Арабские звезды сияют ярче - Лариса Павловна Соболева

Забыть, забыть раз и навсегда, он муж, отец и прочее. Все, точка. ТОЧКА!!

Не умела Настя скрывать волнения и лукавить не научилась

Украдкой поглядывала на круглые настенные часы и все больше огорчалась, видя, что стрелки неумолимо движутся вперед, при этом выглядела трогательно и забавно. Так она же молоденькая, ей всего-то, как говорит сама Настя, «скоро двадцать три», по правде говоря, совсем не скоро, а только в августе. Сегодня день рождения Феликса, который вместе с приглашенными гостями неизвестно где застрял. Кстати, ребята никого не предупредили о торжестве, что с их стороны нехорошо. Поскольку мужчины не явились, женщины решили ужинать одни и поедали яства, приготовленные хозяйкой.

– Не переживай, – на правах старшей сестры на целых одиннадцать лет (а они не сестры) сказала Тамара. – Раз все не явились на ужин, значит, у них серьезное дело.

– А позвонить? – сердито сдвинула крылатые брови Настя.

– И позвонить не могут, уж тебе-то не знать, что за работа у них. Ты обещала ужасно вкусный десерт, почему не несешь? Я сыта, но, как бывшая балерина, за сладости совершу преступление.

С надутыми губами Настя ушла на кухню, Тамара смотрела ей вслед с доброй улыбкой: можно подумать, она капризуля и цены себе не сложит. Как правило, красивые девочки инфантильны и весьма поверхностны, вырастая в среде всеобщего обожания, они и вокруг начинают видеть только себя, таковы наблюдения Тамары. Настя из другого теста, жизнь, не изобилующая излишествами, научила, прежде всего, думать о тех, кто рядом, а не о себе любимой. Она сильная девочка, отважная, верная, в общем, в разведку с ней идти можно, не раздумывая.

Но вот перед Тамарой появилось блюдо с крошечными фантазиями: матового цвета шарики, многослойные пластинки, круглые бляшки с глазурью, все украшено немыслимыми узорами и ягодками, у гостьи невольно округлились глаза и вырвался восторг:

– Боже! Это что за шедевры? Признавайся, где ты их взяла? Я еще не пробовала, но, думаю, захочу их еще раз.

– Это птифуры, малюсенькие пирожные – на один укус, их можно есть целиком. Нигде не купишь, потому что я сделала их сама, вашей Анечке отложила. Есть еще торт, но подождем виновника торжества.

– Невероятно! Даже не знаю, с чего начать.

– Начните с беленьких шариков, они не очень сладкие, кокосовые, подготавливают к яркому вкусу, к тому же без глютена…

– Плевать на глютен, – сказала Тамара, накладывая на тарелку птифуры. – И на талию плевать, а она у меня сегодня станет толще. Ой, кто-то пришел…

Не скрывая радости, Настя подхватилась и ринулась в небольшую прихожую, где снимали верхнюю одежду Феликс, Терехов и Женя Сорин. Все трое были вялыми, видимо, устали – еще бы, уехали с утра, а сейчас десять вечера. Гости отправились мыть руки, а муж подошел к ней и чмокнул в нос, потом соорудил такую виноватую мину, что без слов понятно: просит прощения. Это лишнее, он жив и здоров – все, что нужно знать, и Настя обняла его за шею, но тут вышли из ванной Терехов и Сорин.

– Настенька, там букет лежит, это тебе, – сказал Павел, указав пальцем себе за спину, по всему видно, что отойти на три метра, взять букет и подарить – у него нет сил.

Она забрала с пуфика шедевр икебаны, брошенный, как попало, когда повернулась, чтобы поблагодарить, никого не было в прихожей. На кухне Настя поставила цветы в керамическую вазу, с ней пришла в «банкетный зал»… О, что за картину лицезрела! Тамара, скрестив на груди руки, посмеиваясь, наблюдала за мужчинами, которые поглощали еду, словно провели месяц в концлагере – торопливо, не разбирая, забрасывая в рот все подряд. Феликс с набитым ртом до отказа, жуя, налил в рюмки водки, проливая на скатерть, все трое подняли их, чокнулись, выпили… молча! Никаких тостов! И опять уткнулись в тарелки. Даже Павел Игоревич, суперинтеллигент от торчащих ушей до носков начищенных ботинок, казалось, без ножа и вилки он ягоду клубники не способен донести до рта, но нет, прекрасно справлялся руками.

