История войны 1813 года за независимость Германии - Модест Богданович

Одновременно с торжественным вступлением союзных государей в покоренный город, Наполеон с большим лишь трудом успел спастись, будучи задерживаем на каждом шагу войсками и обозами, уходившими по единственному пути отступления на Линденау. Едва миновал он каменный мост на Эльстере, как раздался страшный взрыв: мост был разрушен и французские войска еще остававшиеся в городе лишились возможности избегнуть гибели, либо плена. Порицатели Наполеона уверяли, будто бы он, помышляя исключительно о своем спасении, приказал уничтожить мост, как только переехал через него с своей свитой. Но это обвинение ничем не доказано, да и не было никакой надобности обеспечивать уход Наполеона таким отчаянным средством: как только он успел выбраться на люценскую дорогу, то множество теснин, оставленных им за собой, подавало его войскам средства остановить преследование союзников. Ежели Наполеон и главный исполнитель его соображений Бертье и заслуживают упрек, то вовсе не в себялюбивом пожертвовании войсками для самосохранения, а в небрежности насчет мер, принятых к обеспечению армии. Как дело шло об отступлении 100 000 или 125 000 человек с огромными парками и обозами, через длинные теснины образуемые рукавами Плейссы и Эльстера, то надлежало озаботиться об устройстве вспомогательных мостов, что ускорило бы переправу и поставило бы армию в независимость от непредвиденных случайностей. Но этого не было сделано, и войска тянулись по одной дороге, через длинный ряд теснин, где достаточно было нескольких сломавшихся повозок для задержания всей армии. Чтобы не дозволить союзным войскам перейти через Эльстер вслед за французским арьергардом, приказано было заложить мину под каменным мостом[133] и взорвать его по переходе армии на левую сторону реки. Начальник инженеров, генерал Дюлолуа (Dulauloy) поручил исполнение этого приказания начальнику своего штаба, полковнику Монфору, который, оставив у моста капрала с тремя саперами, уехал в Линденау, к Бертье, чтобы узнать от него точнее, когда именно следовало взорвать мост. Но Бертье, не зная о положении дел в городе, не мог разрешить его сомнения, да и сам Монфор, вместо того, чтобы оставаться при мосте, снова отлучился, приказав саперам там оставленным чтобы они зажгли привод, как только покажется неприятель. Между тем, в час пополудни, стрелки Сакена, заняв Розенталь, пробрались у госпиталя (Jakobs Spital) через один из рукавов Эльстера, по лазаретному мостику, остававшемуся не сломанным, и потом садами, до каменного моста, и стали стрелять по проходившим через него войскам и обозам. Капрал «человек бестолковый, не понимавший смысла данного ему поручения», как было сказано во французской реляции, полагая, что уже нельзя было долее медлить, зажег привод, взорвал мост и пресек единственный путь отступления французской армии. Известие о том, быстро разнесшееся между войсками, еще не успевшими выйти из города, поразило их ужасом. Неприятели, стесненные со всех сторон союзными войсками, бросали оружие и сдавались в плен; другие, рассеявшись по низинам вдоль Плейссы и Эльстера, кидались в воду и переплывали через рукава рек, либо тонули. Генерал-майор Эмануэль, въехав в Лейпциг одним из первых, с конвоем из 14 человек, захватил в плен сперва 12 гвардейских кирасир, потом генерала Виссо (Vissaut) и прискакал к только лишь взорванному мосту. Увидев французов, перебиравшихся через реку по доскам, Эмануэль заставил их возвратиться; в числе их находился Лористон[134]. В это самое время подошла к реке неприятельская колонна. Французы, изумленные видом своего корпусного командира и русского генерала, стоявших вместе, остановились. Генерал Эмануэль, пользуясь их недоумением, решительно подъехал к ним, и заставив колонну положить оружие, оставил офицерам шпаги на честное слово, за невозможностью отобрать их: таким образом, он с небольшим конвоем взял в плен двух генералов, 17 офицеров и до 400 нижних чинов. Другой корпусный командир Рейнье и генералы Каменский и Грабовский были захвачены войсками Бюлова15.

В числе погибших неприятелей находился маршал князь Понятовский. Малочисленный остаток польских войск, будучи оттеснен в сады лежащие по левую сторону Плейссы, старался перебраться оттуда на люценскую дорогу. Туда же прискакал князь Понятовский, раненый 2 (14) и 4 (16) октября, и получивший при защите Лейпцига, 7 (19) третью рану. Достигнув Рихтерова сада (Richter’schen Garten), он обратился к окружавшим его польским офицерам с краткой речью: «Здесь мы должны погибнуть с честью!» сказал он, спрыгнув на коне в один из рвов соединяющих Плейссу с Эль-стером (Diebsgraben). Но болотистый грунт этого рва не позволил ему переправиться; лошадь его увязла, и сам он, бросив ее, едва успел, с помощью своей свиты, взъехать на другую сторону рва. Его силы были истощены совершенно, но, несмотря на то, он сел на другую лошадь и усмотрев настигавших его прусских стрелков, поскакал к Эльстеру, бросился верхом вплавь и погиб, пораженный пулей. Вместе с ним потонули многие офицеры также покушавшиеся переплыть через Эльбу. Такая же участь постигла французского генерала, начальника штаба 11‐го корпуса, Дюмутье. Маршалу Макдональду, напротив того, удалось благополучно переплыть через Эльстер и явиться к Наполеону, который до 3 часов пополудни оставался, вместе с своим начальником штаба, в линде-науской мельнице, а потом отправился на ночлег в Маркранштедт16.

Император Александр провел всю ночь с 7 (19) на 8 (20) октября в занятиях дипломатическими и военными распоряжениями. По свидетельству современников – очевидцев, дом Креллера на Екатерининской улице, в котором находилась главная квартира государя, тогда был средоточием всей европейской политики. Король Саксонский послал генерала Цешау к императору Австрийскому и королю Прусскому, изъявляя желание видеться с ними. Когда же союзные монархи, вместо ответа, приказали генералу явиться к императору Александру, государь обещал прислать ответ после. В 8 часов вечера, приехал к Фридриху-Августу русской службы тайный советник Анштет, который, от имени Его Величества, объявил королю, что «личное его спокойствие и безопасность требовали его отъезда из Лейпцига в Берлин, где будут сделаны все приготовления к его пребыванию, и что тайному советнику Анштету поручено сопровождать туда короля с его семейством и с находящейся при нем свитой». Таким образом, Фридрих-Август был признан военнопленным. В ответ на сей отзыв, король Саксонский, изложив в письме к государю причины, побудившие его после люценского сражения принять сторону Наполеона, заключил свое объяснение следующими словами: «Победа решила. Я во власти Вашего Императорского Величества. Условия, какие Ему угодно предложить, не могут не быть справедливыми и согласными с интересами моими и моего народа. В таком случае, я готов принять и выполнять эти обязательства, с такой же точностью, какой руководствовался во всех моих поступках. Да соблаговолит Ваше Императорское Величество явить новое доказательство вашей ко мне благосклонности – неотлагательным извещением меня о намерениях ваших и союзных монархов»17. Государь отвечал: «Уважение к вашему несчастному положению, в коем находится Ваше Величество, побуждает Меня не входить в дискуссию о мотивах Вашей политикой. В настоящих обстоятельствах должен Я действовать в отношении к Вашему Величеству исключительно на основании военных видов»18.