Идеальная казнь - Алексей Викторович Макеев

– Моя дорогая. – Лев вложил в эту фразу все благодарность к жене. Он знал, что женой сыщика быть сложно. Особенно актрисе. Она часто сама бывала в разъездах, и, может быть, Марии хотелось бы, чтобы муж разделял ее интересы. Прилетал на премьеры, восхищался, дарил больше цветов. Может быть, говорил с ней о любви. Но у нее был он – сыщик из Главка, у которого были свои способы сказать «я тебя люблю». Делом, а не словами. Как и у Марии.

– Позвони, когда поедете обратно, – сказала она.

– Каким-то образом нам нужно успеть съесть все, что приготовила Наталья. Судя по всему, она знала, что воду включат сегодня, еще вчера. Потому что тут солянка, запеченные фаршированные перцы, два вида салатов и еще что-то, что я не понял, но пахнет это вкусно, – отчитался Стас.

Гуров кивнул:

– Маша нарезала и замариновала мясо. И собрала мне сумку. Похоже, наши жены точно знали, когда включат воду, и заранее подготовили нам плацдарм для отдыха, а себе для побега. Думаю, что у них очень большие планы на вечер после кино.

– Спа. У Наташи сестра работает в новом модном спа-салоне. Туда можно на целый день, так что, я думаю, после премьеры они туда. – Машина Крячко выехала из города, и Лев поймал себя на мысли, что улыбается. Да, сегодня был тяжелый день. И покушение, пусть оно и было, прошло как-то слишком легко, и можно было даже сказать, что оно было каким-то… игрушечным? Но все же оно было. Все равно и оно, и дело Кубинца временно остались за чертой города. А на природе они смогут наконец-то все обсудить.

Вокруг постоянно крутилось слишком много свидетелей, и нельзя сказать, чтобы Гуров не доверял Романенко, но если есть подозрение, что в ФСБ утечка, то никто никогда не сможет точно сказать, откуда она.

Участок у Крячко был у самого леса. Все три участка на линии выходили калитками в лес. И Стасов был посередине.

– О… Эта женщина успела первой. – Станислав смог произнести это с таким трагизмом в голосе, что Гуров не выдержал и рассмеялся.

«Этой женщиной» они называли Валерию. Бухгалтера СНТ. Все бы в ней было неплохо: старательная, внимательная, исполнительная. И глупая как пробка. А еще жадная. Именно весной в ней расцветали пышным цветом мания величия, преследования и удивительная одновекторность в плане мышления.

Кроме всего прочего, она была сторонником теории заговоров, но придумала ее сама, на основе смеси репортажей телеканала «Спас» и РЕН ТВ.

Страшный человек, в общем. Основная работа бухгалтера заключалась в том, что она должна была собирать со всех деньги, следить, чтобы каждый участок вовремя оплачивал все жировки и всегда были электричество и вода, а мусор вывозился по расписанию. Она честно все это делала и даже немного больше. По ее инициативе все дорожки были засыпаны гравием, канавки содержались в чистоте, даже лавка-магазин приезжала строго по расписанию и не оставляла после себя мусора. На самом деле, одна женщина проделывала огромную работу, и жители СНТ даже не подозревали, что может быть как-то по-другому, что где-то не стоит шлагбаум на въезде, что где-то не вывозится мусор, а зимой не чистится снег и дорогу к своей калитке нужно сначала откопать. Но ко всем этим добродетелям добавлялись удивительнейшие тараканы в голове.

– Самое главное, не спорь сейчас с ней. Ты же помнишь, что, пока у нее в голове не выкипят макарошки, она не успокоится, – тихо сказал Гуров и усмехнулся.

Это тоже было одной из особенностей «этой женщины». Внутри ее головы постоянно варились страсти. Как те самые «макарошки» в кастрюльке. И им нужно было обязательно дать довариться. То есть дослушать. Иначе происходила катастрофа.

– И ведь не глупая баба. И не дура. И не злая, но что же с ней так тяжело-то, а? – вздохнул Стас, возвращаясь на участок. За это время Гуров успел припарковать машину друга и вытащить часть сумок, поставив их на крыльцо.

– И что ей нужно было?

– Ерунда. Оплатить взносы, которые повысились. Вернее, они должны были повыситься. Но, с точки зрения, Валерии фраза «за следующий месяц мы будем платить на две тысячи больше», оказывается, значит, что платить больше мы будем прямо сейчас. И она буквально бежала мне навстречу, нашей машине, чтобы сообщить это.

– А как она узнала? – заинтересовался Гуров. – Ее дом же с другой стороны.

Стас пожал плечами:

– Видимо, информация передается по воздуху.

Лев заметил, что неугомонная бухгалтер как раз пробегала мимо них за следующей жертвой: когда в СНТ включили воду, то практические все, кто смог, приехали. Он решил спросить:

– Дорогая вы наша, а как же вы узнали, что прибудем?

– Так у меня камеры со шлагбаума выведены в телефон, – отозвалась женщина и гордо показала смартфон. – Очень удобно.

– Какой кошмар, – искренне сказал Станислав. – Теперь нам нигде не будет покоя, Лева. Нам пора делать шапочки из фольги. За нами следят буквально везде, теперь можно даже с телефона.

– Да…

Лев задумался, пожевывая травинку. Он крутил эти мысли все время, пока они разбирали и проверяли водопровод, пока разжигали печь и уже в ночной тишине разогревали в печи все блюда, которые приготовила жена Стаса. Есть что-то удивительное в живом огне. Он ластится к рукам, греет и обжигает, а самое главное, когда смотришь на него, с одной стороны, можно полностью освободить голову, а с другой стороны, найти правильное решение, которое давно не мог найти. Или просто побыть наедине с собственными мыслями. Давно Лев не успевал сделать этого.

– Я думаю, что подруга нашего Кубинца поставила камеры у него в квартире. И видела, что мы нашли там другой ноутбук. ФСБ проверяла квартиру на микрокамеры?

– Нет, – сказал Стас. – При мне Романенко как раз распекал кого-то из своих подчиненных, что они не проверили на прослушку и камеры. Очень странно ведет себя ФСБ в этом деле. Иван радостно скинул убийство на нас и сам целыми днями занимается какими-то своими делами. Мне показалось, что он побаивается говорить у себя в кабинете. И в нашем тоже. Но его проверили на все виды жучков.

Мужчины сидели на ступеньках крыльца, и в них вряд ли можно было бы опознать сыщиков Главка. Немного копченные от дыма, в старой одежде, растрепанные, но удивительно гармоничные и счастливые в этот момент. Быть в этой минуте означало, что, с одной стороны, можно спокойно обсудить дело, а с другой стороны, это дело их тут еще