Вы друг друга стоите - Сара Хогл

От судорожных листаний «Гугла» вскоре у всех сводит пальцы. Мой зловещий подарок действительно похож на олеандр и вместе с тем еще на миллион других цветов. Они все выглядят одинаково. Мы обнаруживаем, что этим растением и вправду легко отравить и что именно этот способ показали в фильме с Мишель Пфайффер: героиня Мишель с помощью олеандра убила своего любовника по имени Барри. Меня хотят свести в могилу, как Барри.

Боже мой. Я слышу, как это звучит, и чуть не падаю в обморок.

– На языке цветов, – сообщает Мелисса, – олеандр означает предупреждение, совет поберечься. В угрожающем смысле.

– «Берегись», в смысле «мы все умрем, берегись»? – спрашиваю я таким высоким голосом, что сама удивляюсь.

– Я сейчас с ума сойду! – восклицает Брэнди, выкручивая руки. – Ребята, я просто в ужасе! А мы уверены, что они от Николаса? Ну то есть он, кажется… – Робко взглянув на меня, она продолжает: – Уверена, он славный.

– Конечно, они от Николаса, – отрезает Зак. – И нет, он не славный. Дантисты – монстры. Возможно, он все еще злится за то, что я в пятницу выиграл все раунды «Клюедо». А когда ты монстр, толчком на темную сторону может послужить что угодно.

– Как ты тогда накричал на него в кабинете, вот тебе и толчок, – соглашается Мелисса, которую и убеждать не нужно. – Поэтому ты в его списке.

– А ты бывшая девушка его друга. Все знают, как люди относятся к бывшим друзей. Ты, – указывает он на меня. – С тобой пока неясно. Может, он изменяет.

– А я?

– К этому времени в нем уже проснулась неутолимая жажда убийства. Ты просто сопутствующий ущерб.

Брэнди выглядит несколько разочарованной, что ее гибель не предполагает более личного мотива.

Меня должно было обеспокоить, что мы так быстро докатились до обсуждения Николаса-хладнокровного-убийцы, но после обеда у нас часто устанавливается мелодраматичная атмосфера. Когда покупателей в магазине не бывает в принципе, вместо них в щели вползает скука, теории заговора разрастаются из любого крохотного события, которые мы обсуждаем до всеобщей истерики. Подстрекатель всегда Зак, и он всегда ошибается, но истерика – штука заразная. Когда он, жестикулируя, размахивает руками, такой воодушевленный, с выпученными глазами, любая, даже самая безумная теория кажется правдивой.

– Орудие убийства: олеандр, – шепчу я. – В «Барахолке». Совершено доктором Роузом. Вот что это! Что-то вроде визитной карточки, как у всех известных серийных убийц. Он убийца из the Clue. – Я снова изучаю пустую белую карточку. Логотипа магазина нет. На ней вполне могла бы быть маразматичная улыбка профессора Плама.

– Он хочет убить нас, потому что проиграл? – с сомнением уточняет Брэнди. – Быть не может.

Мы возвращаемся к расследованию.

На разных сайтах утверждается, что олеандр может означать совет «наслаждаться тем, что есть, и оставить прошлое в прошлом», что куда приятнее «берегись», но потом Зак находит прилично выглядящий сайт, где сообщается, что олеандр с языка цветов повсеместно переводится как предостережение. Мне слышится унылый перезвон моего похоронного колокола. Надеюсь, если гроб будет открытый, макияж мне сделают нормальный. Что-то я слишком впечатлительна.

– А можно умереть, просто подышав рядом? – спрашиваю я. – Или только если коснешься или наклонишься близко?

Уткнувшийся в телефон Зак бормочет:

– Вместо ответов на Yahoo сплошная помойка.

– А курьер был в перчатках? – интересуется Мелисса.

Но мы не помним. В этот момент я уже не помню о нем вообще ничего. Может, то была женщина? Или плод моего воображения? У меня галлюцинации, и меня везут на «Скорой» в больницу.

