Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус - Андрей Посняков

– Привет вам от Семки Барыги.

– Ха! Вот с кем давненько не виделись! Все своими пластиночками торгует – вот уж и впрямь барыга, мать-перемать, – гундосый грязно выругался. – На хазу давно уже глаз не кажет. А тебя зачем послал?

– Да так, – комсорг ухмыльнулся и тоже цыкнул. – Есть одно дело – фраера одного проучить.

– Нашел учителяшек, ага! Гы-гы-гы! – противно засмеялся державшийся за главаря гундосый. – Слыхали, братва? Чего Барыга удумал – чужими руками жар загребать.

– Так ведь не запросто так, а за деньги.

– Чего? – гопники враз перестали смеяться.

– Ты что нам тут гонишь, дешевка картонная? – нехорошо прищурясь, главарь картинно поправил на голове кепку. – Какие деньги?

Спрятав усмешку, Фунтиков ловко вытащил из кармана пиджака купюру:

– А вот такие!

– Сотенная! – удивленно присвистнул кто-то из парней. – Вот это да!

– Это только аванс.

– И впрямь сотенная, – гундосый живо заграбастал денежку и с шиком вытащил портсигар. – Кури, парень. Тебя как зовут?

– Михаил. Миха.

– Держи, Миха, папиросочку, не стесняйся. Так кого, говоришь, проучить?

В это самое время Полинка, спрыгнув с велосипеда, безуспешно пыталась докричаться до Вадика через палисадник, и даже бросила в распахнутое окно небольшой камешек, кстати – попала. Но в ответ – ничего.

– Нет, – покачала головой девчонка. – Не может Вадька так крепко спать! Что он, сорокалетний старик, что ли?

– Здравствуй, Полинушка, – из-за угла показалась соседка с бидоном молока, видать, с утра пораньше ходила к колхозной подводе. – Вадика ждешь?

– Здрасьте, теть Вера. Вадика. Не знаете, где он?

Соседка задумчиво почмокала губами:

– Нет, милая моя, не знаю. Ой! – тетя Вера вдруг улыбнулась. – Вспомнила! Он вчера в библиотеку собирался, матери при мне говорил. Что-то им там такое задали.

– В библиотеку? – удивленно переспросила Полинка. – А в какую – в центральную, в районную или в детскую? Мог бы, вообще-то, и меня позвать, мне ведь тоже надо сообщение делать. Ладно! И одна прокачусь. Спасибо, тетя Вера!

– Да не за что.

Девушка взметнулась в седло, была она сейчас чудо как хороша, стройненькая, красивая, в синем крепдешиновом платье в мелкий белый горошек, с черными, отливающими на солнце, волосами и глазами – жемчужинами чистейшей воды.

Даже соседка не удержалась, похвалила:

– Ты, Полинушка, совсем как артистка у нас.

Девушка, правда, сего комплимента не слышала… как не слышал его и Вадим… и Павел.

Ремезов проснулся рано утром, с первыми лучами солнца – в те времена именно в такое время все и вставали, да и вообще всегда жили по солнышку, по световому дню, даже отметки времени различались по сезонам, зимой дневные часы были куда короче, нежели летом, а ночные, соответственно, наоборот.

Боярышня тоже проснулась, улыбнулась, потянулась радостно, Павел наклонился к супруге, поцеловал.

– Жаль, что ты уезжаешь, – с сожалением протянула Полинка.

– Так ведь ненадолго, милая!

– Все равно. Ты все время в разъездах, а мне бы хотелось, чтоб муж мой почаще дома был.

Юная женщина взглянула с упреком, настолько явственно читавшемся в больших жемчужно-серых глазах, что Павел почувствовал себя виноватым – а ведь и в самом деле, права супружница!

– Ах, милая. Ты не кручинься, хорошо?

– Понимаю, судьба ваша, мужская такая, – Полина крепко прижалась к мужу. – Не простолюдин ты – боярин, воинский человек! Ох, господи, как же я за тебя боюсь!

– А я – за тебя. И за того… или за ту, кто скоро родится.

