Харка, сын вождя - Лизелотта Вельскопф-Генрих

— Кто ты? Говори!

Вместо ответа раздался какой-то невнятный звук, и тело незнакомца шевельнулось, но это было совсем не похоже на сопротивление. Харка тем временем внимательнее осмотрел маленького чужака. Одежда его состояла из коротких штанов и ветхой рубахи. Волосы его выглядели очень странными. Таких курчавых волос Харка никогда не видел. Кожа была темной, — во всяком случае, так казалось в лунном свете. Харка невольно вспомнил о необычной находке разведчиков — маленькой сумке с неизвестными раковинами. Может, этот курчавый мальчик и те раковины как-то связаны между собой?

Опираясь на землю левым коленом, Харка правым придавил чужака к земле. Он не знал, как быть дальше. Убивать пленника без нужды он не хотел. Пленный незнакомец, который, возможно, что-нибудь знает о врагах, сейчас для Сыновей Большой Медведицы полезней, чем мертвый. Но и выпускать из рук преимущество, которое у него пока было, ему не хотелось. Не так-то просто принять правильное решение.

Курчавый мальчик был очень худым — кожа да кости. Харка отпустил его горло и спросил:

— Ты сдаешься?

В ответ опять послышался непонятный звук, и тело незнакомца обмякло. Это был знак покорности победителю. А может, хитрость? Харка, который успел убедиться, что враг безоружен, решил рискнуть. Крепко сжимая в руке обоюдоострый нож, он вскочил на ноги.

— Повернись и сядь! — приказал он.

Видя, что тот не шевелится, он взял нож в зубы, сорвал с себя пустые ножны на ремне и проворно связал руки пленника на спине. Тот даже не пытался сопротивляться. Харку это разозлило: он хотел быть победителем храброго врага, а не безвольной тряпки. Легким презрительным пинком он выразил пленнику свое отношение к нему. Затем подал сигнал часовым трехкратным тявканьем койота. Он очень искусно подражал этим степным хищникам. Так искусно, что оставшиеся в лагере собаки тотчас же откликнулись заливистым лаем. В тишине прерии каждый звук был далеко слышен. Харка ждал. Он рассчитывал на то, что кто-нибудь из часовых перейдет реку, чтобы узнать, в чем дело.

Он не ошибся. Перед ним вдруг как из-под земли вырос Старая Антилопа. Харка кратко сообщил ему о случившемся.

Старая Антилопа осмотрел связанного мальчика. Он, очевидно, тоже был удивлен. Подумав с полминуты, он взвалил пленника на плечи и, пригнувшись, бесшумно, широкими шагами устремился к лагерю. Харка последовал за ним. Достигнув реки, они, будучи уже под защитой стрел часовых, пошли медленней, а затем спокойно перешли на свой берег.

Там их уже ждал Маттотаупа с несколькими воинами. Они проводили их в вигвам вождя и вошли внутрь. Унчида, Шешока и Шонка не спали. Шешока раздула огонь в очаге. Антилопа снял с плеч свою ношу и положил у очага так, чтобы огонь освещал лицо пленника. Тот лежал с открытыми глазами и неподвижным серьезным взглядом смотрел на воинов. У него были черные глаза и темная кожа.

Маттотаупа подошел к нему:

— Кто ты?

Мальчик ответил, но слов его никто не понял.

— Кожу и краску! — сказал вождь Унчиде, и, когда та исполнила его приказание, он развязал руки пленнику и посадил его.

Присев рядом с ним на корточки, Маттотаупа показал, как рисовать краской на коже. Мальчик посмотрел на него и с готовностью воспользовался возможностью рассказать о себе. Вождь внимательно следил за тем, что чужой ребенок изображал на коже, и Харка, хорошо знавший отца, прочел на его лице удовлетворение. Чернокожий курчавый мальчик в ветхой одежде, очевидно, был особенно умен и ловок, если сумел так быстро добиться расположения вождя. У Харки отлегло от сердца. Может, он все же не зря старался и пленник окажется им полезным.

