Рай и ад. Великая сага. Книга 3 - Джон Джейкс

Воин выронил топор, и тот обухом ударил Чарльза в висок. От боли Шрам тяжело дышал. Чарльз схватил его левой ладонью за подбородок, а другой рукой резко выдернул нож из раны. Хлынула кровь. Чарльз почувствовал, как подбородок Шрама все сильнее давит на ладонь. Индеец очень быстро терял кровь.

– Прикончи его! – откуда-то из темноты закричал Серая Сова.

Нож вдруг дрогнул в руке Чарльза. Индеец нависал над ним, как мешок, который кто-то наполняет мукой, отчего он становится все тяжелее и тяжелее.

Нужно лишь протянуть руку…

Но он не смог. Вместо этого он оттолкнул от себя Шрама и откатился в сторону. Индеец и так уже наказан, сказал он себе. Этого достаточно.

Он почувствовал, как чья-то рука цапнула его за правое бедро, прежде чем понял, что это значит. Серая Сова рванулся вперед, когда Шрам приподнялся, вскинув кольт, который он успел выхватить из кобуры Чарльза. Револьвер был весь в грязи, но механика работала исправно. Серая Сова заслонил собой Чарльза, и два шайенна обменялись выстрелами. Следопыт получил пулю, которая предназначалась Чарльзу.

Голова Шрама откинулась назад, разбрызгав жидкую грязь. Он был ранен, хотя Чарльз не знал куда. Лошади четырех всадников на пригорке с тихим ржанием перебирали копытами и встряхивали головами. Серая Сова упал на колени и выпустил в их сторону три пули. А потом крикнул на шайеннском, что их вождь убит.

Индейцы тут же выстроились в ряд и умчались, исчезнув за холмом.

Серая Сова устало вздохнул. Чарльз быстро смахнул грязь с глаз и подполз к другу, когда тот, уже обессиленный, распластался на земле. В деревне за холмом кто-то поднял тревогу.

Чарльз взял Серую Сову на руки. Рубашка индейца была мокрой от грязи и крови. В отблеске звезд его лицо было белым и удивительно спокойным.

– Я все-таки отыскал для нас дорогу, мой дорогой друг. А теперь я ухожу.

– Серая Сова… – пробормотал Чарльз надломившимся голосом.

– Я ухожу, как и предсказало мое видение. Ухожу…

– Серая Сова!

– Туда…

Шайенн приподнял дрожащую руку, показывая на туманную полосу в небе. Висячая Дорога. Рука снова упала на грудь, и Чарльз почувствовал, как дернулось тело.

Серая Сова был мертв.

Чарльз продолжал держать его, глядя на Шрама, лежавшего неподвижно с кольтом в руке. Он понимал, что должен что-то делать, но от чудовищной усталости и горя несколько секунд не мог вспомнить, что именно. Наконец он вспомнил. Высокий помост на дереве, поближе к небу. Он обязан отдать своему другу этот прощальный долг. Серая Сова был хорошим человеком. Он верил, что его боги выбрали для него единственное предназначение – вести других, даже если этот путь приведет его сначала к изгнанию, потом на тропу белого человека и наконец к смерти. Он до конца верил видению, явившемуся ему в юности. Чарльзу тоже бы хотелось верить во что-нибудь так же сильно.

И у него была такая вера. Он вспомнил Гуса. Уиллу.

Очень бережно он опустил тело на грязную траву. Потом встал на ноги, дважды поскользнувшись. За спиной раздались громкие голоса. Это бежали Красный Медведь и его люди. Они должны были помочь ему построить последнее пристанище для Серой Совы. Чарльз повернулся, чтобы дождаться их.

Смертельно раненный, но еще живой, Шрам с трудом приподнялся на несколько дюймов и выстрелил ему в спину.

