Либерия - Марина Голубева

Когда Алексей с провожатым добрались до Немецкой слободы, солнце уже скрылось за домами, разбавив напоследок кроваво-красным светом унылую серую гамму городских улиц. На колокольне одной из многочисленных церквей ударил колокол, ему ответили сразу несколько в разных концах города. В гулкие удары вплелись веселые подголоски, и перезвон уже катился по Москве, отражаясь от домов и крепостных стен, метался в узких улочках, рвался в багровое небо.

— К вечерне звонят! — забеспокоился молодой стрелец и, попрощавшись, поспешил обратно.

Стоявший у ворот усатый солдат с мушкетом на ломаном русском поинтересовался, что нужно господину в Немецкой слободе в столь поздний час. Услышав имя Николы Фрязина, он уважительно покивал головой и без лишних расспросов пропустил Алексея, подробно объяснив как добраться до трактира.

Молодой человек так устал, что ноги казались деревянными, поэтому осмотр достопримечательностей этого «островка западной цивилизации», он решил оставить на завтра. Тем более на первый взгляд улицы Немецкой слободы мало чем отличались от предместий Москвы. Тот же желтый от конской мочи и навоза снег, те же деревянные дома и заборы. Разве что копоти было поменьше, да не громоздились у заборов кучи мусора.

Трактир Николы Фрязина оказался популярным на слободе заведением. Просторное помещение, заставленное длинными столами, было полно народу. Люди, в основном одетые в иноземное платье, пили, ели, обсуждали свои дела. Стоял тот характерный разноголосый шум, который отличает все питейные заведения, когда хватившие хмельного люди начинают говорить громче обычного, эмоции, не сдерживаемые рассудком, вырываются или гневными выкриками их раскатистым смехом.

Алексей прошел к стойке, за которой высокий, широкоплечий мужчина лет сорока вытирал стаканы. Глубокий шрам на щеке, серьга в ухе и черный платок, завязанный узлом на затылке, делали его похожим на пирата. А может, он и был им в пору молодости.

— Что угодно господину? — трактирщик окинул молодого человека оценивающим взглядом. — Желаете пиво, водку или благородное вино? Есть отличное красное из Италии. И, конечно, хорошую закуску к нему. Рекомендую бараний бок с чесноком и лапшу. Если уважаемый гость соблюдает пост, то могу предложить тушеную капусту с луком и грибами.

Алексей улыбнулся, подумав, что трактирщики во все времена одинаковы — любезны, гостеприимны и хлебосольны. Если, конечно, посетитель при деньгах.

— Спасибо, уважаемый, я обязательно воспользуюсь вашим предложением, выпью и съем все, что вы поставите на стол. Устал и голоден как волк. Но сначала мне хотелось бы поговорить с хозяином этого заведения Николо Фрязиным.

— Он перед вами. Чем могу служить? — радушная улыбка на лице трактирщика сменилась деловой заинтересованностью.

Алексей отдал письмо Сен-Жермена, изрядно помятое и, кажется, даже забрызганное кровью, оно, однако, сохранило графскую печать. Взглянув на оттиск, трактирщик побледнел, его рука дернулась, словно он хотел отбросить ядовитую змею, но сдержался и дрожащими пальцами распечатал письмо.

— Так… — протянул Николо, выдохнув сквозь стиснутые зубы. — Значит, так…

«Эге, — подумал Алексей, — а мужик-то явно не обрадовался известию от своего „друга“. Опять их сиятельство мне свинью подложил. Как бы по шее не получить вместо обещанной помощи».

Прочитав письмо, трактирщик, вроде бы, успокоился, даже облегченно вздохнул. Улыбка, хоть и несколько натянутая, вернулась на его лицо.

— Ученик господина графа… желанный гость, — Николо запнулся на слове «желанный», но поклонился довольно любезно. — Мы поговорим о вашем деле без посторонних ушей.

Хозяин провел молодого человека в небольшую комнатку за стойкой и накрыл на стол. От одуряющего запаха мяса с чесноком потекли слюнки, захотелось сразу вцепиться зубами и, урча, все это слопать. Но Алексей, вспомнив уроки куртуазного восемнадцатого века, благовоспитанно сложил руки на коленях и терпеливо ждал, когда хозяин разольет вино. Наблюдая как густая, темно-красная жидкость наполняет бокалы, думал, что вино сейчас явно лишнее. На голодный желудок после целого дня беготни по морозу он рискует запьянеть с первого бокала, и серьезного разговора не получится. Да и не доверял молодой человек трактирщику — уж больно странной была его реакция на письмо Сен-Жермена, но причин отказаться от выпивки и не обидеть хозяина не находил и надеялся, что если вино отравлено, то яд на оборотня, скорее всего, не подействует.

— Ну, что ж, за встречу! — Николо, хмуро взглянув на Алексея, поднял бокал. — Не могу сказать, что рад этой встрече, но я в большом долгу у графа, а долги надо платить. Впрочем, к вам, юноша, это никакого отношения не имеет. Да, вы, верно, голодны? Не стесняйтесь, кушайте, а я подумаю, чем смогу вам помочь.

Молодой человек набросился на угощение, изо всех стараясь не заглатывать еду большими кусками и не урчать от удовольствия. Пока Алексей с аппетитом поглощал сдобренное чесноком мясо, заедая его тушеной капустой, трактирщик молчал, погруженный в свои мысли. Затем тяжело вздохнул и заговорил.

— Я мало, чем могу вам помочь, господин Алексей. Конечно, я предоставлю жилье и пищу, но вам завтра обязательно нужно посетить Посольский приказ и получить разрешение на проживание в Немецкой слободе. Я не хочу иметь проблем, да и вам они ни к чему. Хоть царь Борис благосклонно относится к иностранцам, но русские подозрительны и не всегда разделяют симпатии своего царя, а временами ведут себя как совершеннейшие дикари. Надеюсь, вы не католик? Католиков тут не жалуют. И это еще мягко сказано.

Что же касается предмета ваших поисков, с этим сложнее. Я не имею ни малейшего представления, где находится то, что вы ищете. Да и из местных, я думаю, мало, кто про это знает. Искать в Москве такого знающего человека, все равно, что иголку в стоге сена. Деньги, конечно, здесь (как, впрочем, и везде) открывают любые двери, но нужную дверь еще надо найти.

Если честно, то я удивлен. Не представляю, какие могут быть библиотеки у русских! Конечно, собрания книг имеются, но все они в монастырях, и книги там религиозного содержания — Псалтырь, Жития святых и тому подобные. Здесь же никто светских книг не пишет и не читает, а если такой безумец найдется, то его сразу на костер отправят, или в порубе сгноят, плетьми засекут. Дикая страна! Это при том, что писать и читать тут умеют многие, даже школы есть для стрельцов и посадских людей, а бояре своих детей дома учат. А толку! Никто ничего кроме молитв не читает.

Алексей покивал головой, соглашаясь, и подумал, что никак не ожидал от этого «флибустьера на пенсии» такой горячности. Видимо, внешний вид обманчив, и Николо был человеком образованным. А может быть, книги скрашивали ему долгие морские путешествия, и теперь он страдает, не имея возможности почитать развлекательную литературу, типа, Боккаччо.

— Так что ничего я вам сказать не могу, — Николо развел руками и ослепительно улыбнулся. — Возможно, удастся что-то узнать но я на вашем месте не слишком бы на это надеялся и занялся поисками самостоятельно.