Влюбись в меня заново - Катя Саммер

- Ты просила быть рядом? Стараюсь соответствовать.

- В смысле?

- Я не обещал играть честно.

Алена вздрагивает от последних слов. Чувствую, что ляпнул лишнее. Но пока не пойму, что именно.

- Значит, это все же игра?

Да ну что за…

- Не цепляйся за слова.

- А за что цепляться? За обман? Я достаточно услышала.

Зараза выскакивает в коридор, обувается в ботинки и нервно дергает змейку на сумке.

- Ты услышала то, что хотела услышать. Додумала, как тебе удобнее все представить, отыскала повод сбежать. Потому что ты трусиха! – кричу я, психую. - Боишься признать. Боишься повторить. Всего боишься. Так ты никогда ничего не добьешься!

- Да и пофиг! – горланит Аля в ответ, накидывает куртку и стартует с сумкой на выход.

Я подаюсь за ней, но та толкает меня. Изо всех сил.

Мешкаю пару секунду, но вскоре топлю вниз по лестнице.

- Не смей даже прикасаться! – заявляет в пролете между этажами.

Волосы на затылке дыбом становятся от ее тона. Прямого, грозного, отчаянного.

Убираю руку и отпускаю мелкую. Но долго смотрю ей вслед. Возвращаюсь домой и с ходу бью стену кулаком. Задеваю вазу, которую мама дарила. Плевать, все равно не нравилась никогда.

Следом за вазой на пол летят несколько тарелок и всякая мелочь. Сажусь в угол. На кухне. В окружении разбитой посуды. Осознание, какой я идиот, накатывает быстро и остро.

И на хрена я все это сделал? Ведь знаю же, что с Аленой нужно только честно. Иначе никак. Она и раньше мои слова делила на десять, а теперь? Я же не докажу ей, что это только ради нас. Что чем быстрее она переживет все заново и отпустит ситуацию, тем быстрее избавится от страхов.

Второй шанс псу под хвост. И я уже догадываюсь, что другого не будет.

Пздц.

Хер его, сколько времени проходит, пока я плаваю в жалости и ненависти к собственной персоне. Но когда слышу, как открывается дверь, хмурюсь. Я ее не закрыл? Это первая мысль. Вторая подрывает на ноги и толкает в коридор.

Мелкая тайфуном налетает на меня. Роняет сумку на пол. Глаза в глаза, и я на хрен тону в этом адском синем пламени. Она зла, пылает гневом и так отчаянно впивается пальцами в мои плечи. И снова толкает. А затем бросает что-то. Смотрю под ноги. Упаковка «Contex».

Сука, хочется заржать.

- Это я так намекаю, что ты гон…

На импульсе подскакиваю к мелкой и затыкаю ей рот. Нечего ей матом ругаться. Я итак все понял. Тугодум, да. Еще и творю вперед оценки действий. Прошу прощения языком. А она наказывает. Эта борьба, как прыжок с обрыва. Отдаюсь ему. И выдержит ли страховка… Да хер знает.

- Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу, - задыхается и шипит мне в губы между поцелуями.

Я останавливаюсь и смотрю Алене в глаза. Трусь носом о ее нос.

- Нет, малыш, - не узнаю собственный голос, - это зовется по-другому.

Меня не обманешь, потому что чувствую то же самое.

Мари Краймбрери «Одинокий тип»

Аля

Вжимаюсь телом, сплетаю руки у Марата на шее. Зарываюсь пальцами в волосы и путаю их. Отпускаю себя.

Уже не сбежать, знаю. Но теперь понимаю, что это не сиюминутный порыв. Я ведь за полчаса прошла все стадии гнева и принятия. Я же собралась послать Олейника и стереть из памяти. А потом оказалась вдруг у его подъезда, на его этаже и в квартире.

Это заклятие какое-то.

Мы сталкиваемся языками, воюем. Все еще злюсь на Марата за глупость, за вранье. Но оторваться от него уже не выходит. Разве что с кожей, а я жить хочу.

Заваливаемся вдвоем на кровать и почему-то смеемся. Мне щекотно от цепких пальцев под футболкой. Его забавляет любое мое движение. Улыбается широко и кусает плечо.

Но все становится серьезнее, когда Марат тянет мою майку вверх и прохладный воздух оставляет мурашки на голой коже. Я против воли сжимаюсь и торможу его руки, что готовы избавить меня от лифчика.

- В чем дело? – моментально напрягается Марат и хмурит брови. – Мне остановиться? Аль?

Он ставит руки по обе стороны от меня, нависает сверху. Тяжело дышит и сдерживает себя, а я мотаю головой.

- Я найду тебя и, как сказала Роза, откручу яйца, если ты все-таки бросишь…

Не договариваю, он закрывает мой рот ладонью. Складка на лбу над широкими бровями говорит сама за себя.

Мне больно допускать даже мысль, что все может повториться. Но я уже не та наивная Аля, что верит в единорогов. Я сознательно иду вперед и хочу, чтобы меня слышали. Чтобы Марат понимал, что делает.

И мне чертовски страшно. Но едва он убирает руку, договариваю.

- Если ты бросишь меня утром.

Боюсь услышать ответ. Боюсь, что Марат задумается и решит не связываться со мной. Не такой ценой.

Но он целует кончик моего носа и проникновенно шепчет то, что я и не мечтала услышать.

- Не могу представить подобный исход. Но обещаю, что самолично отрежу себе яйца и подарю их тебе в коробке с праздничным бантом, если что-то сделаю не так.

Черт! С ума сводит полутонами.

Отпихиваю его от себя, улыбаюсь. Какой же красивый! Приподнимаюсь на локтях, чтобы рассмотреть в тусклом свете.

Сейчас все по-другому. Не так, как в первый раз. Мы никуда не спешим, меньше стесняемся. И пусть страх не ушел, но теперь я знаю, что не нужно прятать слова и взгляды.

Любуюсь тем, как перекатываются мышцы на его руках. Как выделяются рельефы на подтянутом животе, пока он расстегивает ремень. Очень медленно. Рот наполняется слюной.

- Ты меня соблазняешь? – хриплым голосом спрашиваю я.

- Получается?

Опять смеемся. Это вообще нормально столько ржать?

С трудом сглатываю, когда Марат спускает штаны. Вижу твердый член под белыми боксерами с кричащим названием фирмы. Член может быть красивым? Потому что мне кажется, он такой.

Не могу оторвать взгляд. Марат медлит.

- Ален, посмотри на меня, - произносит твердо. – Мне нужно твое «да». Потому что я не смогу остановиться, если коснусь тебя.

Невозможный. Красивый. Такой, о котором мечтала. И даже больше. Как я могу сказать ему «нет»? Я хочу, хочу согласиться. Только язык плохо слушается.

- Заканчивай стриптиз, - бормочу под нос, - и иди ко мне.

Пытаюсь дернуть его за руку, но не выходит. Стоит как Китайская стена.

- Алена.

- Да! - выдаю вроде бы резко, но голос ломается.