Странник между мирами - Йен Макдональд

Он в иной вселенной…

По центру изогнутого зала наподобие спинного хребта тянулся ряд билетных касс и грузовых люков, куда носильщики спускали багаж. Толпа была слишком занята своими делами, чтобы долго рассматривать странного мальчишку. Но стоит кому-нибудь вскрикнуть или какому-нибудь малышу показать пальцем, и все изменится. Выше голову. Идти ровным шагом, как будто так и надо. Наружная стена увешана плакатами с рекламой гостиниц, банков и курортных местечек. С потолка через равные промежутки свисают стеклянные видеоэкраны размером с легковой автомобиль, помеченные «Прибытие» и «Отправление». Видимо, тут какой-то вокзал или порт. Аэропорт? Озабоченные пассажиры тащили сумки, мешки и кожаные чемоданы. Эверетт глянул в сторону панорамного окна и замер. От потрясения закружилась голова. Колотье в боку было забыто. К середине выпуклого окна крепилась труба из стекла и металла, метров двадцать длиной, а к концу трубы был пришвартован огромный дирижабль. Его-то Эверетт и видел раньше через портал. Конусообразный нос украшал стилизованный герб с изображениями щитов, львов и единорогов, а ниже виднелась надпись: «Британская заморская служба воздушных сообщений» — и название корабля: «Сэр Бедивер». Под надписями тянулся длинный ряд иллюминаторов. Эверетт от волнения перестал дышать. За стеклом расхаживали люди в форменных фуражках, проверяя состояние механизмов. На Эверетта упала тень. Он задрал голову. Над ним на высоту сотни футов возносилась цилиндрическая конструкция, состоящая из металлических ферм, кабелей, труб и лифтовых шахт. Наверху от цилиндра под углом в сорок пять градусов отходили четыре спицы. От одной только что отвалил дирижабль. Мостик еще не до конца втянулся на место, так же как и трубы, с которых на стеклянную крышу зала шлепались капли воды. Дирижабль в форме приплюснутой торпеды выглядел куда более изящным и обтекаемым, чем пухлые сардельки, виденные Эвереттом в программе «Дискавери». Двухсотметровый воздушный корабль невероятно легко маневривровал с помощью пропеллеров. Когда он повернулся боком, Эверетт увидел вдоль всего борта ряды иллюминаторов. Оттуда выглядывали люди, махали кому-то внизу. Ниже окон шла надпись большущими буквами: «Дойче Кайзерлих Люфтсервис». Дрогнул руль, завертелись лопасти пропеллеров, дирижабль величественно двинулся прочь и пропал из виду.

Эверетт, как зачарованный, протолкался через толпу к выпуклому окну. Когда посмотрел вниз, то чуть не упал — так закружилась голова. Он находился высоко в воздухе — очень высоко. Настолько же ниже него, насколько он сам был ниже верхних доков, располагались еще четыре спицы-причала, а от них до земли расстояния еще столько же. Дирижабли тыкались в причалы, как поросята в сосцы свиноматки. Эверетт подсчитал общую высоту башни: шестьсот метров. Даже на промежуточном уровне он находился выше любого здания в Лондоне. В его родном Лондоне. Снова закружилась голова. Может быть, это последствия перемещения через портал Гейзенберга? Причем не физические даже, а философского порядка. Просто наступает момент, когда что-то тебе подсказывает: ты сейчас так далеко от дома, как никто до тебя за всю историю человечества.

Эверетт окинул взглядом незнакомый Лондон. Ангелы и кирпичные стены, шпили и купола, святые, львы, греческие боги и карнизы творений Кристофера Рена и церкви Николаса Хоксмура — сплошь портлендский камень и фигуры ангелов, что смотрят на людское мельтешение внизу, кутаясь в свои крылья. Суровые утесы электростанций Баттерси и Бэнксайда и даже грозный ликом Университетский колледж — Эверетту всегда представлялось, как Бэтмен слетает с его верхушки. Барочный Готэм — вот архитектура британской столицы на Земле-3. Между куполами и глухими кирпичными монолитами протянулись электрические кабели. На крышах возвышались уродливые столбы-опоры; весь город накрыла паутина проводов. Среди старинных зданий петляла надземная железная дорога, блестели стеклянными кровлями крупные вокзалы. Парков было вроде больше, чем помнил Эверетт, хотя они тоже оказались вдоль и поперек изрезаны линиями надземки. Судя по приметным зданиям, Эверетт сейчас находился примерно в районе Сэдлерз-уэллс. Отсюда открывался обзор до пятидесяти километров. И тут Эверетт ахнул, наткнувшись взглядом на стену, которая тянулась в обе стороны, насколько хватал глаз. Стена горела — над нею по всей длине поднимались клубы дыма или пара. Эверетт подался вперед, упираясь ладонями в стекло. Нет, не стена — дымовые трубы. Целые километры труб и градирен извергают в атмосферу дым и пар. Наверняка они замыкаются в кольцо, охватывающее весь Лондон.