Прошло два часа, прежде чем мальчик закончил свой рассказ в картинках. Часто он останавливался и задумывался, подбирая наиболее точные и лаконичные образы.

Маттотаупа, по-видимому, еще задолго до конца его «рассказа» понял, что означают все эти изображения. Он протянул изрисованные полоски кожи Хавандшите, который долго изучал их, прежде чем передать Солнечному Дождю. Тот тоже внимательно рассмотрел рисунки и наконец вернул их Маттотаупе.

Харка сгорал от любопытства.

— Маттотаупа будет говорить первым, — сказал шаман.

— Хау, — откликнулся вождь. — «Говорящая кожа» многое поведала мне. Отца этого мальчика, которого взял в плен мой сын Харка, силой увезли из далекой страны, лежащей по ту сторону Большой Воды, и заставили работать на белых людей. Они часто били его. Верно?

Хавандшита и Солнечный Дождь кивнули в знак согласия. Харка презрительно скривил губы. Ему было непонятно, как мужчина может позволить кому-то бить себя.

— Белые люди на нашей земле разделились на два племени — северное и южное, — продолжал Маттотаупа. — Они вырыли топор войны и жестоко бьются друг с другом уже несколько больших солнц. Южное племя плетьми заставляет работать на себя черных мужчин, женщин и детей, привезенных из-за Большой Воды. Северное племя хочет положить этому конец.

— Значит, люди северного племени — справедливые люди? — произнес Солнечный Дождь.

Маттотаупа задумчиво покачал головой:

— Это мне пока непонятно. У северного племени есть тайна, которая меня тревожит. Они хотят проложить тропу через прерии, южнее Конского ручья, где мы собирались установить свои вигвамы, и выпустить на эту тропу загадочное чудовище.

— Говорящая кожа и мне сказала об этом. Может быть, чудовище уже вышло на тропу и съело наших бизонов?

Маттотаупа еще раз посмотрел на рисунки:

— Чудовище не съело бизонов. Но оно их убило. И часть мяса убитых им бизонов досталась пауни.

После этого вывода, подсказанного вождю «говорящей кожей», мужчины долго молчали. Если северное племя белых людей может посылать чудовищ, убивающих целые стада бизонов, то это сулит обитателям прерий страшные, почти непостижимые несчастья.

Наконец голос Маттотаупы вырвал всех присутствовавших в вигваме из мрачного оцепенения:

— Воины Сыновей Большой Медведицы знают, что им делать. Мы отнимем у пауни мясо. Мы напряжем наши луки, и наши стрелы умертвят чудовище северного племени. Я все сказал. Хау!

Страх слушавших вождя перешел в глухое волнение. Предстоявшая битва не радовала их. Одно дело — осенью, в солнечные дни, после удачной Большой Охоты, когда воины сыты и жаждут испытать свои силы и доказать свое превосходство старым врагам; в такие моменты они только и ждали, чтобы шаман и вождь военного времени объявили о начале какого-нибудь дерзкого похода. Другое дело — сейчас, когда воины ослабели от голода, ряды их заметно поредели, а у врага троекратное преимущество. Чудовище северного племени белых людей было окутано тайной и потому внушало страх. Да и неизвестно было, можно ли его вообще поразить стрелами. И все же что-то надо было предпринять.

Солнечный Дождь и Хавандшита высказались за то, чтобы утром созвать Большой Совет.

— Завтра мы раскурим трубку Большого Совета, — сказал Маттотаупа. — Теперь же, когда вы узнали самое важное, я хочу сообщить вам кое-что менее важное, что рассказала мне «говорящая кожа». Отец этого мальчика работал у белых людей южного племени. Он бежал от них со своим сыном, но так как ему не удалось добраться до северного племени, он отправился в прерию. Тут его опять взяли в плен белые люди, которые прокладывают тропу для чудовища. Они принадлежат к северному племени, но, живя далеко в прерии, могут делать что хотят. Они заставили его обслуживать их, как женщина обслуживает воина. Поэтому он снова бежал вместе с сыном, но белые люди заметили это и стреляли в него из мацавакена.