Вооружен и очень удачлив - Людмила Горбенко

— Эх, Варуша-Варуша, — вздохнул Нилс, кутаясь в холстину. — По дому соскучился, сил нет! Как там твой отец и мой родной братишка? Здоров ли?

— А что ему сделается? — лениво зевая, удивилась племянница. — Здоров.

— А мать твоя? — осторожно спросил Нилс.

— Еще здоровее, — уже откровенно клюя носом, откликнулась Варуша. — Двойняшек ждет. Бабка говорит, в этом помете будут мальчишки. Тоска… Щенки, пока маленькие, совершенно неуправляемые. Грызут все подряд.

— Ну да, дети, они такие, — со знанием дела согласился Нилс. — Помню, в бытность свою владеющим силой, лечил я как-то одного младенчика, так он мне все пальцы искусал! А те, что не кусал, обслюнил до невозможности. Брр… даже вспомнить неприятно. Ты чего, Варуша? Смотришь куда? Спи себе!

— Погоди, дядька, — нетерпеливо отмахнулась девушка. — Кажется, поджидают нас. Вон в тех кустах… трое… нет, двое, но один из них очень большой!

— Где? — обернулся Нилс, хватаясь за палицу.

— Поздно, — трагически вздохнула Варуша. — Дорогу стволом перегородили. Останавливай лошадь, пока у телеги колеса целы. Сейчас как пристанет… Или табачку, или до ближайшего поселка подбросить, или огоньку…

Словно получив четкую команду, терновые кусты театрально разошлись. Поджарый мужичонка в кургузых штанах и латаной куртке с закатанными рукавами умело щелкнул кнутом в воздухе и ловко ухватил шарахнувшуюся лошадь под уздцы.

— Тпррру!

— Че надо? — неприветливо осведомилась Варуша, с опаской глядя на длинную цепь с грузиком на конце в руке мужичка и косясь на кусты. Судя по гигантским следам, отпечатавшимся на свежем снегу, в них действительно засел кто-то очень большой. — Табака нету.

— Куда так торопишься, девка? Путника обижать грех… — ласково завел «путник», бросая кнут и многозначительно похлопывая по ножнам на боку. Извлеченная из ножен сабля взыграла на солнце тонким блеском, пуская «зайчиков». Один из солнечных кружочков упал на куст, и ветки опять затрещали. Пред очи путешественников явился тот самый загадочный «второй», что, по предчувствиям Варуши, стоил сразу двоих.

И ведь не обманули предчувствия!

И рост, и стать, и зверская рожа булыжником, и шрамы через лоб и скулу, и тяжелый боевой арбалет, все прямо кричало: сдавайтесь, сопротивление бесполезно. Полюбовавшись явно не голодающим богатырем с размахом плеч не уже приютских ворот, Нилс сглотнул рвущиеся из горла слова протеста и деликатно опустил палицу.

— Кстати, о грехах. У нас пачка отпущений от кардинала на телеге валяется, — насупилась Варуша. — Можем и вам продать одно.

— Продать? Не по-божески это, — укорил мужичонка.

— Ага. А нападать на безобидных людей по-божески? — обиделась девушка.

— Готовы подарить! — вставил Нилс.

— Да кто нападает? Кто нападает? — широко развел руки мужичонка. — Так… подаяния попросить хотели. Отпущений грехов нам не надо, безгрешные мы практически. Денежкой не поможете? Я вижу, у вас на телеге кое-какая поклажа имеется…

— Но т…

— Денег нет! — решительно отрезала племянница, ощутимо заехав родному дядьке острым локтем в печень.

— Лошадку возьмем, — согласился мужичонка.

— Да она еле ноги переставляет! Старая совсем!

— Значит, на холодец возьмем, — покладисто кивнул собеседник. — Эй, девка, ты чего скалишься? Небесной красой меня завлечь хочешь? Рылом не вышла!

— Но-но! — возмутился Нилс, обнимая племянницу, а Варуша горько всхлипнула ему в плечо:

— Не выходит у меня ничего, дядька! Злю себя, злю, и все без толку! Раньше, бывало, брат на ногу наступит, и зубья сами собой вытягиваются. А сейчас… гы-ы-ы… Куда лезешь, мерзавец?!

