Пир попрошаек - Дэниел Худ

— Сама виновата. Надо поглядывать по сторонам. Что, если бы к тебе подкрался не я, а кто-то другой?

Мопса беспокойно завертела головой, всматриваясь в толпу.

— А что, тут есть и такие?

— Нет, — успокоил ее Лайам. — Но если бы были, то могли бы заметить у тебя кое-что. Я, например, заметил, — и он похлопал девочку по руке, в которой та прятала нож. — А теперь пойдем, мне надо с тобой поговорить.

Мопса нахмурилась.

— Не могу. Я работаю, — она взглянула через плечо на человека в красном плаще, который как раз заказывал писцу несколько поздравительных писем.

— Ты опоздала, — сказал Лайам. — Его уже грабят. И потом, ты все равно не смогла бы незаметно перерезать обе завязки. Пойдем…

— Смогла бы! — заупрямилась Мопса. Лайам покачал головой.

— Идем со мной, это важнее, — он повлек упрямицу за собой, но та вывернулась и с подозрением спросила:

— Насколько важнее?

— Настолько, что нам перед разговором придется перекусить, — со вздохом сказал Лайам.

Девчонка, что-то недовольно ворча, засунула ножик поглубже в рукав.

— И где же мы перекусим?

Лайам заметил неподалеку ларек, где торговали горячей пищей.

— Там, — сказал он и показал рукой. Мопса ухмыльнулась и стрелой метнулась к ларьку. Прежде чем Лайам ее нагнал, она успела заказать три порции горячих колбасок.

— Дядюшка платит, — сказала Мопса розовощекой торговке. Та с сомнением оглядела бедно одетую покупательницу, но тотчас успокоилась, увидев подошедшего Лайама.

Торговка улыбнулась хорошо одетому господину и повернулась к жаровне.

— Добавьте еще одну для меня, и, будьте добры, с хлебом, — сказал Лайам.

— Мне тоже с хлебом! — потребовала Мопса. Когда торговка, разрезав колбаски вдоль и поместив их на хлеб, выложила заказ на прилавок, девчонка быстро схватила свою долю. Два бутерброда она упрятала в карманы плаща, а в третий жадно вонзила зубы.

— Малышка проголодалась, — заметила продавщица.

— Я не кормлю ее неделями, — сказал Лайам, доставая деньги. — Так выходит дешевле.

Он положил на прилавок несколько мелких монеток, лучезарно улыбнулся опешившей женщине и, прихватив свой бутерброд, повел Мопсу в сторонку.

— Туда, — Лайам показал на пустующий уголок в дальнем конце галереи. Увлеченная своим занятием маленькая воровка покорно потащилась за ним. По дороге она успела разделаться с первой порцией пищи и приступила ко второй. Лайам откусил разок от своего бутерброда и скривился — хлеб был черствым, а в колбаску переложили хрящей. Покачав головой, Лайам отдал бутерброд Мопсе. Та запихнула его в карман, не переставая жевать.

Лайам уже в который раз задумался о том, сколько же Мопсе лет?

«Двенадцать? Или тринадцать? Но никак не больше четырнадцати! Вся перемазанная и худющая, однако выглядит довольно неплохо. От нее уже не воняет, как прежде, и она как будто не голодает». Мопса теперь, несмотря на темные круги под глазами, действительно разительно отличалась от той изможденной и дурно пахнущей оборванки, какой она была месяц назад.

Между тем маленькая воровка, расправившись со второй колбаской и облизав пальцы, сказала:

— Ну так чего тебе надо?

— Мне нужно свидеться с Оборотнем.

— И зачем?

— Чтобы сказать, как сильно я его уважаю.

Мопса весело рассмеялась, захлопав в ладоши.

— Тогда ты точно его не увидишь! Нет, честно — зачем он тебе?

— Это тебя не касается. Просто скажи ему, что я хочу с ним поговорить.

— И ты думаешь, что он побежит к тебе, как собака на звук рожка? Нет, с этим я к нему не пойду.

Лайаму пришлось признать, что девчонка права. Кто он такой, чтобы тревожить главаря воровской гильдии по пустякам? Волк прежде всего блюдет свои интересы.

— Хорошо. Тогда скажи ему, что на Макушке что-то пропало. И что я хотел бы потолковать с ним об этом.

— Ты хочешь вернуть то, что пропало?

— Не обязательно. Но — возможно. Главное — поскорее встретиться. Передай ему так.

Мопса ухмыльнулась:

— Я тебе не девчонка на побегушках.

— Верно, — согласился Лайам. — Но ты ела мои колбаски. И вот еще что… Если сделаешь, что я прошу, и вернешься с ответом, получишь подарок.

Глаза девочки вспыхнули. Она спросила, немного недоверчиво:

— Какой такой подарок?

Лайам таинственно усмехнулся. Он сам пока не знал, что ей подарит.

— Одну потрясающую вещицу.

Мопса прищурилась:

— И сколько денег она будет стоить?

Лайам удивленно хмыкнул:

— Я и забыл, как плохо тебя воспитали! Нельзя спрашивать, сколько стоит подарок.

— Можно, если его дарят не просто так, а в обмен на услугу.

Лайам наклонился и ткнул строптивицу пальцем в плечо.

— Слушай, ты, маленькая нахалка! Если не сделаешь то, что тебе сказано, то не только ничего не получишь, но я еще постараюсь, чтобы Оборотень сильно испортил тебе настроение. Ты меня поняла?

— Да ладно, чего там. — Мопса оттолкнула палец и потерла плечо, хотя тычок был вовсе не сильным. — Нечего задираться. Я сделаю все и так.

Удовлетворенный ее ответом, Лайам кивнул.

— Когда получишь ответ, оставь мне сообщение у Хелекина. Знаешь, где это? — Хелекин был известной в городе личностью, он держал таверну на главной площади — напротив здания городского суда.

— Знаю, ясное дело, — насупившись, сказала девчонка. — Но сегодня может не получиться — сегодня Волк отсыпается. Скорее всего, он назначит тебе встречу на завтра.

— Завтра так завтра. Но прямо с утра. Это важное дело.

— А когда я получу подарок?

— Великие боги, ну ты и зануда! После моей встречи с Оборотнем. Это тебя устроит?

Мопса недовольно поморщилась, но, не проронив больше ни слова, развернулась и припустила вниз по улице, явно направляясь в сторону Муравейника.

Лайам только покачал головой, глядя ей вслед. Когда маленькая воровка скрылась из виду, он тоже повернулся и пошел вдоль галереи. Внимание его привлекли красочно разрисованные образцы поздравлений. Лайам даже задержался возле одной доски. Там висела картинка, изображавшая неестественно упитанных нищих в ярких одеждах на фоне вполне узнаваемой Храмовой улицы.

На мгновение Лайам задумался, не подарить ли такую картинку Мопсе, но тут же одернул себя. «Девчонка не дурочка и может обидеться! Лучше уж купить ей что-то полезное, например… новый нож».

Еще раз покачав головой, Лайам покинул галерею писцов и направился к городской площади, одновременно ломая голову над тем, чем же ему порадовать маленькую воровку.