Обнаженные тайны. Он знает про нее почти все... кроме самого главного - Джулия Кеннер

– Тысяча девятьсот пятьдесят восьмой, – отвечает он спокойно. – Вкусный, правда?

– Тысяча девятьсот пятьдесят восьмой? Серьезно? – переспрашиваю я. Для моего дедушки такая бутылка была бы Святым Граалем. В тот год на рынок было выпущено всего триста пятьдесят бутылок этого виски, и я точно знаю, что сейчас каждая бутылка стоит 2600 долларов. И вот я спокойно сижу и пью такой шикарный виски субботним днем, и оркестр не играет туш, и никто даже не выпустил по этому поводу восторженный пресс-релиз.

– Ты знаешь этот бренд?

– Да, – отвечаю я. – Я знаю, что мы сейчас пьем жидкое золото.

– Я бы тебе ничего другого и не предложил.

Он берет свой стакан, выходит из-за барной стойки и подходит ко мне. Мы находимся на опасно близком расстоянии друг от друга. Я жду, когда он заговорит. А он просто смотрит на меня. Я начинаю чувствовать себя неловко.

– Что-то ты на меня засмотрелся, – говорю я наконец.

– Ты очень красивая.

Я смотрю в сторону. Это не совсем то, что я хотела услышать.

– Может быть, – отвечаю, – а может быть, и нет. Это вообще имеет значение?

– Иногда имеет, – говорит он, и я понимаю, что это самый честный ответ на мой вопрос. – Для меня это имеет значение.

– Почему?

– Потому что мне нравится на тебя смотреть. Мне нравится, как ты держишь плечи. Как ты ходишь, словно весь мир принадлежит тебе одной.

Я качаю головой:

– Мать заставляла меня носить на голове книгу и годами вбивала в меня правила этикета.

– Дело не только в этом. Мне нравится, как ты носишь одежду. Ты понимаешь, что важна ты, а не одежда. Ники, ты прекрасная, но не по стандартам глянцевых журналов и конкурсов красоты.

– Ты не думал, что все, что ты видишь, может оказаться обманом?

– Это не обман, – говорит он.

– Мистер Старк, может быть, вы не такой проницательный, как мне казалось, – говорю я и делаю глоток виски.

– Ерунда. Я просто гений. – Он ухмыляется, как мальчишка, и я не в состоянии сдержать улыбку. Внезапно он поворачивает подо мной стул так, что моя спина оказывается прижатой к барной стойке, и руками держит меня. Я в ловушке. – Ники, я достаточно проницательный для того, чтобы понять, что и ты меня хочешь. Это не огонь, это пожар. Это не химическая, а ядерная реакция.

Это не огонь, а пожар. Это не химическая, а ядерная реакция.

Мое сердце начинает битья чаще, и я говорю:

– Ядерный взрыв убивает все вокруг.

– Ерунда, – твердо произносит он. Он стоит прямо напротив меня и продолжает: – Черт подери, Ники. Не надо со мной в игры играть. Не надо делать сложным то, что на самом деле очень просто.

– Да? – спрашиваю я. – Что все это значит? На свете нет ничего простого. Привлекаешь ли ты меня? Безусловно. Но ты меня даже не знаешь.

Я глубоко вздыхаю. Иногда мне кажется, что я сама себя не знаю. Мать годами вбивала мне в голову, что надо есть, что пить, с кем встречаться, когда спать и так далее. После такого воспитания я уже и не знаю, что от меня осталось.

Но я все время боролась, чтобы сохранить частичку себя, которая скрыта глубоко внутри.

– Ты меня совсем не знаешь, – в который раз повторяю я.

Он так внимательно и сосредоточенно смотрит мне в глаза, что я не выдерживаю и отвожу взгляд.

– Знаю.

Я собираюсь с духом, поднимаю голову, чтобы его видеть, и говорю:

– Мистер Старк, дальше мы этот сюжет не развиваем.

– Почему нет? – с заботой в голосе спрашивает он.

– Ты меня не сможешь переубедить, – говорю я. – Я работаю на человека, в идею которого ты вложишь деньги. Я уже и так много чего наделала лишнего. – Я глубоко втягиваю в себя воздух. – Я больше не хочу рисковать своей профессиональной репутацией.

– Ну, тогда переходи работать ко мне?

Он произносит эту фразу так быстро, будто подготовил ее заранее.

– Нет, нет и нет, – отвечаю я. – Этого точно не произойдет.

– Назови хотя бы одну причину, почему это невозможно.

– Я хочу, чтобы ко мне относились как к профессионалу, не хочу быть объектом сексуального домогательства.

Он мгновенно меняется в лице, и я совершенно отчетливо вижу, что я рассердила его.

– Ты чувствовала себя вчера вечером объектом сексуального домогательства?

– Нет, – честно признаюсь ему я. У меня нет желания ему врать, хотя хочется красиво вывернуться.

– Я вспоминал о тебе вчера вечером, – говорит он. – Представлял, как раздеваю тебя, – говорит он и расстегивает верхнюю пуговицу моей блузки. – Представлял тебя голой, – еще одна пуговица расстегнута, – ты такая красивая… – шепчет он.

Краем большого пальца он нежно поглаживает мою грудь в кружевном белом бюстгальтере. Я забываю дышать. Открываю рот, чтобы попросить его остановиться, но не произношу ни звука.

Его пальцы находят переднюю застежку лифчика и уже через мгновение касаются моей обнаженной груди. Он страстно стонет, и от этого звука я возбуждаюсь еще сильнее. Так хочется закрыть глаза и отдаться, но я не могу, не могу, не могу…

– Дэмиен, пожалуйста.

Он смотрит мне в глаза.

– Ники, можешь приказать мне остановиться, но тогда побыстрее, потому что через секунду я заткну тебе рот поцелуем.

Я не успеваю отреагировать, и он с силой прижимает свои губы к моим. И я сдаюсь. Как человек, который тонет, судорожно хватаю его руками и притягиваю к себе еще ближе. Мои действия совершенно не соответствуют всем словам, что я говорила до этого. Наш поцелуй длится или секунду, или целую вечность, не могу сказать. Когда мы перестаем целоваться, я глубоко вдыхаю воздух – это мой шанс остановить его. Если я попрошу его исчезнуть из моей жизни, то, возможно, больше никогда не увижу.

Вместо этого я снова бросаюсь на него. Его губы терзают мои, я крепко держу его, он весь мой, я слышу его стон – это удовольствие стоит того, чтобы рискнуть.

Дэмиен отрывается от моих губ и переключается на шею. Через пару секунд его пальцы и язык уже ласкают мою грудь, и соски становятся твердыми, как жемчужины.

– Девочка моя, – шепчет Старк. Он снимает меня со стула и ставит напротив себя. Растегивает все пуговицы на блузке и задирает юбку. – Ты чертовски красива, – восхищенно бормочет он.

Я теряю рассудок от звуков его голоса, но к блаженству прибавляется оттенок страха. Я дрожу. Сама не знаю, почему.

– Наклонись, – говорит он, – и возьмись руками за сиденье стула.

– Дэмиен… – Я пытаюсь протестовать, но под его взглядом сдаюсь и делаю, как он сказал.

Он распахивает блузку и начинает страстно целовать мою грудь. Я крепко цепляюсь за сиденье стула и стараюсь пережить этот шторм, который может разбить меня о прибрежные скалы.