ДЖОРДЖУ ХАЗАРДУ

ЛИХАЙ-СТЕЙШН

ПЕНСИЛЬВАНИЯ

УБИЙЦА БЕНТ ЗАДЕРЖАН И КАЗНЕН НА ИНДЕЙСКОЙ ТЕРРИТОРИИ ДВАДЦАТЬ СЕДЬМОГО ЧИСЛА СЕГО МЕСЯЦА СЕРЬГА У МЕНЯ

ЧАРЛЬЗ МЭЙН

ФОРТ ЛИВЕНВОРТ

КАНЗАС

ТЕТРАДЬ МАДЛЕН

Май 1869-го. У прессы появилась новая жертва для травли. Все газеты Чарльстона полны разоблачительных материалов о вашингтонских связях «Магазинов Дикси». Поверить не могу, что это имя оказалось втянуто в такой скандал.

– Печально, – сказал босс. – Очень печально, Стэнли. Я надеялся, что вы станете превосходным конгрессменом от вашего округа, когда Малдун уйдет в отставку в конце следующего срока. Вас хорошо знают, вы способны выиграть выборы, у вас глубоко принципиальные позиции.

Стэнли знал, что́ босс подразумевает под последним упомянутым качеством. Его беспрекословное подчинение приказам от госаппарата, находящегося под абсолютным контролем его гостя.

Они сидели в «Конкорсе», любимом клубе Стэнли, рядом с бюстом Сократа. Стэнли в эти дни выглядел бледным и вялым. Газеты, и главным образом «Стар», ежедневно печатали новые разоблачения, но он держался стойко. Хотя Стэнли было сорок семь, а его гостю Саймону Кэмерону семьдесят, Стэнли чувствовал, что босс намного более энергичен и полон жизни, чем он сам. Кэмерон по-прежнему был строен и подтянут, его волосы даже еще не начали седеть, а в серых глазах не появилось даже намека на неизбежное старческое скудоумие, которое Стэнли замечал в некоторых его ровесниках. Босс вернулся в сенат в шестьдесят седьмом году и никогда еще не был столь влиятелен. Политические интриги были его стихией.

Кэмерон задумчиво отпил глоток кентуккийского виски. Теплые весенние сумерки золотили окна рядом с ним.

– Однако с учетом нынешних обстоятельств, – продолжил Кэмерон, – я должен быть с вами откровенен. В ростовщичестве, возможно, и нет ничего незаконного, но оно, без сомнения, непопулярно. Северяне уже порядком устали от вечного бичевания Юга, и теперь эта история с «Магазинами Дикси» породила огромную волну симпатии к жертвам барыг-саквояжников. – Он вскинул руку, как бы успокаивая собеседника. – Это термин газетчиков, мой мальчик, не я его придумал. Но мистеру Диллсу не повезло, что именно в этот момент тому куклуксклановцу вздумалось исповедоваться.

Стэнли щелкнул пальцами, подзывая одного из услужливых официантов, и заказал новые порции выпивки с таким беспечным видом, что Кэмерон поразился. Все это время Стэнли находился под огромным давлением прессы, связывающей его имя с компанией «Меркантайл энтерпрайзес», которой принадлежали сорок три «Магазина Дикси» по всей Южной Каролине. Почти ежедневно Стэнли публично отрицал свою вину, ничего не объяснял – просто твердил о своей невиновности с упрямством Джексона Каменная Стена, который сдерживал врагов в первом Булл-Ране, где и получил свое знаменитое прозвище. Помня, каким Стэнли был раньше, Кэмерон ожидал, что все эти неприятности должны не только вымотать его, как и случилось, но и полностью деморализовать, чего совсем не следовало из его поведения. Интересно…

– Полагаю, – сказал Стэнли, – Диллс стал этим заниматься в надежде сохранить то, что осталось от его практики. В прошлом году или около того его материальное положение значительно ухудшилось. Причин никто не знает. Например, ему пришлось выйти из этого клуба. Он больше не мог себе позволить такой роскоши.

– А вы, смею предположить, как и наш друг Диллс, тоже решили кое-что сохранить? Может, свое доброе имя? – На худощавом лице старого шотландца появилось знакомое суровое выражение. – Без него у вас нет политического будущего.