Эдгар Аллан По и Лондонский Монстр - Карен Ли Стрит

– Как вы думаете, на каком этаже они жили? – спросил я.

Дюпен не удостоил меня ответом. Вместо этого он резко повернулся на каблуках и отправился обратно в сторону Джермин-стрит. Ароматный дым его пенковой трубки стелился за ним, словно шлейф. Пока мы шли мимо лавок с дорогой одеждой и по задворкам «Фортнума и Мэйсона», я представлял себе Элизабет и Генри Арнольдов, проходящих мимо этих же заведений.

Следующей нашей целью – номер девяносто три по Джермин-стрит – оказалась многолюдная сырная лавка.

– Прочтя остальные письма, вы увидите, что Арнольды жили также на Джермин-стрит, девяносто три и Джермин-стрит, двадцать два. Я полагаю, что в том и другом случае они занимали квартиру на верхнем этаже.

С этими словами Дюпен последовал дальше по Джермин-стрит, предоставив мне поспешать за ним. Я начал уже глубоко сожалеть, что отдал письма Дюпену, не прочтя их внимательно сам. Теперь он знал о моих бабушке с дедом больше, чем я сам – он знал секреты, в которые я посвятил его по собственной воле. Мы задержались у номера двадцать два по Джермин-стрит – внушительного белого здания, где помещалась торговля тканями, над которой было еще четыре этажа – каждый с двойными окнами, становящимися все меньше и меньше от этажа к этажу. У меня не было сомнений, что Элизабет и Генри Арнольды жили какое-то время на верхнем этаже с неказистым видом наружу.

Пока Дюпен вел меня через Хеймаркет и по Ковентри-стрит, я пытался в точности вспомнить прочитанное, но без особого успеха. Мы проследовали по Лестер-сквер мимо величественной конной статуи Георга I и свернули на Лестер-стрит, застроенную одноэтажными лавками. Здесь Дюпен вновь остановился и принялся молча изучать окрестности.

– Это место нападения? – спросил я.

Дюпен едва кивнул, не отвлекаясь от раздумий. Чтобы прогнать досаду, я какое-то время смотрел на двух юных акробатов, которые расхаживали на руках и, ассистируя друг другу, крутили сальто. Скорее всего, эти оборванные дети никогда не видели, как выглядит школа изнутри, но выучились зарабатывать себе ужин с помощью уличных трюков. Дюпен не обратил внимания на их ужимки, и мы пошли в сторону Чаринг-Кросс, двигаясь на север гораздо медленнее прежнего.

Когда мы снова остановились, он достал часы, проверил время и спрятал их обратно в жилетный карман.

– Могу я спросить, что вы пытаетесь измерить?

– Расстояние, которое леди может пройти вечером одна, – загадочно ответил он.

Дюпен повернулся ко мне. Стекла его зеленых очков зловеще блеснули.

– Мы еще не обсудили то, что случилось прошлым вечером, – добавил он.

– Не обсудили, – признал я, от всей души желая вовсе не возвращаться к этой теме.

– Но мы должны сделать это. Зачем вы погнались за тем стариком? Вы встречали его раньше? Или вы выпили перед нашей встречей в кофейне?

Я почувствовал необходимость решительного отпора, но понимал, сколь странно выглядели со стороны мои вчерашние действия.

– Я был совершенно трезв. Старик напомнил мне кого-то, вот и все, что я могу сказать.

– Кого-то, на кого вы злы? Может быть, вашего деда?

– Я никогда не видел своего деда, – возразил я, чувствуя, что Дюпен изучает меня из-за зеленых стекол, ожидая продолжения. – Он не поехал в Америку с бабушкой. Если он еще жив, возможно, он все еще в Лондоне.

Дюпен быстро обдумал это.

– Из объявления о побеге мы знаем, что сейчас ему должно быть семьдесят девять. Тот бродяга, которого вы преследовали, выглядит примерно на эти годы, но двигался он гораздо быстрее, чем возможно в столь почтенном возрасте.

– Верно.

