил молчать, и в его молчании было что-то не так… Стоя за трибуной, Ламберт не отрывал от меня своего взгляда, который я трактовала, как злорадный. В минуты его пламенных признаний он очень сильно походил на террориста, словно наслаждающегося своими признаниями лишь потому, что у него есть знание, которого нет у остальных здесь собравшихся: здание заминировано – через считанные минуты и он, и все, кто услышал его признания, взорвутся на заранее заложенной им мине. Я не понимала, что может значить его злорадный взгляд, в конце концов, это он был загнанным в угол зверем, причём загнанным мной, но он смотрел на меня так, будто в его сознании мы были поменяны местами и именно он сейчас загонял меня в угол. Он что-то задумал. Но что он мог сделать без крепкой защиты? Разве что заявить, будто при аресте ему не были зачитаны его права, однако подобное заявление мне никак бы не навредило, так как его права были зачитаны своевременно и не мной. И всё же он смотрел на меня так, словно в его рукаве в эту самую секунду был припрятан туз, очень весомый, очень серьёзный, очень действенный, который ни я, никто другой не заметил. Что же это?..

Я понимала, что своим отказом комментировать два преступления, вину в которых он при этом уверенно признаёт, он тянет время – желает превратить своё дело в настоящее шоу, по которому позже какой-нибудь заинтересованный писатель напишет книгу, после чего по книге снимут полноценный сериал, и тогда его история облетит весь земной шар. О подобной славе мечтает бóльшая половина всех ненормальных. Так что же за действенный туз он припас в своём рукаве? Эта карта должна быть достаточно прочной, чтобы Ламберт позволял себе быть настолько самоуверенным… Настолько, что прямо сейчас создаётся впечатление, будто обвиняемый – дирижёр оркестра, и в эти минуты он доволен движением своей волшебной палочки: все здесь собравшиеся делают именно то, чего желает он – мы собрались, мы слушаем его страшные признания, мы напряжены от двух его несомненно страшных секретов… Что будет происходить дальше?.. Какую ноту дирижер дерзнёт заставить сыграть оркестр?..

После того, как Ламберт отказался комментировать два совершенных им преступления, вину в которых он трижды вслух признал, судья озвучил результаты ДНК-экспертизы, проведенной непосредственно перед началом суда. Озвученные результаты подтвердили врачебные преступления Ламберта: обвиняемый не являлся биологическим отцом троих своих дочерей, а Джованна Шейн и Оливия Фейбер действительно оказались детьми родителей друг друга. После зачитывания судьёй данных результатов, в зале поднялся гул, но судья повысил голос, после чего публика поспешно стихла. Теория о том, что Ванда Фокскасл могла являться девочкой №1, одной из двух неизвестных младенцев, подмененных Ламбертом в родильном отделении, не подтвердилась: её ДНК совпала с ДНК её родителей, а также с ДНК трёх её сестёр. Это открытие меня серьёзно разочаровало. Теория о подмененной в младенчестве Ванде Фокскасл, как о связующем звене, скрепляющем Стэнли Ламберта с его отцом и её убийцей Ричардом Маккормаком, была хороша. Даже слишком. Поэтому она и не оказалась реальной.

Судья ещё раз спросил у Ламберта, не желает ли тот назвать имена оставшихся жертв, на что Ламберт ответил категорическим отказом.

Уже направляясь в сторону скамьи подсудимых, Ламберт, проходя мимо меня в своём отражающем неестественный отблеск сером костюме, буквально прожег меня взглядом. На сей раз этот взгляд, нацеленный именно на меня, заметила не только я, но и близсидящие ко мне люди.

Как только Ламберт занял своё место, Арнольд незаметным движением руки погладил меня по внешней стороне бедра, на что я никак не отреагировала, потому что в следующую секунду судья попросил занять место за трибуной для свидетельствования Тару Стюарт. От мгновенного удивления я даже не заметила, как не сдержалась и обернулась, чтобы убедиться в том, что к трибуне направляется действительно та самая Тара Стюарт, которую я знаю лишь со слов своего бывшего, а не её тёска. Но по коридору между двумя частями зала действительно шагала та самая Тара Стюарт, о которой этим утром, менее часа назад, я разговаривала с Диланом Оутисом. Занимая место за трибуной, она придерживала свой огромный живот, сильно контрастирующий с её тонкими руками, ногами и пугающе тощей шеей. Эта крашенная блондинка была красивой, но уже заметно замученной своей беременностью, явно подходящей к концу.

– Что она здесь делает? – одними губами, без лишних движений, обратилась к сидящему справа от меня Арнольду я. – Только не говори, что она и есть последняя жертва Ламберта. Этого не может быть. Я лично просмотрела все его рабочие записи и проверила всех женщин, бывших у него на приёме – Тара Стюарт не значится среди его клиенток.

– Я сам не понимаю этого появления, – напряжённым тоном процедил Арнольд, и мы замолчали, обратившись в настороженный слух.

Судья начал:

– Представьтесь, назовите свой возраст и место работы.

– Тара Стюарт, тридцать четыре года. Я работаю официанткой в кафетерии “Синий фламинго”.

Неужели… Не может быть. Ей тридцать четыре?! В каком месяце она родилась? Если ей исполнится тридцать пять до конца