Четвертый принц - Екатерина Бакулина

Если подумать, все это вопросы о рыцарях на турнире, о старых земельных спорах упрямых дядюшек… если знать подробности, можно понять, кто из дядюшек на чьей стороне, много пограничных земель, и тот же Фридрих, король Марны… и Гийом Рыжий… Для тех, кто понимает нюансы, несложно сделать выводы о положении дел, и том, что готовится.

Рейнардо отвечал так уклончиво, и вроде бы отвечал, но совсем не то, что принцесса хотела услышать.

В какой-то момент она вцепилась в его руку с яростью, надавила. Хена видела, как у Рейнардо побелели губы, он вытянулся, зубы сжал. И все же, он молча смотрел Самун в глаза, она на него. И непонятно, чем бы это кончилось, если б не Керуш. «А давайте покатаемся у реки!» – воскликнул молодой принц почти испуганно. Самун отпустила. Но отступать не собиралась, это отлично видно по глазам.

Вечером Хена не выдержала, когда они остались одни.

– Покажи руки, – потребовала она.

Рейнардо насупился, попытался даже руки за спину спрятать, но вовремя одумался и не стал.

– Зачем? – сказал он. – Да, им снова нужна была моя кровь. Но ты не бойся.

– Я не боюсь. Покажи руки, – сказала Хена.

– Нет, – сказал он, отступил на шаг.

– Вот только не надо от меня бегать! Что ты как маленький? Наро, я должна понимать.

– Тут нечего понимать, – сказал он. И отступил снова.

Но ведь Хена быстрее. Она шагнула вперед и схватила его за руки прежде, чем Рейнардо успел увернуться. Он дернулся было, но она держала крепко.

– Отпусти! – попытался он, зло и отчаянно. – Это не твое дело.

– Мое, – сказала она. – Пока мы здесь, мы с тобой связаны. А будешь дергаться, дам в морду!

Она злилась тоже, и даже сама не понимала, что так сильно заводило ее. Что ему скрывать? Какого шушака эти игры с ней? Держа одной рукой за запястье, второй закатала рукав.

Да, ожидала увидеть свежий порез на руке. Может быть два. Но если просто пытались сцедить кровь… Под сорочкой рука была замотана повязкой, кое-где проступали алые пятна. От одного пореза не станешь так… Она размотала. Рейнардо стоял, больше не сопротивлялся, решил, наверно, что поздно убегать.

Когда повязку сняла, у нее у самой дрогнули руки. Порезов на руке было пять, но главное даже не это. Несколько красных полос – ожогов, раскаленным железом прикладывали… от души…

– Наро… – растерянно шепнула она, отпустила.

– Посмотрела? – буркнул он, принялся заматывать обратно.

– Почему?

– Потому что то, чем поили тебя, на меня не действует, – сказал он. – Это известное средство, к нему хорошо вырабатывается иммунитет, если хочешь быть готов заранее. А они много чего хотят знать.

– И ты сказал им?

Рейнардо поджал губы, шумно втянул носом воздух.

– Пока нет. Но не думаю, что меня хватит надолго.

Стоял и совершенно спокойно смотрел на нее. Хена поняла, что у нее у самой дрожат руки и ноет сердце. Так нельзя…

– Они не могут так с тобой. Ты же принц… они… – поняла, что ком подступает к горлу. – Наро, но… – и слов нет. Вздохнула. – Подожди, у меня мазь есть хорошая, я сейчас намажу.

– От дяди Эстебано? – сказал он, криво ухмыльнулся.

Хену аж передернуло. Так они знали, что это будет. И все равно послали его. Рейнардо знал. Хена выругалась, грязно и витиевато. Но сделать больше ничего не могла.

Нашла заживляющую мазь в своих вещах, намазала ожоги. Рейнардо только тихо шипел сквозь зубы, не сопротивлялся.

Надо что-то делать. Срочно. Так ведь нельзя… Тянуть нельзя.

И даже сейчас, наверно, нельзя рассказать про записку, вдруг кто-то подслушивает их. Слишком опасно. Возможно, эта записка и тот парень на конюшне – их единственный шанс. Нужно найти повод поскорее встретиться с ним снова. Такой, чтоб не выдать…

– А мы не можем покататься верхом снова? Только вдвоем? – осторожно сказала она. – Мне как-то не по себе сидеть тут в четырех стенах.

Рейнардо склонил голову на бок, глядя на нее. Он поймет? Нет? Не важно. Им стоит прогуляться вдвоем, чтобы поговорить без лишних ушей за стенами.

– Возможно, нас отпустят с охраной, – сказал он. – Я завтра поговорю.

Скорей бы.

Возможно, времени у них совсем нет.

– Ты пришла?

Парень широко ухмылялся, глядя на нее.

– Нужно почистить лошадь для Рейнардо, – сказала Хена.

– Конечно, нужно, – согласился парень. – Пойдем, я все покажу.

Махнул ей рукой. И каждый из них говорит на своем языке.

Привел, протянул ей щетки и скребки, показал, где седло для принца. Хена начала чистить, поглядывая на него.

– Тебе не одиноко здесь? Так далеко от дома… – спросил парень, стоя рядом, небрежно прислонившись плечом к столбу. – Их высочества, наверняка, заняты своими делами. А ты?

– Я плохо понимаю кетхарский, – пожала плечами Хена, она еще не решила, можно ли этому человеку доверять.

Парень усмехнулся, какое-то время стоял, наблюдая за ее работой. Потом шагнул ближе.

– Ты скучаешь одна? – повторил он.

– Что? – Хена глянула через плечо. Парень разглядывал ее очень внимательно, и очень спокойно, по-деловому.

– Скучаешь, детка? – на ломаном тартахенском повторил он, акцент дикий.

– Еще чего, – фыркнула она.

Он шагнул к ней, почти касаясь грудью ее спины, склонившись к ее уху.

– Не дергайся, я отдам тебе нож. На нас смотрят, – по-тартахенски, уже без намека на акцент, чисто и легко.

Хорошо. Дергаться Хена не будет, она ведь сама пришла. Больше ей помощи ждать неоткуда. Нож пригодится, особенно если такой, о каком она думает. Не дергаться… Хорошо. Парень развернул ее к себе, обнимая ладонями за талию, теперь она чувствовала его дыхание на своем лбу… он на полголовы выше.

– Дикая кошечка, – ухмыльнулся, говоря это громко, по-кетхарски. Одной ладонью прижимал ее к себе, другой провел по волосам, чуть прищурившись. – У меня нож за поясом, возьми, спрячь у себя, – совсем тихо, по-тартахенски, ей на ухо. – И пока не свети, не таскай с собой. Деньги отдашь потом. Два хороших меча лежат здесь под тюками сена, будем выходить, я покажу, но ты не трогай, просто знай. Еще два спрятаны в тайном проходе под стеной. Туда попасть – от круглой башни с гербом, слева за кустами поднять кусок дерна, и вниз. Все, остальное потом. Теперь можешь драться.

И хмыкнул так довольно, насмешка в глазах, словно его это забавляло. Пока он говорил, Хена успела нащупать и вытащить нож, спрятать у себя.

– У тебя нежные пальчики, – довольно шепнул он.