И в самом деле, скоро появится в доме малыш – как славно-то! Здорово. Лелеять нужно будет его (или ее, если дочка), растить, воспитывать… А обстановка здесь для младенцев, прямо скажем, не очень – никаких прививок и в помине нет, вот и смертность детская – из десяти, если бог даст, трое-четверо выживут, а то и вообще – двое. И как быть? К колдуньям в случае болезни будущего дитя обращаться или Господа чаще молить? И то, и другое верно.

А с парнями – аватарами! – неплохо вышло! Слушались они его, пусть и не осознанно, подчинялись. Эмпирически – да, здорово все, еще бы научной теорией все подтвердить, создать такую теорию буквально из ничего. Здорово бы было, да… Только вот оппонентом кого позвать? Демьянку Умника? А что? Может, со временем и рассказать ему все о себе – парень понятливый, умный. И правда, почему б и нет?

Старичок библиотекарь привез на тележке из хранилища несколько не особенно-то потрепанных томов, из которых многие выглядели довольно старыми, еще довоенными, а некоторые, судя по всему, еще вообще не открывали, как вот эту, довольно новую, в синей суперобложке Беке и Амби – «Жан де План Карпин: история монголов». А вот еще пухлый том Шаванна, изданный в 1904 году, и небольшая, переводная с русского, книжка «Золотая Орда» Грекова и Якубовского, изданная в Париже в 1939 году, и такой же довоенный «Чингисхан» Гренара и, наконец, Груссе – «Империя монголов», Париж, 1941 год. Библиотекарь больше всего рекомендовал именно ее, с нее Марсель и начал, усевшись за небольшой столик у окна.

В читальном зале было пусто, скорее всего – ввиду раннего времени, да это и хорошо: никто не кашляет, не чихает, не шуршит завернутыми в фольгу бутербродами. Раскрыв взятую с собой тетрадь, молодой человек аккуратно делал выписки.

Это решение – заняться литературой Золотой Орды пришло к нему внезапно, и, честно сказать, непонятно откуда. Просто захотелось вдруг, вот он и выбрал тему из предложенного кафедрой списка. А что? Пусть будет Золотая Орда! Ничуть не хуже каких-нибудь англосаксонских хроник.

Поработав с полчасика, Марсель потянулся и глянул в окно, на улицу Школ, залитую солнечным светом. Молодой человек улыбнулся – столь яркое утро обещало погожий и теплый день, хотелось бы верить, что именно таким этот денек и будет: не налетит откуда-нибудь из Нормандии, с моря, злой и холодный ветер, не притащит серые тучи с холодным и нудным дождем, не затянет, не унесет ласковое весеннее солнышко. Нет! Славно все будет – по всему видно. Видно, как ранние посетители уже занимают свободные столики на террасах многочисленных бистро, как шуршат газетами, выпивая первую чашку утреннего кофе с круассаном, а рядом, по тротуару, чему-то смеясь, идут девушки в темных очках и мини-юбках, вот промчался велосипедист, а вот пробежали стайкою дети в коротких штанишках. Тепло! А не пора ли уже и заканчивать?

Еще немного почитав, Марсель снова посмотрел в окно и неприятно скривился, увидев около бистро напротив – знакомый красный мопед. Неужели тот, чертов революционер, как его… Рене. Да, Рене, так. Прыщавый юнец с сальными волосами, явно неравнодушный к Полетт, и, кажется, хорошая сволочь – как он подставил девчонку с газетами! Полетт, кстати, тоже хороша – дались ей эти «новые левые», недаром Марсель в свое время предупреждал: увлечение философами франкфуртской школы – Хабермасом, Адорно и прочими – если куда-то и приведет, так только в полицейский участок! Так оно, собственно, и случилось бы, коли б не та недавняя ссора Полет с руководителем их «пятерки» – тем самым Рене, чей мопед молодой человек как раз сейчас с задумчивостью лицезрел из окна. Смотрел, смотрел… а потом вдруг неожиданно рассмеялся: в конце концов – мало ли красных мопедов-то?