Дым на солнце - Рене Ахдие

Когда они шли по крытой дорожке – ее деревянные дзори хрустели по маленьким белым камешкам, – Кэнсин вдруг замедлил шаг.

«Шестьдесят два шага».

– Не реагируй, – сказал он. – Ни на то, что я скажу, ни на то, что увидишь.

Хотя первым ее желанием было разразиться вопросами, Марико подавила его.

«Будь водой».

– Они будут смотреть, как ты себя ведешь, – продолжил он. – Если я что-то и узнал о семье Минамото за свое короткое пребывание в замке Хэйан, то лишь то, что они всегда проверяют тебя. Если ты покажешь, что беспокоишься о сыне Такэды Сингэна, это будет использовано против вас обоих.

При упоминании Оками и подтверждении того, что он все еще жив, Марико споткнулась, ритм ее шагов нарушился.

– Или я ошибаюсь? – тихо спросил Кэнсин.

Марико выпрямилась. Ей так хотелось сказать ему правду. Рассказать все, что таилось в сердце, все, что вертелось в голове. Свободно поделиться со своим братом каждой мыслью, каждым страхом, каждой мечтой, как она это делала, когда они были детьми. Но не могла. Не сейчас, пока она не знала, почему он больше не доверял ей. Почему ни разу не подумал спросить, прежде чем вынести суждение.

Почему он не пришел ей на помощь и отвел взгляд, когда она бессловесно молила его.

– Ты ошибаешься, – резко отозвалась Марико.

Кэнсин глянул на нее через плечо, его глаза сузились.

– Не думаю, что я не так понял эмоции на твоем лице, когда Такэда Ранмару раскрыл свою личность в лесу Дзюкай.

С губ Марико сорвался смех – попытка смягчить ситуацию легкомыслием.

– Значит, теперь ты умеешь читать эмоции? – поддразнила она. – Что ж, рада за тебя, особенно от лица Амаи.

К ее удивлению, Кэнсин вздрогнул, словно она его ударила.

– Больше никогда не произноси ее имя при мне, Марико, – его голос был низким. Отягощенным чувством. Совсем не та реакция, которой она ожидала.

В растерянности Марико промолчала.

Они продолжили путь к центральному зданию замка Хэйан, сняв сандалии перед входом в деревянные коридоры. Здесь, куда бы они ни ступали, их встречал пронзительный скрип соловьиных пустотелых полов. Но они не направились в сторону приемного зала императора. Вместо этого Кэнсин повел ее по боковой галерее, мимо ряда закрытых дверей, к темному пространству с ветхой лестницей посреди.

«Тридцать семь шагов».

Как только они спустились, Марико посмотрела на тускло освещенную дорожку, и в поле ее зрения обнажился еще один слой замка. Казалось, что это скрытое сооружение было построено в самой земле. Лабиринт туннелей разветвлялся на комнаты с низкими потолками, на которых покоилось сердце Инако. Согласно преданиям, замок Хэйан действительно был построен странным образом, и в каждой его тени скрывалось ощущение магии. Он был спроектирован много веков назад знаменитым математиком при помощи силы затворницы-колдуньи.

Но даже это знание не подготовило Марико к тому, что она увидела. Большинство крепостей, в которых она была раньше, не имели под собой таинственных конструкций. Укрепленное со всех сторон камнем и огромными деревянными балками, это место предназначалось для чего-то секретного. Возможно, даже противоправного. Пространство казалось созданным без какого-либо порядка, и было невозможно определить, где начинаются, а где заканчиваются проходы.

В тишине брат с сестрой пробирались по этому мрачному подземелью замка. Марико задрожала, солнечное тепло забывалось в этом подземном логове.

Когда свет начал угасать, Кэнсин остановился и потянулся, чтобы взять один из факелов, прикрепленных к стене. Прежде чем они двинулись к следующим лестницам вниз – высеченным из камня, а не из дерева, – он обернулся к ней.

– Ничего им не показывай, – тихо наказал ей брат.

Марико не знала, говорил ли он с ней или с самим собой. Влажный запах, доносившийся снизу, чуть не заставил ее содрогнуться. Пока они спускались, ее глаза не отрывались от плеч брата. От безупречного простора его косодэ без единой складки и успокаивающего бренчания мечей по бокам. Еще с детства Хаттори Кэнсин всегда был идеальным воплощением самурая.

В этих скрипучих коридорах, вдыхая этот ядовитый воздух, Марико желала, чтобы и на ее боку ощущалась тяжесть оружия.

Молчание между ними становилось все тяжелее, а поток вопросов застрял у нее в горле. Марико так хотелось довериться своему близнецу. Но презрение, которое демонстрировал ей Кэнсин последние несколько дней – то, как он обращался к ней, как с чем-то недостойным его внимания, – продолжало вставать у нее перед глазами.

Она думала, что он, по крайней мере, даст ей шанс объясниться. Но это был уже не тот брат, которого оставила Марико. Что-то изменилось в Кэнсине, и она задавалась вопросом, не связано ли это с упоминанием имени Амаи.

Они прошли мимо кучи использованного древесного угля у последней ступеньки, и подол кимоно Марико соскользнул в пятно мутной воды, набежавшей от капающей из большой каменной трубы наверху. Она охнула, когда ледяная влага промочила ее таби.

В этот момент Марико вспомнила последние слова императрицы о бесценном одеянии.

«Куда меня ведут? На смерть?»

Нет, ее собственный брат никогда бы не стал участвовать в этом. Но воспоминание о том, как он стоял рядом, когда Минамото Райдэн угрожал ей… Это воспоминание невозможно было игнорировать, как бы ей ни хотелось. Неважно, сколько оправданий она готова была придумать своему брату, Кэнсин не сделал ничего, только стоял и наблюдал за представлением.

Точно так же, как он продолжал делать после их прибытия в Инако.

Лязг металла о камень срикошетил в темноте, заставив очнуться от мыслей. Впереди во мраке мерцал одинокий факел. Она перевела взгляд на пол, и ее конечности обратились в лед, несмотря на то, что горячая кровь вспыхнула в теле. Она продолжала отводить взгляд, пока смутно знакомый стон не разнесся эхом в темноте перед ними. Его эхо преследовало ее, почти заставив замереть, заставив бояться смотреть на источник этого крика в дребезжащем свете.

Она сделала глубокий вдох и выдохнула, прежде чем отпрянуть от запаха. Это была не просто ожидаемая гниль и смрад места, лишенного солнца. Чем ближе Марико и Кэнсин подходили к мерцающему факелу, тем сильнее запах паленой плоти пропитывал воздух.