— Ну уж точно, что не за твои прелести хвататься! — хмыкнул мужичонка, запуская руку под холстину. — О! Да тут денежки! А говорили, нет! Обманывать нехорошо-о-о, нехорошо-о-о! Придется вам за ложь бессовестную заплатить втридорога. Додиль!

Богатырь с готовностью вскинул арбалет и легко, играючи, натянул тугую тетиву безо всякого ворота, голыми ручищами. Варуша ойкнула.

— Да нет! — досадливо поправил хлипкий мужичонка, по всем признакам, лидер бандитской группы. — Не стрелять, болван! Телегу отцепляй! Видишь, девка, какие мы добрые? Лошадь вам оставляем. А могли бы и забрать. С такой справной кобылки холодца бы много получилось! Ну что сидим, словно померли с перепугу? Сползаем с телеги, сползаем. Бодрей, бодрей! Теперь это уже не ваше имущество, а наше. Аккуратно, Додиль! Оглобли не поломай! Тебе еще это все на себе до самой деревни волочь! А ты чего ревешь, дура? На. Держи от щедрот моих денежку, подашь святому Хендрику. Может, хоть он тебе женишка пошлет, а то такая мелкая, бровастая и костлявая, что прямо мороз по коже…

— Думаешь, не возьму? — независимо тряханула косами девушка. — Возьму, не побрезгую! Пусть тебе хоть на одну монету меньше от нашего добра перепадет! И не смей упоминать святое имя своими грязными устами!

— Это вы о ком? — заинтересовался Нилс. — Я год в приюте при церкви околачивался, но ни о каком святом Хендрике и слыхом не слыхал!

— Как же? — всплеснул руками мужичонка. — Известнейшая в дамских кругах личность! Ежели девица или замужняя панночка страдает без любви, то есть надежное средство привлечь ухажера. Надобно повесить над очагом или у окошка свой чулок и бросить в него монетку. В ближайшую же неделю святой Хендрик монетку возьмет, а взамен пошлет суженого. Причем не абы какого чика немытого, а писаного красавца, глаз не отвести. Обычно женихи ночью приходят, но некоторые болтают, что и при свете дня удостаивались чести. Только чулок должен быть чистым, а монетка не меньше пятипаундовика. Чтоб святого не обидеть.

— Чудо! — поразился Нилс, от удивительной новости даже забыв на миг, что за его спиной происходит натуральное разграбление родного имущества. — И наверняка посылает? Кроме шуток?

— Да кто его… — с сомнением начал мужичонка, но Варуша недобро на него зыркнула и горячо перебила:

— Наверняка! Только для надежности надо еще записочку со своим адресом на Дерево желания повесить.

— Дерево желания? — выпучил глаза Нилс. — Где же в наших краях такая диковинка?

— Аккурат недалеко от Бирючьей Плеши, на полянке, — подсказал мужичонка, попутно жестом указывая задумавшемуся Додилю, куда убрать ненужную грабителям сумку с личными вещичками Нилса. — Ваша девица, уважаемый пан, тоже местечко знает. И, судя по румянцу, половину дерева своими желаниями увешала. Уже небось ветки подламываются от ее адресов.

Нилс оглянулся. Варуша действительно густо покраснела.

— Вот оно, значит, как… — многозначительно протянул Нилс. — Дерево желаний, значит… Пять паундов за мужика? Что же это за святой такой удивительный, легкого поведения? А ты, Варуша? Тоже хороша… С такой прытью ты мне всю пачку приорских отпущений на одну себя изведешь! Еще как бы дозаказывать не пришлось! Не рано ли тебе, дочь моя, о плотских грехах задумываться? Скакала бы себе за белками и горя не знала! Так вот за каким чертом тебя на Бирючью Плешь понесло! А я-то, дурак, все гадал: то ли зайцы там вкуснее, то ли свидетелей воя на луну меньше! Не отворачивайся! Смотри в глаза!