14-я танковая дивизия. 1940-1945 - Рольф Грамс

Тем самым 8-му армейскому корпусу пришлось самому позаботиться о прикрытии своего южного фланга. Он вынужден был смириться с этим в надежде получить больше тяжелого вооружения, а также лошадей и горючего при поэтапном отходе.

В некоторых местах возникала паника (например, преждевременная сдача поселка Питомник), однако это происходило только там, где не было штатных боевых частей, а оставались лишь потерявшие своих командиров остатки наспех сформированных подразделений, личный состав которых при полном физическом и моральном истощении утратил волю к сопротивлению. Повсеместно по приказу командных инстанций или по инициативе отдельных командиров бойцы обеспечивались питанием, обмундированием и боеприпасами, а затем их временно направляли на разваливающийся фронт. Характерной в этом отношении была ситуация, сложившаяся в ночь на 15 января на аэродроме Питомник, куда устремилось множество раненых солдат. Согласно поступившему приказу, надо было любой ценой удержать аэродром до полудня 15 января. Для организации обороны аэродрома сюда был направлен кавалер Рыцарского креста капитан Эрих Домашк, командир 2-го батальона 103-го панцер-гренадерского полка, батальон которого был полностью уничтожен еще 13 января.

На все дороги, ведущие с запада к тыловой позиции, были направлены энергичные офицеры с заданием задерживать отступавших солдат. Те солдаты, у которых не было оружия, направлялись на земляные работы. Правда, большая часть этих бедолаг была так изнурена, что уже ни на что не годилась — они даже были не в состоянии держать в руках лопату. Тем не менее оборудование оборонительной позиции (шириной в четыре километра) продолжалось, и занявшие ее вечером остатки 14-го танкового корпуса сумели успешно отразить все атаки наступавшего противника, удержав этот оборонительный рубеж.

Несмотря на потерю оставленного накануне аэродрома Питомник, снабжение по воздуху продолжалось. Хотя в течение дня 16 января транспортные самолеты люфтваффе все еще могли использовать аэродром Гумрак (находившийся в километре юго-западнее железнодорожной станции Гумрак), летное поле которого за два последних дня в ходе лихорадочной работы было более или менее выровнено, его взлетная полоса оставалась чрезвычайно узкой и короткой.

Вследствие нехватки авиационного горючего истребительное прикрытие полностью отсутствовало. Поэтому русские могли позволить себе на своих современных бомбардировщиках и штурмовиках целый день летать над нашими позициями на бреющем полете, демонстрируя умение своих эскадрилий летать в строю. Целью постоянных русских бомбардировок была железнодорожная станция Гумрак, которая благодаря своему расположению оставалась главными входными воротами в наш внутренний сектор обороны. Кроме того, там находился единственный оставшийся в котле полевой госпиталь. Несмотря на устремившиеся сюда со всех сторон отдельные транспортные средства и целые колонны, благодаря действиям энергичных офицеров каким-то чудом удалось избежать заторов в этом узком месте и особенно на железнодорожном переезде.

Из-за постоянно возраставшего числа отставших солдат, стремившихся попасть во внутреннюю часть кольца окружения к своим дивизиям, постепенно становилась неразрешимой проблема размещения. Строительство новых блиндажей было невозможно, так как для подвоза строительных материалов не было ни лошадей, ни горючего для автомобилей. Пришлось использовать обшивку лучше оборудованных блиндажей для ремонта тех блиндажей и укрытий, которые пострадали при бомбежках. Обрезки досок попадали в печи. На улице царила лютая стужа, по ночам столбик термометра показывал от 20 до 25 градусов мороза. В таких условиях ночевка под открытым небом означала бы неминуемую смерть от замерзания. Впоследствии особенно ужасные в этом отношении условия сложились в полевом госпитале в Гумраке, который был до отказа переполнен ранеными.

До сих пор внутреннее кольцо обороны выдержало все атаки противника. Снова вспыхнула слабая искра надежды. Мы не могли поверить в то, что нас здесь забыли. Все командиры и штабы лихорадочно старались формировать новые подразделения из самых крепких солдат, отбившихся от своих частей, которые уже получили необходимую медицинскую помощь и питание — насколько это позволяли имевшиеся средства. Из-за размещения таких солдат в разных блиндажах это было связано, конечно, с большими трудностями. Хотя из-за стихийного наплыва отставших солдат в непредусмотренных для сбора местах равномерное обеспечение питанием в рамках армии было невыполнимо, но в рамках отдельных подразделений, особенно тех, кто отступал сам, удавалось сохранять определенный порядок. Здесь бойцы получали дружескую поддержку своих товарищей и чувствовали постоянную заботу командиров.

Подполковник Лангкайт собрал всех оставшихся в живых бойцов танкового полка в балке у хутора Сталинградский, чтобы иметь возможность принять участие в последней решающей битве вблизи командного пункта армии. Ему удалось разместить всех своих бойцов в блиндажах и щелях. Вечером 17 января батальону русских удалось вклиниться в немецкие позиции севернее хутора Гончар, однако это вклинение было быстро блокировано. Немецкие транспортные самолеты 17 января не приземлялись, так как, по утверждению командования люфтваффе, которое должно было руководить обеспечением окруженных войск извне, посадка на имевшемся аэродроме Гумрак была невозможна.

20 января фронт придвинулся уже вплотную к хутору Сталинградский, и линия фронта проходила всего лишь в нескольких километрах от него вдоль железнодорожной линии Воропоново — Гумрак. Начальник оперативного отдела 14-й танковой дивизии был прикомандирован в качестве штабного офицера к командиру 9-го зенитного полка полковнику Вольфу. Подразделения боевой группы Зайделя сражались в рядах отступавшей разгромленной 3-й пехотной дивизии (моторизованной). Испытанные бойцы совершали геройские поступки, которые могли, однако, только замедлить общий ход событий, но были не в состоянии коренным образом изменить их. Так, например, лейтенант Прцыкленк (64-й мотоциклетный батальон) на двух бронетранспортерах с установленными на них короткоствольными танковыми пушками подбил за эти дни в боях западнее Воропонова восемь вражеских танков Т-34! Так же храбро сражались и бойцы дивизионной службы снабжения старших возрастов, которые были совершенно не обучены ведению боя в пешем строю.

22 января после захвата аэродрома Гумрак русские оказались в непосредственной близости от последнего нашего аэродрома у хутора Сталинградский. На его охрану были брошены самые последние резервы из бойцов с легкими ранениями и обморожениями. Однако поскольку при отступлении из-за нехватки горючего и боеприпасов пришлось бросить все тяжелое вооружение, то теперь можно было обороняться только с помощью карабинов, винтовок, автоматов и ручных гранат. В эти дни стало очевидно, что наступил конец битвы за Сталинград.

Чтобы вывезти из котла на самолетах хотя бы некоторых своих людей, необходимых для продолжения войны, командование дивизии уже несколько дней пыталось получить для них разрешение на вылет. И только 19 января удалось получить в штабе армии разрешение на то, что из дивизии кроме раненых — которые при наличии исправных самолетов вывозились постоянно — будет вывезен командир 36-го танкового полка подполковник Лангкайт, далее капитан Вагеманн, который, несмотря на протез ноги, все последние месяцы находился в боевых частях, а также майор Зайдель из штаба дивизии, потерявший на войне руку, и майор медицинской службы доктор Киндерман, у которого было тяжелое заболевание почек.