Хаски и его учитель белый кот. Том III - Жоубао Бучи Жоу

мучился, проходя во сне через раздробленные воспоминания Мо Жаня.

Когда на кончиках пальцев Ши Мэя появилось легкое сияние, он слегка коснулся его шеи сбоку. Похожая на воду, мягкая и нежная духовная сила заструилась и растеклась по всему телу Чу Ваньнина.

— Так ведь немного получше?

Ему опять никто не ответил.

Ши Мэй опустил ресницы. На самом деле он знал, что Чу Ваньнин по-прежнему крепко спит, иначе вряд ли ему удалось бы набраться смелости, чтобы войти в эту комнату и сесть рядом с ним.

Какое-то время Ши Мэй сидел в оцепенении. Казалось, в этот момент у него в голове роится множество мыслей, и в то же время он как будто ни о чем и не думал.

На самом деле, в ранней юности, еще до того, как поклониться учителю, у него уже было заветное желание[273.2], ради которого он был готов пожертвовать чем угодно.

Он очень ясно осознавал свое предназначение, поэтому никогда не чувствовал, что поступает неправильно, но однажды ткань времени и пространства была разорвана, и перед ним вдруг появился измученный тяготами пути тот самый второй Ши Мэй из другого бренного мира.

Тогда он внезапно увидел самого себя таким, каким будет через десять лет.

Если отодвинуть в сторону испытанные им в юные годы при первой встрече с Хуа Биньанем изумление и ужас, самым сильным впечатлением от этой личности было его явное душевное нездоровье… тогда он никак не мог понять, что могло так сильно его перемолоть. Мрачный и угрюмый, изворотливый и коварный, подавленный и тревожный, нетерпеливый и отчаянно готовый поставить на карту все.

Однако ради их общей сокровенной мечты он в итоге все же согласился с тем, что требовал от него Хуа Биньань. Тщательно планируя, просчитывая и обдумывая каждый шаг, в дальнейшем они рука об руку пришли к тому, что имеют на сегодняшний день.

Все эти годы в обоих мирах каждый из двух Ши Мэев выполнял свою работу. Он был тем, кто оставался рядом с Мо Жанем, а явившийся сюда из другого мира Ши Минцзин был тем, кто манипулировал всем из-за кулис.

Точно так же, как Наступающий на бессмертных Император Тасянь-Цзюнь и образцовый наставник Мо — две совершенно разные личности, он сам и тот Ши Минцзин на деле были не так уж и похожи. Из-за разницы в жизненном опыте тот Ши Минцзин казался куда более похожим на созданную ими личность расчетливого и амбициозного мастера Ханьлиня, а сам он предпочитал оставаться в тени, став темной лошадкой на собственной шахматной доске.

Вспоминая то время, когда, пройдя через разлом во Вратах Жизни и Смерти, Хуа Биньань появился перед ним, он сам был уже довольно коварным и расчетливым молодым человеком. Однако после того, как он стал сотрудничать с Хуа Биньанем, тот без обиняков сказал ему, что ради достижения их целей ему нужно научиться лучше притворяться. Очень скоро именно из-за этого он крупно поссорился с Хуа Биньанем.

— С меня хватит! До каких пор ты хочешь, чтобы я притворялся? Я должен всегда и везде быть кротким, ласковым и любезным, молча сносить все обиды и оскорбления. Чтобы работать вместе, мы нагородили столько лжи, как все это удержать в памяти?

После того, когда вместе с Мо Жанем и всеми остальными он вернулся с озера Цзиньчэн, Хуа Биньань был недоволен тем, как он проявил себя перед Чжайсинь Лю, и высказал ему пару упреков. Неожиданно ответная реакция Ши Мэя оказалась слишком бурной, что поразило и даже немного испугало Ши Минцзина:

— Я лишь хотел напомнить тебе, чтобы ты действовал осмотрительно и не дал раскрыть себя.

— Легко тебе говорить, — Ши Мэй обиженно прикусил губу. — Хотя ты снова и снова просишь меня удостовериться в теплых чувствах Мо Жаня, хоть раз я отказал тебе в этом? Ты хоть понимаешь, как омерзительно заигрывать с человеком, который тебе совсем не нравится?

Какое-то время Хуа Биньань молча смотрел на него, не находясь с ответом, прежде чем, наконец, все же сказал:

— То, что проживаешь ты, я тоже прожил. Какое право ты имеешь говорить, что я этого не понимаю?

— Но я-то не пережил всего того, что пережил ты!

— …

— С тех пор как ты прибыл в этот мир, ты только и делаешь, что указываешь мне что правильно, а что неправильно. Ладно, признаю, ты человек с опытом, и ради достижения нашей цели я готов был слушаться тебя, поэтому изначально отдал бразды правления тебе, однако, Хуа Биньань, — чем больше Ши Мэй говорил, тем сильнее распалялся: от гнева он уже часто дышал, и глаза его покраснели, — лучше тебе это сразу уяснить: у тебя нет никакого права бранить меня.

После того, как он явился в этот мир, это был первый серьезный конфликт Хуа Биньаня с более молодой версией себя. Его лицо посерело, но в итоге он лишь поджал губы и ничего не ответил.

— В своем мире ты потерпел поражение, — продолжил разгневанный Ши Мэй, — поэтому вошел в созданный Чу Ваньнином разрыв во Вратах Жизни и Смерти, надеясь здесь начать все сначала. Однако, ты должен четко понимать, что я не твоя шашка вэйци.

— …

— Я вступил в сговор с тобой только ради нашей общей цели.

Прикрыв глаза, Хуа Биньань сказал:

— Ты так много себе надумываешь, никто не обращается с тобой как с шашкой вэйци.

Однако разозленный Ши Мэй никак не мог успокоиться:

— Хватит с меня! После того, как ты почувствовал, что Мо Жань переродился, хоть раз я что-то сделал не по твоему указу? Это ведь я вместо тебя постоянно наблюдаю за спящим внутри него Цветком Вечного Сожаления Восьми Страданий Бытия! Именно я!

— …

— После того как он, возродившись, впервые появился в городе Учан, ты поспешил отправить меня туда, чтобы устроить нам «случайную встречу», а потом велел мне принести ему еды и поговорить по душам, не говоря уже о тех вещах, которые ты заставлял меня делать, чтобы посеять вражду между ним и Чу Ваньнином, — персиковые глаза Ши Мэя смотрели прямо во все более сконфуженное лицо Хуа Биньаня. — Во время этих театральных постановок меня чуть было не вырвало!

— Даже если бы не было меня, тебе пришлось бы делать все эти вещи, — сквозь зубы процедил Хуа Биньань. — Не надо думать, что это я вынуждаю тебя,