Стук мертвеца - Джон Диксон Карр

В общем-то да, признала миссис Уолкер.

Не будет ли она так любезна уточнить свой ответ?

Первым делом миссис Уолкер сочла своим долгом подчеркнуть, что в отношениях мисс Лестрейндж и этого молодого человека не было ничего недостойного или порочного. Мисс Лестрейндж легко поддавалась переменам настроения, могла впасть в депрессию даже из-за сущего пустяка…

Это, конечно, любопытно; но кто же этот человек?

Лично с ним миссис Уолкер незнакома, но может описать и его самого, и его автомобиль.

Навещал ли он мисс Лестрейндж прошлым вечером?

Нет.

Кто-нибудь был вечером у мисс Лестрейндж?

Нет.

Кажется, миссис Уолкер замялась, прежде чем ответить, не так ли?

Нет!

Последний односложный ответ прозвучал как удар колокола, возвещавшего об опасности. Это был лишь фрагмент допроса доктора Кента и миссис Уолкер. Он начался в половине девятого утра и продолжался до двадцати минут шестого, когда Тоби Саундерс позвонил Марку Рутвену и сообщил ему последнюю информацию.

Тоби, которому доктор Кент, как и Марку, не позволил присутствовать при допросе, тем не менее затесался в собравшуюся толпу. Ему, хотя и не без труда, удалось протолкаться к широко открытым окнам и подслушать большую часть вопросов и ответов. В перерывах он забегал в дом к Джудит Уолкер и звонил Марку, что он сделал и сейчас.

– Святые угодники! – произнес Тоби и зашелся хриплым кашлем. – Джудит и старик просто спасают колледж. Они описывают нашу Роз как мягкую, чистую и совершенно невинную девушку, правда несколько неуравновешенную, в силу чего ей и захотелось всадить себе кинжал в грудь.

– Ты же сам утром говорил, что это было самоубийство.

– Официально я так и буду говорить. – В голосе Тоби мелькнула и пропала откровенно неприязненная нотка. – Во всяком случае, кем я восхищаюсь – так это стариком. Он говорит уже несколько часов, у него и крошки во рту не было, пока Хендерсон не послал в аптеку за сандвичами и кофе; и тем не менее он не соврал ни в едином слове. Сплошные подтексты. Кстати, ты побрился? Привел себя в приличный вид?

– Да. Это бесконечное ожидание действует мне на нервы. Когда полиция возьмется нас допрашивать?

– Они не выразили такого желания. Во всяком случае, пока.

– Ты не забыл, что именно мы нашли тело?

– Нет. Но доктор Кент все объяснил. Мы с ним прошлись до Куиншевена, чтобы купить утренние газеты. Это правда. Что же до тебя: какой-то таинственный человек в панике позвонил тебе и сказал, что Роз Лестрейндж покончила с собой. Естественно, как ее приятель, ты тут же кинулся к ней домой. У тебя есть возражения против такого объяснения?

– Никаких. Если забыть о том, что оно не соответствует истине.

– Разве что-то изменится, если ты дословно повторишь мои слова? – с мольбой произнес Тоби. – Лучше всего ничего не усложнять, Марк. Не искушай судьбу. Кроме того, если не считать одной детали, которая меня беспокоит, все факты указывают на самоубийство: даже книга, которую Роз читала перед тем, как заколоть себя.

– Да? – Марк был заинтригован.

– Да! Это был роман «Женщина в белом» твоего друга с бакенбардами викторианских времен. О некоей странной одинокой женщине по имени Энн Катерик.

Марк набрал полную грудь воздуха:

– Кстати, Тоби, как называлась книга, которую мисс Лестрейндж одолжила у меня прошлым вечером?

– Господи, да я же тебе только что сказал. Она называлась…

– О нет. Подумай! Судя по твоему рассказу, пока вы ее везли домой, ты должен был видеть заголовок. Если ты не заметил, то видела Кэролайн. Как и Бренда. Так что вспомни!

Долгая пауза. Было слышно дыхание Тоби.

– Ну же, Тоби! Название!

– Что-то вроде «Армадейл», – прошептал он.

– Верно. Она взяла ее домой. И вдруг в середине ночи или точнее, ближе к утру кто-то забирает из спальни экземпляр «Армадейла» с моими заметками и подменяет моим же экземпляром «Женщины в белом» с моими же примечаниями.

– Послушай, Марк! Чего ради кому-то этим заниматься?

– Не могу сказать. Понятия не имею.

– Может, Роз сама…

– О нет. Не получается. Когда этим утром мы нашли мисс Лестрейндж, если помнишь, кровь уже засохла и тело остыло. Как ты сам мне рассказывал, врач определил время смерти между часом и тремя утра плюс-минус полчаса.

– Ну?

– Следи за моей мыслью. Бренда уехала отсюда примерно в десять минут двенадцатого. Мой экземпляр «Женщины в белом» оставался на месте. Как я уже говорил тебе, я тут же поднялся в кабинет и сидел там до четырех утра. Ты понимаешь, что это значит?

– Я не дурак, Марк.

– Правильно! Это значит, что кто-то вошел в дом – парадная дверь оставалась открытой, – когда я пошел спать в четыре утра. Кто-то взял с полки в моем кабинете «Женщину в белом» и подменил ею другую книгу. Вернувшись утром, я поднялся в кабинет и все проверил. Мой экземпляр «Армадейла» с вырванным титульным листом и полудюжиной первых страниц вернулся на полку.

– Может, ты сам…

– Ошибся? Я не мог, Тоби. Еще вопрос – почему были вырваны безобидные страницы? Я не знаю. Но это случилось.

– Успокойся, Марк! Надо ли нам все это рассказывать копам?

– Нет, не надо. Я рассказал тебе все это лишь потому, что ты вбил себе в голову, будто у меня был серьезный роман с Роз Лестрейндж. Ты мог подумать, что я имею какое-то отношение к ее смерти. Но ты достаточно хорошо знаешь меня, чтобы понимать: я никогда не стал бы откалывать такие глупые номера с подменой книг, был ли я ее любовником или не был.

– Давай внесем ясность, Марк! Я никогда и не думал, что это ты убил ее!

– Значит, ты подозревал Бренду? Так?

По коже головы Марка побежали холодные мурашки, отчего, образно говоря, волосы стали дыбом. Марк испытал сильнейшее нервное напряжение.

– Так, Тоби?

– Я этого не говорил, – еле слышно ответил Тоби. – Но скажу вот что. Бренда прошлой ночью могла убить Роз. И причиной тому мог быть ты.

Холодные мурашки побежали за шиворот. Бренда никогда не отсутствовала так долго, дом никогда не казался таким пустым. Даже миссис Партридж, которая приходила в конце недели помогать с уборкой и готовкой, в это воскресенье не появилась.

– Напряги мозги, Тоби, – очень спокойно сказал Марк. – Из ревности женщина редко убивает другую женщину. Они стараются даже не показывать виду; они для этого слишком горды. У Бренды же вообще не было никаких причин для обиды. Ты сказал, что Джудит Уолкер сообщила полиции об имевшемся у Роз Лестрейндж приятеле; утром она и мне доверительно рассказала об этом. Можешь быть уверен, что им был не я.