Из общего гула спешащих на свои рейсы пассажиров выделились громкие голоса. Какая-то суматоха в толпе за излучиной коридора — там, откуда он пришел. Это могло означать только одно. Эверетт, как дурак, слишком долго любовался видами. Бежать! Нет, одернул он себя. Идти спокойным шагом. Вон там — лифты. Одни идут вверх, другие вниз. Только что выгрузились три битком набитых лифта, а кабина, идущая вниз, как нарочно, застряла на верхнем этаже. Ну Давай, давай же!

Дзинь! Ромбик на панели вызова вспыхнул зеленым. Дверцы открылись. Эверетт, извиняясь направо и налево, втиснулся внутрь. Сквозь щель меж закрывающимися дверцами он увидел Шарлотту Вильерс — та пробивалась через толпу, воинственно наклонив голову. Перед ней, расчищая дорогу, шли клином люди в темно-синей форме и в белых шлемах вроде тех, какие носят пожарные. Полицейских сразу узнаешь в любой вселенной. Взгляд Шарлотты Вильерс упал на Эверетта в ту самую секунду, когда закрылись двери. Лифт пошел вниз с такой скоростью, что Эверетту показалось, его желудок ухнул куда-то в пропасть. Прыжок через портал и то было перенести легче. Дзинь! Второй ярус: внутренние рейсы. Дзинь! Первый ярус и выход в город. Поток пассажиров двигался к выходу, где ждали встречающие. Родственники радостно махали руками над головой, люди в деловых костюмах держали плакатики с именами. И вот засада — между толпой встречающих и внешним миром маячили еще люди в темно-синем и в белых шлемах. Они всматривались в лица проходящих мимо, сверяя их с листками бумаги. И поток пассажиров нес Эверетта прямо к ним.

Эверетт шмыгнул в сторону. Вокруг метались носильщики на электротележках, нагруженных багажом. Эверетт проскочил в уборную, закрылся в кабинке и стал продумывать план дальнейших действий. В уборной хорошо думается. Наверное, потому, что ты здесь один и никто не отвлекает. Эверетт перебрал вещи в рюкзаке — все, что покидал туда утром в спешке, когда его осенила блестящая идея отправиться через портал на поиски отца. Пока семейство Спинетти шумно собиралось в школу и на работу, Эверетт потихоньку стащил разные полезные вещи, какие могут понадобиться человеку в чужой вселенной. Штепсели, переходники, изолента. Карандаши и бумага. Ножик-вилка-ложка. Сетевой тестер и многофункциональная отвертка Рюнова папы. Зажигалка. Спички. Таблетки от головной боли. Фонарик и запасные батарейки к нему. Когда Эверетт вытащил из бокового кармашка два кольца, — венчальное и обручальное, — вновь кольнуло чувство вины. Было бы время, он сбегал бы домой и попросил у мамы кольца. Она постоянно грозилась их выбросить — провести торжественный прощальный ритуал или просто отправить по почте в скупку, по телевизору часто показывают объявления: «Мы покупаем золото». А миссис Спинетти, собираясь готовить, снимала оба кольца и вешала их на специальную фарфоровую подставку в виде деревца, около раковины в кухне. Подходи и бери, кто хочет. Поначалу совесть Эверетта не мучила — слишком много всякого другого занимало голову и сердце. А сейчас он разглядывал эти колечки на своей ладони и умирал от раскаяния, представляя, как миссис Спинетти ищет их на подставке, не находит, переворачивает вверх дном весь дом, сердится и плачет, и как ее терзает ужасное ощущение потери. Пара колец тревожила Эверетта куда больше, чем то, что он застрял совсем один в чужой опасной вселенной.