Наша личная война - Лев Пучков

* * *

Родилась я в Грозном в 1970 году. Как видите, я совсем не старая, это страдания сделали меня такой суровой и выглядящей гораздо старше своего возраста. Отец – горный инженер, местный. Мать – упадете… русская! Москвичка, попала в Грозный после окончания столичного педагогического вуза по распределению.

Говорят, любовь у них была – как в кино. Жили хорошо, росла я в полном достатке, ни в чем не испытывая нужды. Больше детей у родителей не было, как ни старались. Отец все хотел сына-наследника, но что-то там у них не получалось. Поэтому вся родительская любовь, предназначенная неродившимся детям (многодетная семья – эталон для каждого нормального горца), досталась мне одной.

Следуя традициям по материнской линии (отец не препятствовал), я, повзрослев, поступила в МГУ на педфак. Жила у деда с бабкой – родителей матери, училась хорошо. Все принимали меня за свою, никто не тыкал мне, что я нацменка, во многом, думаю, благодаря внешности. Я рыжеволосая, зеленоглазая, белокожая и слегка веснушчатая. Мамина дочка, одним словом. Но в душе я оставалась чеченкой. У нас гены и принадлежность к нации передаются по отцу, в отличие от хитрых евреев, которые определяют национальность по матери.

Закончив университет, я вернулась домой и стала преподавать русский и литературу. Тогда же, в девяносто втором, вышла замуж – и тоже по большой любви. Семейная традиция.

Ах, что за парень был мой Султан! Не подумайте, что хвастаюсь, можете спросить тех, кто его знал. Красавец под два метра, спортсмен, умница, из семьи потомственной технической интеллигенции. Отец, естественно, редактировал мои знакомства и не позволил бы встречаться с кем попало. Но Султан всех покорил, даже моего сурового отца…

Свадьбу играли всем районом. Самые влиятельные люди у нас в гостях были. Мой Султан уже тогда был главным инженером нефтекомбината, большой человек по здешним меркам.

Дом у нас был – полная чаша. Муж носил меня на руках, я любила его безумно. Разве можно такого не любить? Таких Аллах посылает на землю раз в десять лет, чтобы правоверные не забывали, что такое красота и добродетель.

Ровно через девять месяцев после свадьбы, в начале зимы девяносто третьего, я родила нашего первенца. Рожала, по постановлению семейного совета, в Москве. У нас при кажущемся тогдашнем благополучии медицина здорово хромала. Деды – родители матери, не последние люди в столице, без труда устроили меня в лучшую частную клинику. Султан, забросив все дела, в это время был со мной и все организовал по высшему разряду, там каждому дали сверх нормы, даже последней уборщице, по-моему!

Сын получился – красавчик, только очень уж крупный. Богатырь, в папу. Султан торчал под окнами клиники, страшно переживал. Когда все кончилось – это было ночью, его не пускали, – залез по водосточной трубе в окно третьего этажа. Настоящий абрек. Сунул уставшей докторше деньги, пристал – как там? Докторша сказала, как было: мальчик крупный, роды были тяжелые, дивчина ваша крайне слаба, много крови вышло, нельзя к ней… Настоял все-таки. Пустили его на три минуты. Он гладил меня по голове, целовал мои бледные руки и плакал. Просил прощения за то, что он такой большой. Думал, наверное, что я могла умереть. Один раз я видела, как мой гордый мужчина плачет, больше никогда в жизни такого не было…

Потом мы вернулись домой и продолжали жить как будто в розовом тумане, всецело предаваясь переполнявшему нас счастью. Да, сына назвали Русланом. Это чтобы угодить родственникам с обеих сторон. Для чеченцев это довольно распространенное имя, можно сказать, что каждого пятого мальчишку у нас называют Русланом. Русским это имя также приятно ласкает слух – одно из лучших произведений великого русского поэта называется «Руслан и Людмила».

Мальчишка был на удивление здоровым и рос как на дрожжах. Настоящий богатырь! Родственники в нем души не чаяли, все его баловали и тетешкали.

А я спустя два месяца снова была беременна… Мы вообще планировали сделать перерыв в год, но мой мужчина просто не мог жить без меня. Не было такой ночи, чтобы он не согревал меня в жарком пламени своей неугасимой страсти. А я была хороша… Ох, как же я была хороша! Согретая великой любовью своего мужчины, я распустилась, как цветок, превратилась из хорошенькой девчушки в прекрасную женщину. Мужчины дружно оборачивались при виде меня и украдкой вздыхали. Украдкой – потому что знали, чья жена и что с ними будет, если богатырь Султан услышит эти вздохи. Я была… Да ладно, что там напрасно тратить слова: я просто была счастлива. Я купалась в счастье, не ходила, а плавала в нем и была уверена, что так будет продолжаться всегда…

В конце октября девяносто четвертого Султан опять отвез меня в Москву. Сдал с рук на руки дедам, а сам вернулся в Грозный. Там было неспокойно, могли вот-вот произойти перемены и дела требовали его присутствия.

В этот раз я родила на удивление легко. Как будто первые роды были тренировкой: поднатужилась, разбежалась, легко прыгнула… И выдала миру нового мужчину. Чуть меньше, чем первый, но тоже богатырь, здоровенький такой мальчишка. Вскоре приехал Султан, привез маленького Руслана и велел нам пока оставаться у дедов.

– У нас там сейчас небезопасно. Кое-что затевается… Немного переждем, скоро все это должно закончиться. Как только все утрясется, я сразу приеду, заберу вас…

Вы уже знаете – э т о не закончилось. Не утряслось. И мой мужчина больше не приехал за мной. Он впервые в жизни нарушил свое обещание. Виной тому была единственная причина, которая освобождает настоящего мужчину от ответственности за то, что не сдержал слово…

До середины января время тянулось мучительно медленно. Султан звонил каждый вечер, спрашивал, как я, как дети, говорил, что у него все нормально. По телевизору показывали страшные репортажи, непонятно было, как такое могло происходить в нашей цивилизованной стране, в конце двадцатого века. Разговаривая по телефону с Султаном, я умоляла его все бросить и приехать к нам. Он успокаивал меня, говорил, что у него важные дела и все бросить никак не получается. Какие дела, когда там такое творится?

В канун старого Нового года он впервые не позвонил вечером. Я всю ночь не спала, переживала. Деды успокаивали: ничего, мол, завтра позвонит, он не обязан каждый день отчитываться перед тобой!

Назавтра опять звонка не было. Я сама села за телефон, начала названивать: домой, матери с отцом, родителям мужа… Ответом мне было молчание. Я сто раз перезвонила по всем адресам, которые были в записной книжке! Никто не откликался. Такое впечатление было, что я пытаюсь дозвониться в какое-то другое измерение…

На следующий день пришла в гости подруга бабки, понимающая в вопросах связи, и убила меня наповал. Она безапелляционно заявила, что Султан мне, между нами говоря, звонить не мог! Там, дескать, война идет, свои ретрансляторы разрушены, а через соседние нельзя, потому что наши военные все подряд там «глушат». В общем, обычная сотовая связь не работает, а вся проводная, что осталась целой, под контролем спецслужб. А звонить оттуда могут только полевые командиры боевиков, потому что у них есть специальная спутниковая связь. Развернул антенну на крыше машины, быстро переговорил и поехал себе дальше воевать. Вот так. Твой же Султан не командир? Нет, не командир…