– Твой жених, похоже, маньяк, – говорит Брэнди. – Поехали ко мне домой. Погоди. У меня сегодня свидание. – Подумав, она продолжает: – Можешь остаться у моей сестры! Правда, у нее пять кошек, так что ты вся обчихаешься.

Предложение очень милое, но с кошками я спать точно не буду. Их шерсть пристает ко всему на свете, у меня покраснеют глаза, и будет казаться, что я наелась «особых брауни», в которые добавили марихуану. Я и к своей-то сестре ехать не хочу, которая живет в сорока пяти минутах на восток. Это оказалось отличное буферное расстояние, поэтому мой брат живет в сорока пяти минутах к западу. Нам с ними разговаривать практически не о чем, и общаемся мы в основном на праздниках в доме родителей, который находится в часе езды на север.

– Вообще-то, думаю, я должна все ему высказать. – Моя храбрость впечатляет даже меня саму. – Да, именно так. Я не могу позволить ему вот так себя запугивать.

– Нет! – испуганно выдыхает Брэнди.

– Тебе нужно с ним расстаться. – Глаза Мелиссы черные, плотоядные. Она наклоняется ближе, и я вновь ощущаю запах съеденного ею грейпфрута. – Наоми. Ты должна с ним расстаться. Другого выбора нет. Прямо сейчас. Напиши ему.

– Да, не говори ему ничего в лицо, – советует Зак. – Я как-то встречался с хирургом, так прежде чем послать сообщение, что мы расстаемся, пересек пару штатов. Так же и здесь. Николасу к острым предметам не привыкать. Со всеми этими инструментами для зубов и скальпель может не понадобиться, если знать, что делаешь. Он может стать Суинни-Тоддом среди дантистов.

Я знаю, что Зак сам не верит ни единому своему слову, но в голове мелькает кадр из хоррора, где Николас в белом халате и маске размахивает оружием размером с куклу, а глаза у него отсвечивают красным. Он нанюхался веселящего газа с запахом жвачки, и все, о чем может вспомнить его зомбированный мозг, так это что я обругала его галстук.

– Если не увидите меня завтра, значит, я уже мертва, – вздыхаю я.

Зак напоминает мне, что завтра работает Леон.

– Если не увидите меня в среду, значит, я уже мертва.

– Хорошо. Тогда мы подождем среды и только потом вызовем полицию.

Я кусаю ногти. Суечусь вокруг цветов, несмотря на то, что они могут быть ядовитыми. Они такие красивые, что сложно удержаться. И Николас тоже красивый. Последним, что я увижу перед окончательным забвением, будет его прекрасное лицо. Мне всего двадцать восемь, я почти ничего не успела сделать или увидеть в этой жизни. В голове издевательским эхом раздается его голос: «Знаешь, ты ведь не живешь».

Я хочу уничтожить эти цветы-убийцы.

Мы носимся туда-сюда, точно сбежавшие из зоосада зверушки, пытаясь придумать, как вытащить цветы из магазина, не прикоснувшись. Мы с Мелиссой и Брэнди убежденные феминистки, но сегодня забываем про равенство и разыгрываем карту «помоги-мне-я-девочка» и единогласно выбираем Зака принять весь удар на себя.

Он хмурится, но решается рискнуть всем или погибнуть, как солдат. Мы до плеч обматываем его руки в пластиковые мешки и скрепляем резинками, а потом натягиваем рубашку до глаз, прикрывая нос и рот.

Зак бегает с букетами от прилавка до бочки, где мистер Ховард сжигает листья и палки, и когда сверху он выливает целую бутылку жидкости для розжига и бросает туда спичку, я задумываюсь, а не пироман ли он. Стоит рядом, загипнотизированно любуясь огнем, не отходит, когда Мелисса кричит, что дым тоже может быть опасен.