Внезапно Дюпен отвернулся от меня и без единого слова пошел по Чаринг-Кросс-роуд. Когда она перешла в Тоттенхэм-Корт-роуд, уличное движение стало значительно оживленнее, а мостовая – гораздо грязнее, но это не нарушило задумчивости Дюпена. Он повернул налево на Перси-стрит, потом направо на Шарлот-стрит. Он замедлял шаг, пока не оказался возле узкого здания. Здесь он опять достал из кармана часы, проверил время, и – в который уж раз – принялся тщательно набивать трубку и изучать здание. В конце концов он обратился ко мне:

– Очень хорошо. Не вернуться ли нам в гостиницу выпить кофе?

На самом деле это не был вопрос. Разочарованный и не на шутку обиженный, я невольно кивнул. Мы развернулись и направились обратно к «Аристократической гостинице Брауна».

* * *

Горничная оставила поднос с кофе на восьмиугольном мраморном столике и поспешила выйти из номера. Вид Дюпена явно пугал ее, как это часто бывало с противоположным полом. Он разлил кофе, потом снял зеленые очки, дающие ему возможность незаметно изучать оппонента. Я удивился своим мыслям. Оппонента? На самом деле я имел в виду компаньона! Пока я пил кофе, Дюпен аккуратно развернул лист бумаги и прижал его к столешнице четырьмя маленькими пресс-папье. Это была карта Лондона, тщательно вычерченная его умелой рукой.

– Вот здесь гостиница, – Дюпен указал на маленький квадратик, заштрихованный черным, располагавшийся на Довер-стрит. – А вот три места, где Арнольды жили в Лондоне, – он показал на маленькие черные квадратики на Бери-стрит, двадцать семь, Джермин-стрит, двадцать два и Джермин-стрит, девяносто три. – А эти буквы означают места, где были совершены нападения, описанные Элизабет и Генри Арнольдами, – указал он на крохотные синие «Э.» и «Г.» на Кэннон-стрит, Боу-лейн, Джонсон-корт, Сент-Джеймс-плейс и Джермин-стрит.

– Нападения, описанные в письмах из шкатулки?

– Да. А зелеными буквами отмечены нападения, описанные в письмах, присланных вам в гостиницу, некоторые из которых вам еще предстоит прочесть.

Он показал на Шарлот-стрит, Беннет-стрит, Нью-Босуэлл-корт и Сент-Джеймс-стрит. Маленький черный квадратик был помечен как театр «Ковент-Гарден». Я провел пальцем по маршруту нашей недавней прогулки.

– И сегодня мы посетили места пяти нападений.

– Да. Все они совсем недалеко от тех мест, где жили ваши бабушка с дедом, так что они вполне могли совершить их.

Теперь я понял, зачем Дюпен смотрел на часы и так тщательно осматривал места, которые мы посетили.

– Что интересно, они также достаточно близко от «Аристократической гостиницы Брауна», – добавил он.

– Просто совпадение?

Дюпен слегка поднял брови, но проигнорировал мое замечание.

– Также я отметил на карте место, где вы жили в детстве, место попытки похищения и место вчерашнего нападения. Думаю, это имеет значение, учитывая места нападений, таинственную бутоньерку и недавно полученные письма.

Он указал на красные «Р.» на Саутгемптон-роу и Рассел-сквер, потом уселся в кресло, набил трубку и раскурил ее.

– Теперь давайте проанализируем ситуацию, начиная с первых двух писем. Мы знаем, что Арнольды были актерами, игравшими в театре «Роялти», как сказано в письме от пятого марта тысяча семьсот восемьдесят восьмого года. Генри Арнольд частенько изволил не являться домой по вечерам, что не радовало Элизабет Арнольд. Как мы заключили по ее почерку, она была женщиной страстной – властной, но женственной, одухотворенной и решительной. Она решила отомстить любовнице мужа, но довольно странным образом. Миссис Арнольд позаимствовала в театре костюм, переоделась мужчиной и раскромсала платье и ягодицы своей соперницы. Действительно, весьма наглядный урок. Потом она известила о своем преступлении мужа, хоть и иносказательно. То же самое она повторила двадцатого марта того же года, разрезав платье и зад миссис Райт.