– А разогреть… мясо? – промямлила Настя, опускаясь на стул.

Боже, мужчины, действуя одновременно, махнули кистью руки, мол, и так сойдет, так же хором взяли рюмки, опрокинули их в рот и продолжили ужин в том же темпе. Тамара тихо смеялась, опустив голову, а на личике Насти появилось выражение жалости к голодным. Пришлось ждать, когда они сметут все, что лежало на блюдах, и, наконец, откинутся на спинки стульев. Наступила пауза, Настя стала собирать грязную посуду, готовя стол к чаю, от помощи Тамары отказалась.

– Ребята, где вы так долго пропадали? – поинтересовалась Тамара.

– О-о-о… – протянули, не сговариваясь, Феликс с Сориным.

– Понятно. И что, это «о» длилось с самого утра до…

– Угу, – кивнул Павел, доставая из кейса пакет, а из пакета цветные фото, которые разложил на столе. – Настя!.. Настя!

– Что? – появилась в дверях юная хозяйка.

– Садись рядом с Тамарой и смотри на фотографии, – строго распорядился он. – Смотрите обе. Внимательно.

– Павлик, ты, кажется, выпил лишнего, – заметила Тамара. – Может, я отвезу тебя домой? И Женю, м? Его родители будут ругать.

– Я взрослый, – пробубнил Женя сонно.

– Не, не, не, потом, – запротестовал Терехов. – Я в норме. Девчонки, вот такая подборка… Что вы можете сказать об этих девушках… м… снимках? Глядя на расклад, что он вам навевает? Не стесняйтесь, мне нужны ваши впечатления, даже абсурдные.

– О каждой впечатление или… – хотела уточнить Тамара.

– Сначала – или!

Настя присела, куда велел Терехов, то есть напротив Павла с мужем и рядом с Тамарой, взявшись за край стола кончиками пальцев обеих рук, она принялась рассматривать довольно качественные снимки, но отпечатанные на разной бумаге. Всего девять фотографий, с них смотрели на нее девять блондинок, не успела она открыть рот, как ее опередила Тамара:

– Я вижу… девять блондинок… и… и… они почти одинаковые. Это фотопробы на какую-то роль?

– Дорогая Тамарочка, нашем городе есть все, кроме киностудии, – дал понять Феликс, что она ошибается. – А что ты имела в виду под словом «одинаковые»? Помимо того, что девчонки блондинки, будто росли в одном инкубаторе.

– Девушки красивые. Очень красивые, при этом разные, конечно, – ответила она. – А то, что блондинки, это и делает их как бы похожими друг на друга… потому что их много… ну, цвет волос объединяет девушек в одну категорию, только это я имела в виду.

– Разумно, – согласился Павел. – А что еще? На-астя… не молчи.

– У них одинаковый цвет глаз, – поспешно выпалила та. – Я не то хотела сказать… У всех светлые глаза – голубые, серые, синие, а у этой и вот у этой… – ткнула она по очереди пальцем в снимки, – у них вообще глаза неземные, как нарисованные. Да! И только у одной темные… вот она.

Павел взял со стола фото с темными глазами, с минуту изучал, поставив локти на стол и держа снимок обеими руками, к нему присоединился Феликс. Но вот фотография выпала из рук Павла, он развел ладони в стороны, спросив с безнадежной нотой в голосе:

– Это все?

– Где вы взяли столько красивых дев? – спросила Тамара.

– В столе главы ЧОПа, – сказал Павел и с заметным разочарованием стал сгребать фотографии. – Там лежал конверт, в нем снимки девушек. Из них мы знакомы только с двумя… А где мой кусок торта и чай? Я намерен