Рыжая на откуп - Рин Рууд

Немного нервничаю перед Башней, где сидит на вершине пищевой цепочки Ноа Последний, и решительно поднимаюсь по лестнице к входу, сжимая ладонь Первого. Очень надеюсь, что веду мальчишку не на смерть, а на дружеский разговор двух духов, которых с натяжкой можно назвать родственниками.

— Так, — останавливаюсь у стеклянных дверей и смотрю на Ноа. — Последний в силах тебя убить?

— Убить? — вскидывает бровь юноша. — Неужели он оставил о себе такое скверное впечатление, что ты в нем увидела убийцу?

— И извращенца, — я кидаю подозрительный взгляд широкоплечего охранника, который что-то неразборчиво шепчет в рацию.

— Нет, я не думаю, что этот мужик извращенец, — Ноа оборачивается и улыбается мужчине.

— Я про Ноа, — вздыхаю и торопливо добавляю, — Последнего.

— Вот посмотрю на него и вынесу вердикт, — юноша подмигивает и тянет меня за собой. — Вдруг он милый?

Я не отвечаю, и мы входим в двери, что бесшумно разъехались в стороны. Охранник не останавливает, но следит за нами с большим недоверием.

— Мы по делу, — слабо улыбаюсь мужчине, и тот медленно кивает.

Девушка-администратор за высокой стойкой молча и натянуто улыбается, обнажая белые ровные зубы.

— Настоящий дворец, — Ноа осматривает холл и хмыкает. — Красиво жить не запретишь.

Шагаю к лифту, и юноша торопливо семенит за мной. Загорается цифра “100”. Вытираю вспотевшие ладошки и настороженно поглядываю на Ноа, который задумчиво поглаживает хромированный металл и с интересом рассматривает мутное отражение.

— Ты странный.

— Как и все духи, — отвечает Ноа и взъерошивает волосы. — Поживешь с наше, такой же станешь. Вон, Агатес тому пример. Я, конечно, рад, что он живой, но лучше бы умер.

— Не ожидала я от тебя такого.

— Я не в том смысле, что хочу его смерти, — тараторит Ноа. — А в том, что он человек, а люди умирают.

Двери лифта разъезжаются в стороны, и я уверенно иду к Ноа Последнему, который развалился на кресле с запрокинутой головой. Через несколько шагов замечаю под столом женские красные туфли на высоком каблуке и тонкие лодыжки.

— Я еще не закончил, — Ноа поднимает руку и сдавленно крякает. Через секунду он одергивает полы и улыбается. — Слушаю.

Из-под стола выползает грудастая блондинка и смущенно вытирает губы платком.

— Я же говорила, — оглядываюсь на Ноа, который с открытым ртом рассматривает высокий потолок. — Он извращенец.

Девица поправляет блузку со стыдливым смешком и цокает каблучками к лифту, бросив на меня заинтересованный взгляд.

— С кем ты говоришь? — шуршит ширинкой Ноа Последний и с любопытством поддается в мою сторону, прищурившись.

— Красивая, — Первый провожает взглядом девушку.

— Ты его не видишь? — я указываю пальцем на юношу, который, похоже, вновь влюбился в очередную барышню.

Ноа Последний переводит удивленные глаза и медленно моргает.

— Кого?

— Какой он странный, — юноша вышагивает к столу, разглядывая Ноа Последнего.

— Белочка моя милая, — цедит сквозь зубы мужчина и смотрит на меня мимо Первого, — я тебе не психиатр, чтобы болтать с воображаемыми друзьями. Ты тратишь мое ценное время.

— Да вагон у тебя времени, зануда, — смеется Ноа и нависает над Последним, уперевшись ладонями о столешницу.

— Так, — я обхожу стол и встаю перед удивленным мужчиной, который разворачивается ко мне, скрипнув креслом. — Ты тоже потерял надежду?

— О чем ты толкуешь, глупая девочка?

— Он не извращенец, он дурак, — шепчет позади меня юноша. — Кстати, по моим личным наблюдениям, дураки чаще становятся богатыми.

Хватаю Ноа Последнего за руку и тут же сжимаю свободной ладонью пальцы Первого. Глаза мужчины расширяются от сильного изумления, когда он, наконец, замечает рядом со мной смеющегося юношу.

— Не быть тебе богатой, Обещанное Дитя. Слишком умная, — Первый улыбается и переводит взгляд на Последнего. — Привет.

— Ты чего такой юный и розовощекий? — кривится тот, до хруста стискивая мою ладонь.

— А ты чего такой весь в костюме и строгий?

— Деньги, успех и инвестиции…

— Бла-бла-бла, — фыркнул юноша. — Я все равно в этом не разбираюсь. Это все хрень. Бессмысленная гонка за богатством, в котором нет места простым человеческим радостям. Сколько сделок не закрывай, всегда будет мало.

— А я не виноват, что люди жадные, — Последний вскидывает брови и ухмыляется.

— Не все… — обиженно отзываюсь я.

— Не заливай, ты тоже жадная, просто не чувствовал вкуса больших денег, — мужчина сердито смотрит на меня. — Хочешь стать моей сучкой и купаться в роскоши и золоте?

— Помнится, тебе не нравились веснушки, — я зло и возмущенно гляжу в надменные и холодные глаза.

— Юлишь, — Ноа скалится в улыбке. — Их можно отбелить. Будут деньги, всю тебя перкроим.

— Так себе из тебя змей-искуситель, — морщу нос и смериваю Последнего уничижительным взглядом. — Ты еще больше отвратил от себя.

— Так и задумано, — отвечает Первый и с одобрением взирает на мужчину.

— А ты бы не мог заткнуться?

— Что? Это мило, что ты отгораживаешься от Обещанного Дитя и не хочешь пятнать ее душу, — Первый всматривается в глаза Последнего. — Ты прекрасно понимаешь, что весь этот успех не для всех и он развращает человека.

Юноша аккуратно вытягивает ладонь из моей хватки и прижимает руки к лицу обескураженного мужчины. На мгновение мне кажется, что Первый собрался поцеловать Последнего, чтобы выказать ему симпатию, но этого не случается, и я немного разочаровываюсь.

— Она назвала тебя извращенцем, — шепчет юноша, — а сама-то…

— Если честно, я тоже подумал, что ты хочешь меня засосать, — испуганно отзывается Последний.

— Я могу, если хочешь, — Первый складывает бровки домиком, продолжая тискать лицо мужчины.

— Я больше по женщинам.

Последний отпускает мою ладонь и замирает под улыбчивым гостем.

— Все равно поцелую, — с угрозой шепчет юноша.

— Нет! — рявкает Последний и вжимается в кресло, когда Первый касается губами его лба, покрытой мелкой испариной.

— Чего разорался?

Ноа последний мягко отталкивает юношу и разворачивается к столу, нервно вытирая лоб. Хихикаю, довольная тем, что хоть кому-то удалось щелкнуть по носу мерзкого богача, и юноша кидает на меня беглый взгляд, полный наигранного осуждения.

— Чего ты хотел от Первого? — едва слышно уточняю я. — Зачем он тебе был нужен? Не для поцелуйчиков же.